Охота на нежить - Алекс Рудин

Как по мне, ёлка ничем не отличалась от соседок.

— Я дрова искал и наткнулся. Вот! Совсем рядом с поляной!

Я наклонился, заглянул под колючие лапы и увидел обтянутый мохнатой шкурой скелет. Его тонкие лапки заканчивались копытами.

— Поросёнок, что ли?

— Кабан.

— Ну, и что в нём интересного? Судя по виду, он ещё в прошлом году сдох.

— В прошлом году? — усмехнулся Чупав. — Вчера ливень был. Смотри сюда.

Я повернул голову и увидел на мокрой земле свежие отпечатки копыт.

— Да ну на хер! — неуверенно сказал я. — Один кабан в лесу, что ли? Наверняка это другой пробегал.

Чупав нагнулся и с лёгким хрустом отломил сухую кабанью ногу. С излома поднялась лёгкая пыль.

Я поморщился.

Кузнец примерил копыто к следу.

— Подходит, бля! — удивился я.

— Угу, — согласился Чупав.

Выбросил копыто и вытер ладонь о штаны.

— Кто ж его так высосал?

Не то, чтобы я сильно переживал за кабана. Но любопытно же!

— А вот не знаю, — пожал плечами Чупав. — Ран я на нём не вижу.

— Да тут хер чего увидишь, — согласился я. — Ладно, идём! Жрать охота, да и потеряют нас там, встревожатся.

Я отпустил еловую ветку, и она в благодарность обдала меня холодным дождём. Я поёжился.

— Брр!

* * *

— Вот объясни мне, святоша! — горячился князь. — Зачем боги поделили людей на…

Он запнулся, подыскивая слово. Махнул рукой и продолжил:

— На людей и нечисть? Зачем, а?

— Всякая тварь на земле — от богов! — степенно ответил священник. — И все должны жить в мире друг с другом! А кто не хочет жить в мире — тому мы по зубам ипанём! Сразу задумается!

Произнеся эти миролюбивые слова, священник основательно приложился к кружке.

Князь тоже отхлебнул вина.

— Хорошо! — кивнул он Божену и чуть не упал с бревна. — А откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал?

— Перун сказал, — ответил священник.

— Когда? — удивился князь.

— Позавчера.

— Это другое дело, — снова кивнул князь. — Познакомишь?

— С кем?

— С Перуном!

— Познакомлю.

Священник снова зачерпнул из бочонка.

— А поехали сейчас! — загорелся идеей князь.

— Сейчас нельзя, — мотнул головой священник. — Занят он. Испепелит!

— А когда?

— Потом.

— Эх, бля! — заорал князь на вес лес. — Плясать хочу! Леший! Идём плясать!

Пламя костра металось на ветру. Дружинники, пригорюнясь, тянули грустную песню о молодом воине, который храбро погиб в битве с врагами.

А посреди поляны под сосной плясал князь Всеволод в обнимку с лешим.

Охренеть, бля!

— Джанибек! — негромко спросил я. — Княжич где?

— Его Потапыч отваром напоил и уложил в шалаше. Сказал — до обеда проспит.

Я поднялся с бревна и заглянул в шалаш. Княжич был там. Мирно сопел в две дырочки, отвернувшись к колючему еловому скату крыши.

Я внимательно оглядел шалаш и забеспокоился.

— Прошка! А казна куда подевалась?

— Да! Где моя казна? — громко спросил князь, услышав мой вопрос.

— Её Потапыч в избушку унёс, чтобы не проипать, — ответил Прошка.

— Потапыч — наш человек! — провозгласил князь. — Он не проипёт! Давайте ещё выпьем!

Чупав, усмехаясь, налил князю вина. Тот выпил и полез к кузнецу целоваться. А потом доипался ко мне.

— Немой! Вот ты — князь! И я князь! Я дядя, а ты — племянник! Но это неважно!

Он снова потерял нить рассуждений и задумался, морща лоб.

— Во! Пойдём к девкам! По-княжески! Мне Сытин сказал, что ты здесь всех русалок знаешь! Познакомь, а!

Я уже хотел по-родственному послать его на хер. Но тут знакомый голос из-за спины спросил:

— Каких ещё русалок? Немой! Я думала, ты со змеями воюешь! А ты здесь с русалками крутишь?

Я подскочил с бревна и оглянулся.

Посреди поляны стояла Глашка.

За её спиной маячил ухмыляющийся Михей.

Часа через полтора народ угомонился. Леший свалил домой. Расстроенный князь чуть было не завалился спать прямо у костра, в обнимку с пустым бочонком. Чупав и Божен долго уговаривали его разместиться в шалаше.

— Я — князь! — отбивался Всеволод. — Я должен княжество охранять! Буду караулить здесь.

В конце концов, он вырубился, и его просто унесли.

Караулить стоянку остался один из дружинников князя.

Ну, а хер ли? Пьянка — пьянкой, а служба — службой.

Я тихо поскрёбся в дверь избушки Потапыча.

— Потапыч! Потапыч, открой! Дело есть!

Глашка дёрнула меня за рукав.

— Немой, не надо! Неудобно старика беспокоить!

— Да ладно!

Я постучал сильнее.

Внутри избушки послышалась возня. Дверь скрипнула. В щели появилась заспанная физиономия Потапыча.

— Немой? Чего тебе?

— Потапыч! Уступи избушку на часок, а?

— Чего? Иди на хер, Немой! Вон, в кусты валите.

— В смысле, на хер? Я — князь, вообще-то! А в кустах холодно! И комары за жопу кусают!

Но Потапыч молча захлопнул дверь избушки.

Неудача, бля!

Из-под крыльца выглянул хмурый Мыш.

— Немой! Ты чего шумишь? Я только детей уложил!

Я уставился на Мыша.

— Каких детей?! Мы всего три дня здесь! Или меньше? Я, бля, запутался. А ты уже детей завёл?

— Улучшаю демографическую ситуацию в княжестве! — гордо ответил Мыш. — И тебе советую. Тем более — ты князь.

Охереть!

Мыш смотался обратно под крыльцо, а я обнял Глашку.

— Ты, часом, мышиный ход прокладывать не умеешь? Отсюда и до спальни?

Глашка улыбнулась.

— Я — нет. Михей умеет. Попросить его?

— Да он дрыхнет уже. Ладно, пойдём у костра посидим.

Напоследок я злорадно наподдал коленкой в дверь избушки. Выслушал из-за двери гневное: «Ща перекинусь, и кому-то башку откушу!», и довольно ухмыльнулся.

Я повернулся к костру. В глазах потемнело. Воздух вокруг словно залили чернилами. Огонь еле заметно мерцал сквозь густую черноту.

Тревожно заржали кони.

Э, что за херня?! Перепил, что ли?

Я недоумённо поморгал глазами. Постепенно вокруг посветлело. Ну, как посветлело? Просто ночь стала нормальной. Я снова различал тёмные деревья, силуэт сосны посреди поляны. Костёр горел, бросая оранжевые блики на шалаш и сидящего возле огня дружинника.

Мы подошли к огню. Я стянул с себя кафтан, постелил его на бревно и усадил Глашку. Потом повернулся к дружиннику.

— Заскучал, служивый?

Он не ответил.

Я всмотрелся и охренел.

Из ворота красного кафтана на меня, ухмыляясь, глядел обтянутый кожей череп.

Глава 4:

Похмелье

Я почувствовал, как по спине побежали противные мурашки. Череп дозорного по-прежнему ухмылялся прямо мне в лицо. Я рассматривал его крупные жёлтые зубы, попутно соображая — что делать-то бля!

— Он что, мёртвый? — с любопытством спросила Глашка.

Нет, ипать! Задремал ненадолго!

Я с опаской поглядел на Глашку. Щас как завизжит. Или, того хуже, в обморок хлопнется.

— Охренеть! — сказала Глашка.