Джи Майк - Муравейник

Полковник Луценко в распахнутой на груди шинели вымахнул на крыльцо. На секунду замер в луче вскинутого Старковым фонаря и прыжком ушёл в сторону.

— Стоять! — крикнул Старков. — Вы задержаны!

Вместо ответа полковник выстрелил. Рядом со Стёпкой схватился за горло и упал навзничь рядовой Семёнов.

— Огонь! — рявкнул Старков и выпалил на звук.

Корефан сорвал с плеча АКМ, дал от живота в темноту очередь.

— Уходит! Уходит! — услышал растерявшийся Стёпка. — За ним! Уходит же!

Через пять минут бледный и враз осунувшийся капитан Старков связался со ставкой.

— Двадцать девятый первому, — сказал он обречённо в трубку радиотелефона. — Объект двадцать девять при попытке задержания скрылся. Полк поднят по тревоге.

— Фамилия, имя, возраст, воинское звание, должность.

Арестованный сглотнул слюну. Эти вопросы за те три дня, что провёл под стражей, задавали ему раз в десятый.

— Штырёв Иван Александрович, шестьдесят седьмого года рождения, майор запаса, ныне заместитель комполка по тылу. На каком основании я арестован?

— Вот что, Штырёв, — генерал Жихарев привстал из-за стола. — Жить хотите?

— Послушайте, — арестованный вскинул голову, затем усмехнулся. Чёрная повязка на левом глазу делала его похожим на старого, видавшего виды пирата. — Что вам от меня нужно?

— Вы не понимаете что?

— Не понимаю.

— Ладно, — Жихарев поднялся, заложив руки за спину, заходил по кабинету. — Я предлагаю вам рассказать о себе всё. В обмен на моё честное слово сохранить вам жизнь.

— Мне нечего больше рассказывать. Вы делаете ошибку, генерал. Я не знаю, в чём меня подозревают. Или вы считаете преступлением, что я потерял глаз в автомобильной аварии?

— Это не преступление. Это, если вы тот, за кого себя выдаёте, ваше несчастье. А если не тот — то свойство, и в этом случае вы слишком опасны. Увы, — генерал обернулся к конвоирам у входа. — Расстрелять!

— Чикин где? — капитан Старков растолкал наладившегося подремать Корепанова.

— А хрен его знает, — Корефан зевнул, — гражданин начальник.

— Что, по уставу ответить невмоготу?

Корефан вновь зевнул.

— В гробу я видал тот устав, начальник. Какого я тут сижу?

— Что значит «какого»?

— Какого хрена.

Старков сплюнул в сердцах. Разведрота уже третьи сутки охраняла подходы с тыла к нейтральной полосе. Зачем нужно их охранять, не понимал никто. Ополченцы бранились и нелестно высказывались о начальстве. Стучали зубами от холода на постах, спасались самогонной водкой и норовили дать храпака. Однако до самоволок пока не доходило. И вот, пожалуйста.

— Отставить феню, боец Корепанов, — со злостью рявкнул Старков. — Я спрашиваю, где ваш напарник, рядовой Степан Чикин?

Корефан засопел.

— К бабе свинтил.

— Что? — опешил Старков. — К какой ещё бабе?

— К какой, к какой. Не знаешь, какие бабы бывают, начальник? Козырная баба, жопа, сиськи, то-сё. Морда…

— Морда? — оторопело переспросил Старков.

— Ну, лицо, без разницы. Хорошая, в общем, баба, пофартило копалю. Шнифты, правда, разные, ну да один хрен.

— Что-о-о?! — Старков ухватил Корепанова за грудки. — Повтори, что ты сейчас сказал.

— Сдурел, начальник? — Корефан рванулся. — Руки прими. Сказал, что сказал. Шнифты у неё разные. Ну, глаза, то есть. Ты чего вылупился-то?

— Где эта баба?

— Где ей быть. С копалем, небось, в койке. Дом у неё. На отшибе.

Старков перевёл дыхание.

— Кривошеин, Петров! — крикнул он в темноту.

— Здесь, товарищ капитан.

— Ко мне! Где этот дом, Корепанов?

— Сказал же — на отшибе.

— А ну, пошли.

— Муравейник перестал расти, — задумчиво проговорил Жихарев. — За трое суток не вырос ни на сантиметр. Значит…

— Пока это ещё ничего не значит, — уфолог взъерошил рыжую шевелюру. — Из сорока двух потенциальных шпионов двадцать два убиты или покончили с собой при аресте. Это были враги. Шестнадцать арестованы, двое из них пытались бежать из-под стражи, при попытке к бегству убиты. Это тоже враги. Остальные четырнадцать расстреляны. Возможно, враги были и среди них. И ещё четверо скрылись в направлении нейтральной полосы. Сейчас они внутри муравейника, организуют там оборону. И на данный момент неизвестно, сколько разведчиков выявить не удалось.

— Выявим, — коротко бросил генерал. — Найдём, никуда не денутся. Подступы к нейтральной полосе блокированы по всему кольцу. Вовнутрь им не пробиться, постреляют на переходе.

— Если постреляют, — поправил Гутман. — И если они решатся на переход. Скорее, попросят помощи.

— Не дождутся, — сказал Жихарев уверенно. — Операции по обезвреживанию агентуры проведены по всей стране. Поздновато, правда. Большинство успело уйти в муравейники. Но под Москвой cумели подмести немало. И под Ростовом. И под Екатеринбургом.

— Есть ещё и Европа, — напомнил Гутман. — Там плотность муравейников побольше нашей. Некоторые, насколько я понимаю, уже сомкнулись. Помощь придёт оттуда, и наверняка. Но какое-то время, конечно, у нас есть. Они сейчас в растерянности, перестраиваются, приспосабливаются к новым условиям. Надо это время использовать, чтобы нейтрализовать всех, кого упустили.

Стёпка сидел на кровати, привалившись спиной к стене. АКМ в руках Марьяны целил зрачком ствола Стёпке в живот.

— Мы с тобой сейчас выйдем, — сказала Марьяна спокойно. — И двинемся на передовую. Неторопливо, без спешки. Доведёшь меня до нейтралки. Если по пути кто спросит, скажешь, что невеста. Дойдём, там распрощаемся. Всё на этом.

— А если я откажусь?

— Тогда придётся тебя… Надеюсь, не надо объяснять, что именно придётся?

Стёпка кивнул.

— Объяснять не надо, — сказал он. — Не могу до сих пор поверить. Правда. Мне казалось, что ты… Что мы с тобой… Неважно. А выходит, ты меня держала для такого вот случая? Вдруг понадоблюсь? Так?

— Нет, не так, — Марьяна усмехнулась невесело. — Ты вряд ли поверишь, но сказать тебе — скажу. Я ведь не только была с тобой. Я тебе ещё и жизнь спасала. Много раз. Ни одна группа тогда не дошла, только ваша. И потом, когда возвращались и несли пленного. Отвела от тебя луч.

— Зачем?

— Любила, наверное. Что, не веришь? Напрасно. Мы почти такие же, как и вы. В общем, ты в любом случае мой должник, Стёпа. Пора рассчитаться. Я выручала тебя, сейчас ты поможешь мне. Не врагу — просто любящей тебя женщине.

— Разведчиков мы возьмём к ногтю, — сказал Жихарев задумчиво. — Это однозначно. Дрянь разноглазую. Кстати, что у них с глазами, Гутман?

Гутман, приказом по ополчению произведённый в особые уполномоченные при штабе, взъерошил рыжую шевелюру.

— Я не специалист, — пожал он плечами. — Однако, судя по всему, мы ошибались, когда полагали, что они общаются с помощью волн, испускаемых головным мозгом. Сейчас я думаю, что глаза у них работают как передатчик и приёмник, а не только как органы зрения. Функции глаз разные, один излучает, другой принимает сигнал. Подождём, что скажут специалисты. Не суть. Часть разведчиков ликвидирована, часть ещё будет, остальные найдут убежище в муравейниках. И что дальше?

— Дальше? Сейчас это решают в ставке командующего армией. Думаю, что будет приказ. Собрать воедино все силы, всё, что осталось, в кулак. Провести артподготовку, размолотить снарядами муравьиное гнездо. Теперь координировать подавление батарей будет некому, посмотрим, как почувствуют себя эти гады под артиллерийским шквалом. И потом — бросить в прорыв танки. С Финского залива подойдут крейсера, уцелевшие авианосцы наверняка уже на рейдах.

— Думаю, что вы ошибаетесь, генерал. Такого приказа не будет. Артподготовка ничего не решит — они попросту поднимутся в воздух в этих своих сомбреро. Танковый прорыв подавят, крейсера и авианосцы — потопят. Думаю, в ставке в этом прекрасно отдают себе отчёт.

— Вот этот дом? — Старков ухватил Корепанова за плечо.

— Этот.

— Что там внутри?

Корефан ухмыльнулся.

— Не знаешь, что бывает, когда мужик с бабой, начальник?

— Смотря с какой бабой, — сказал Старков увесисто. — С этой, может статься, там совсем не то, что ты думаешь. Особенно сейчас. Ладно. В общем, так, ребята. Ворвёмся в дом — бабу эту…

Капитан не закончил — на крыльце появился Стёпка Чикин, неуверенно ступая, спустился по ступенькам вниз. Через секунду в дверях показалась женская фигура с автоматом в руках.

— Оба-на, — крякнул Корефан. — У неё его пушка.

— В сторону! — заорал Старков Стёпке и навскидку выстрелил в дверной проём.

Женская фигура на крыльце метнулась влево. Автоматная очередь прошила Старкову грудь, опрокинула на землю рядового Кривошеина.