Джи Майк - Муравейник
— Пошли, — рявкнул Платонов.
Стёпка, закинув за спину АКМ, выскочил на нейтралку. Петляя по развалинам, группа устремилась на север. Быстрее, быстрее, ещё быстрее, отчаянно било в висок. Ещё быстрее, ещё.
— Вот они, суки! — заорал за спиной Корефан. — Падлы, гниды позорные!
Стёпка на секунду остановился, задрал голову, замер. С десяток муравьиных сомбреро зависли в зените, на них пикировали сверху звенья истребителей и штурмовиков, снизу нащупывали прожекторами, огрызались снарядами зенитные батареи.
— Вперёд, — заорал Корефан. На секунду его хищное, с раззявленным в крике ртом лицо оказалось вровень со Стёпкиным. — Рвём когти, кореш, к хренам, к мать-перематери.
Сомбреро прошили окружающее пространство тонкими бледно-розовыми лучами. Вспышка поглотила вывернувшийся из пике штурмовик, луч надвое развалил решившийся на таран истребитель.
Грохот и рёв стихли, когда до лаза осталась какая-то сотня метров. Стёпка на бегу оглянулся. Сомбреро одно за другим уходили, набирая скорость, в облака, растворялись в небе.
«Ну же! — подстегнул себя Стёпка. — Давай!».
Обдирая ладони о бетон, он подтянулся на вывороченном из земли блоке, перевалился по другую его сторону. Лаз был рядом, Стёпка наизусть заучил отснятую с воздуха карту. Вон за той конусообразной кучей мусора.
Чикин бросился к ней, сзади в затылок тяжело хрипел Корефан. Стёпка обогнул кучу, обернулся, поджидая остальных. Платонов, полусогнувшись, преодолевал завал метрах в пятидесяти позади. Коля Довгарь отставал, его длинная нескладная фигура появилась в прорези между двумя вставшими на попа бетонными блоками и вновь исчезла.
— Быстрее, мать вашу, — прохрипел Корефан. — Ох, мля…
Сомбреро, вывернувшись из облаков, понеслось по параболе вниз.
— В лаз! — заорал Стёпка. Рванулся, увлекая за собой Корефана.
В косо уходящую под землю штольню они нырнули одновременно — головами вперёд. Стёпка извернулся, упёрся ногами в стену, выглянул. Платонов был в пяти шагах, он задыхался и едва семенил, глядя на Чикина круглыми от ужаса глазами.
Сомбреро стремительно опускалось. Оно замерло в тот момент, когда Стёпка, ухватив Платонова за руку, втянул его в лаз. В следующий момент тонкий розовый луч стрельнул из сомбреро к земле. В том месте, где был Коля Довгарь, надулся и лопнул грязно-лиловый пузырь.
— Вниз! — надрывая глотку, заорал Стёпка.
Корефан, матерясь на ходу, уже на карачках сползал по наклонной. Ухватив Платонова за ремень, Стёпка метнулся вслед. За спиной вздыбилась и с грохотом обрушилась земля — вход в штольню перестал существовать.
Спускались в спешке, хотя непосредственная опасность уже миновала. Когда поверхность под ногами стала, наконец, ровной, Стёпка скомандовал привал.
Корефан достал из-за пазухи сигареты, раздал по одной, поднёс прикурить.
— Не дожил фраерок, — сказал он, глубоко затянувшись и сплюнув под ноги. — Не успел посмолить.
Вот тебе и эпитафия, покойный Николай Довгарь, подумал Стёпка. Заплевал окурок, поднялся. Сколько же их было, покойников, за последние три месяца. По слухам, на настоящий момент в России остался в живых каждый третий. Говорили, что в США и в Китае ещё хуже, а в Европе так вообще труба. Стёпку, однако, ни США, ни Китай не интересовали. Его вообще мало что интересовало, кроме одной навязчивой мысли: «как же так получилось?».
В ночь на четырнадцатое августа он, посмотрев по телевизору «Новости», лёг спать пораньше. Диктор ни словом не обмолвился о том, что вот уже двое суток прорывалось с радиоканалов, газетных страниц и просто из уст в уста. О том, что к Земле направляется упорядоченная группа неизвестных объектов, движущихся со скоростью в три четверти световой.
Проснулся Стёпка от грохота. Второпях, обмирая от страха, оделся и по лестнице слетел с пятого этажа вниз. От дальнейшего в памяти остались лишь фрагменты. Зарево. Горящие, рушащиеся здания. Охваченные паникой мечущиеся люди — толпа, давящая упавших, рвущаяся из города прочь. И истерический, заполошный, стелющийся над землёй вопль «Пропали!».
По тоннелям метро к центру пробирались почти сутки. Смрад от разлагающихся трупов проникал сквозь респираторы, ввинчивался в ноздри, доставал до нутра. Сколько же их было, отрешённо думал Стёпка, пробираясь, протискиваясь между стеной тоннеля и вагонами сошедшего с рельсов смятого покорёженного поезда. Сколько кинувшихся в надежде спастись под землю и не достигнувших, не добравшихся, не дошедших.
Ближе к центру смрад стал утихать, потом и вовсе сошёл на нет. Здесь скрыться под землёй попросту не успели, наверху всё живое погибло разом, в одночасье…
На исходе первых суток Стёпка начал узнавать хоженые места, затем и вовсе хорошо знакомые. Здесь бывать ему приходилось неоднократно, по этим проходам чёрные археологи пробирались в поисках ведущих в подвалы старых домов штреков и штолен.
— Над нами Лиговка, — сказал Стёпка, сориентировавшись. — Впереди Площадь Восстания, Московский вокзал, рядом «Маяковская». Часа за два дойдём, переночуем, утром полезем наверх.
Утром Стёпку растолкал злой, не выспавшийся Корефан.
— Дубак в отказ пошёл, — цыкнув слюной сквозь зубы, процедил он. — Не хочет, падла, на дело идти.
Платонов сидел, руками опёршись о землю и привалившись спиной к тоннельной стене.
— Не пойду, — едва слышно выдохнул он подступившему Стёпке. — Шансов нет, ни единого. Нас враз обнаружат и уничтожат. Если уж на нейтралке засекли, то здесь как пить дать. В центре, в самом логове. А если даже обнаружат не сразу, всё одно конец. Как мы его брать будем, муравья?
— Руками, сука, — вызверился на прапорщика Корефан. — Выследим и руками возьмём. Добраться бы только, я его, гада, один повяжу, падлу, гниду позорную.
— Да тебе к нему даже приблизиться не дадут. «Руками», — передразнил Платонов уголовника. — От тебя пшик останется, едва они засекут. От нас всех пшик останется.
— Всё, хватит, — сказал Стёпка твёрдо. — Пшик, значит, пшик. Собираемся. Рюкзаки здесь оставим, наверх пойдём налегке.
— Я не пойду! — взвизгнул прапорщик. — Лучше тут подохну.
Корефан, исподлобья глядя на прапорщика, вытянул из-за пояса финку.
— Не надо, — Чикин ухватил уголовника за предплечье. — Пускай остаётся. Если возьмём муравья, будет его тащить. Пошли.
На платформу станции метро «Маяковская» Стёпка выбрался первым. Посидел на корточках, оглядываясь, затем за руку втащил напарника.
— Ни себе хрена, — присвистнул Корефан. — Гадом буду, никак не думал.
Стёпка кивнул. Станция практически не пострадала. Если не считать, что было безлюдно и не горел свет, выглядела она как обычно, словно никакого вторжения и массового истребления не было.
Скрываясь за колоннами, прокрались по платформе к эскалаторам. Стараясь неслышно ступать, взобрались по ступеням наверх. Переглянулись удивлённо — вестибюль был целёхонек. По-пластунски доползли до выхода на Невский.
— Вот это да, — ахнул Стёпка, выглянув наружу.
— Такая мать, — выругался за плечом Корефан.
Развалин, которые они ожидали увидеть, не было. Невский проспект выглядел так же нарядно и строго, как всегда. Площадь Восстания по правую руку. Лиговка, здание вокзала, шпиль Адмиралтейства вдали, всё как обычно, только людей не видно. Так же, как и муравьёв.
— Не стали ломать центр, — озвучил общие мысли Корефан. — С каких, интересно, дел?
Стёпка пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он. — Потом подумаем. Сейчас надо решить, что делать дальше.
— Ждать, — сплюнул на землю Корефан. — Заляжем здесь, может, пофартит.
Пофартило уже под вечер, когда начало смеркаться.
— Вот они, — задушливо прошептал Корефан. — Гляди. Да не туда — вон, на площади. Двое.
Два чужака обогнули по кольцу скверик в центре Площади Восстания и теперь деловито двигались в направлении Невского.
Стёпка сорвал с плеча АКМ, навёл.
— Переднего мочи, — Корефан тяжело задышал в ухо. — Второго берём.
Муравьи были в полусотне метров и двигались на расстоянии корпуса друг от друга прямо на них. Уже можно было различить массивные уродливые жвала на тонких стеблеобразных туловах. Нижние суставчатые конечности споро перемещались по асфальту, две пары верхних были скрючены и задраны к небу, будто чужаки молились на ходу.
Автоматная очередь разорвала тишину, наискось перечеркнула инопланетника, развалила его пополам. Стёпка отшвырнул АКМ, рванулся, вымахнул из станции метро на Невский, в три прыжка покрыл расстояние, разделявшее его с уцелевшим. Муравей метнулся в сторону, скрюченные верхние конечности распрямились, сошлись и вскинулись Стёпке в лицо.
Корефан, оттолкнув напарника, бросился муравью в ноги, подсёк. Тонкий, едва заметный розовый луч прошёлся по фасаду углового дома, раскроил стену, обрушил наземь балкон. Корефан извернулся, ребром ладони саданул по глянцевому, чёрному с рыжеватыми подпалинами жвалу, левой заехал в перетяжку тулова. Стёпка подскочил, добавил ногой, нижние конечности у инопланетника подломились, и он завалился навзничь.
