Однажды в далёком прошлом. Из рассказов Александра Ромашкина - Андрей Васильевич Жалнин
Всё, хватит голову ломать! У нас в городском музее написано, что первая деревянная крепость была построена здесь, на берегу реки, сыном какого-то то ли владимирского, то ли тверского, то ли ростовского князя в каком-то там всеми забытом веке. Предположительно! То есть, точно неизвестно! А уж, коль им, учёным этим, археологам-историкам, ничего точно неизвестно, то откуда же мне, простому милиционеру, что-то точно знать?!
В общем, решение тут может быть одно — попытаться выдать себя за человека из этого времени, и не местного, а пришедшего издалека (надо же как-то незнание языка объяснить внятно?). При первой же благоприятной возможности (и не очень благоприятной тоже!) — бежать! Необходимо вспомнить всё, чему учили в армии и школе милиции, чтобы защитить себя. И ещё… Всё таки больше года мне пришлось воевать. Да, за прошедшее после демобилизации время я утратил такой навык, как готовность уничтожить врага. Значит надо разбудить его в себе. Без этого тут не выжить!
Когда я окончательно принял для себя все эти решения, мне стало гораздо спокойнее. Я даже задремал, привалившись спиной к колесу.
IX
Так прошёл день. Вечерело. От реки потянуло прохладой. В лагерь (или в стан?), постепенно собирались отряды татар, весь день где-то рыскавшие по округе. Скорее всего, искали какую-нибудь добычу. Стан зашумел сотнями голосов, сильнее запахло конскими потом и навозом. А ещё — жареным мясом! Меня никто не удосужился за весь день покормить, поэтому мясной запах буквально сводил меня с ума!
У ханской юрты горел костёр. У огня сидели и о чём-то разговаривали вооружённые люди. Вот двое из них встали, явно услышав команду, и подошли ко мне. Развязав верёвку, они заставили меня подняться, и повели к юрте. Из низкой двери, занавешенной разноцветной циновкой, мы услышали голос, отдающий приказ, и один из конвоиров толкнул меня к двери.
Посреди юрты стояла раскалённая жаровня. Тлеющие в ней угли и несколько масляных светильников давали тусклый свет. На ковре сидел, поджав под себя ноги, хан. Его руки и губы блестели от жира, стекающего с большого куска мяса, который он держал в левой руке. В правой у него был нож. Он нехотя, медленно жевал, чуть раскачиваясь и зажмурив глаза. Рядом, на низком столике, стояла пиала с кумысом, глиняный, покрытый синей глазурью кувшин, и дымящиеся куски мяса на деревянном подносе. Слева от своего повелителя сидели двое, один оказался переводчиком. А ещё в юрте находились телохранители, какие-то вельможи…
— Кто ты будешь, русак? — спросил меня толмач (кажется, так в старину переводчиков называли?). — Пахарь? Княжий человек? Говори, хан ждёт.
— Я — путник. По земле брожу — дела себе ищу. Вот сюда забрёл, — я говорил, а сам не мог прийти в себя от удивления: оказывается я русский язык того времени понимаю! Как такое объяснить?
Толмач перевёл мои слова хану. Тот медленно поднял на меня глаза и что-то буркнул. Услышав его, все в юрте сразу зашевелились, но при словах толмача вновь замерли.
— Ты видел русскую землю. Скажи хану, есть ли в городе княжеская дружина? Сколько в ней воев? Сколько бронных, конных?
Какой ещё город он поминает? Тут город рядом есть?! Интересно! Что же ему ответить? Может разговор на другое перевести? Попробую. Так, как там, в книжках, герои разговаривали в средние или там, в древние века? «Гой еси, добры молодцы!» — тут такое не прокатит, конечно. По-другому как-то надо.
— Ты бы, мил человек, спросил у хана, за что меня схватили? И когда отпустят?
— Твоя жизнь в руках хана! Отвечай правду, если не хочешь, чтобы нить твоей жизни оборвалась прямо сейчас!
— Я и говорю, что воинов много. Только я их не считал. Мне оно не надо было.
— Сколько их? Сколько в бронях? Сколько конных?
— Я ж говорю, что не считал. Но побольше, чем у хана. И в бронях они все, и на конях.
Сидевший рядом с переводчиком человек склонился к нему и стал что-то шептать на ухо. Тот, кивая, слушал, и вполголоса переводил сказанное хану. Хан, выслушав всё переведённое толмачом, кивнул. Переводчик тут же вскочил на ноги и бросился ко мне. Он схватил меня за волосы, и, оттянув мою голову назад, заглянув в глаза, закричал:
— Ты врёшь, русак! В твоих словах нет правды! Хан знает всё! У князя нет дружины — она ушла в Рязань! Завтра город будет сожжён, а ты на рассвете умрёшь! Убирайся, собака!
Стоявшие сзади воины схватили меня за руки и потащили к выходу. В это время сидевший рядом с толмачом человек поднял голову и посмотрел на меня. И я узнал в нём… Мамая!
X
Лагерь уже уснул. Изредка слышались голоса часовых и лай собак. Я, вновь привязанный к колесу повозки, обдумывал возможность вырваться из плена. Ничего путного в голову не приходило. Рисовались лишь какие-то фантастичные планы освобождения, у которых ничего общего с реальностью не было. Мной всё больше овладевало отчаянье.
В это время близ меня раздались осторожные шаги, и на траву опустился человек. Естественно, это был Мамай. Я этому не удивился, более того, я его ждал. Он, усевшись поудобнее, долго разглядывал меня, потом спросил:
— Ну что, ты живой? Несладко тебе? Сам виноват. Кто тебя просил гоняться за мной? Кстати, ты кто? Мент? Дружинник? Или просто дурак активный? Я вот из-за тебя сюда влетел. Да, ты можешь объяснить мне, как мы сюда попали? И чего я от тебя, щегла, убегал? Надо было стукнуть тебе по башке, чтоб не лез, куда не просят…
— Ты чего сюда пришёл?
— А на тебя посмотреть. Может, помогу чем. Да и узнать хочу, кто ты всё-таки такой?
— Человек я. Чего ещё узнать хочешь?
— Грубишь ты не по делу. А ведь я тебя по-человечески спрашиваю.
— По-человечески? Это когда меня сегодня связали, а завтра убить хотят? Смеёшься?
— Кто виноват, что мы здесь?! Я, что ли? Как отсюда выбраться? Если знаешь как, я тебя сейчас отпущу, а ты мне поможешь к нам назад попасть. Договорились?
— Отпусти.
— Сначала расскажи, как выбираться будем?
— Чтобы ты меня тут же обманул?
— Подожди… Не буду я тебя обманывать! Вместе уйдём! Думаешь, мне сладко с ними? Договориться, конечно, можно. Не вопрос. Мы с этим ханом друг друга сразу поняли. Как говориться, свои люди.
