Александр Машошин - Дорога после заката
– Что у вас тут? – спросил он.
– Скрип в амортизаторах устраняем, – доложил инженер.
– Всё-таки потребовалось шток полировать?
– Никак нет, сэр, поверхность чистая, я крепления сместил, и всё прекратилось.
– Заканчивайте поживее, я обещал мисс Викаре стартовать немедленно.
– О, у Вас гостья, сэр? Каюту готовить, что ли, или не надо? – бортинженер хитровато посмотрел на капитана.
– Захлопни хлебало, Райк! Простите этих грубиянов, Анади, их шутки всегда отдают казармой. Конечно, все свободные каюты у нас постоянно готовы к приёму пассажиров. За этим следит мой помощник мистер Сток и я лично. Прошу в лифт. Вы ещё не летали на таком корабле?
– Точно на таком – нет, – ответила девушка, глядя сквозь прозрачные дверцы на пространство третьей палубы, через которую проезжала кабина турболифта. – Он грузопассажирский, как я понимаю?
– Да, спецзаказ нашей корпорации. Должно быть, Вы обратили внимание, что блоки апартаментов снаружи удалены? Вместо них, при необходимости, можно либо добавить контейнеры, либо пристыковать челноки.
– Получается целый мини-авианосец, – сказала Анади.
– Совершенно верно! – Квин наклонился в виску спутницы и таинственным полушёпотом раскрыл секрет: – Я на своей «Антилопе» могу транспортировать и истребители, целую эскадрилью.
– О, у вас и истребители в компании имеются?
– Некоторое количество. Времена неспокойные, пираты, контрабандисты, знаете ли. Прошу Вас, ВИП-зона у нас здесь. С этой стороны малый салон, каюта напротив моя, дальше живут офицеры, а четыре носовых каюты – для пассажиров. Сейчас они не заняты, располагайтесь вот в этой, номер три.
– Слишком роскошно для меня, – произнесла Анади, увидев номер с широкой двуспальной кроватью. И опять Рэй не совсем понял её интонацию. Как будто не кокетничает, а говорит на полном серьёзе. Но как может быть слишком много комфорта?
– Отдыхайте, – махнул рукой Квин. – А я запрошу взлётный коридор.
– Постойте, Рэй! Мы не договорились о цене вопроса.
– Ну, что «цена», как за обычный перелёт на лайнере третьим классом.
– Это не третий класс, – покачала головой она.
– Так и «Антилопа» не лайнер. Не спорьте, отдыхайте, – и вышел, довольный произведённым благоприятным впечатлением.
В кои-то веки рутинный перелёт от звезды «аурек» к звезде «беш» Квин мог назвать приятным путешествием! Чтобы единственная пассажирка «Золотой антилопы» не скучала, Квин разрешил ей подниматься на служебную палубу и скрашивал её досуг – в пределах приличий, разумеется. Они уже были на «ты», беседовали на самые разные темы. Анади призналась, что при Республике только-только успела закончить колледж и мало что понимала в происходивших тогда событиях. Пришлось Рэю просветить её и насчёт политических нюансов, и по поводу войны, которую он знавал не понаслышке. Как он сам, сразу по окончании Академии гражданского флота на Фондоре, попал в гущу сражения за Мон-Каламари. А потом участвовал в битве за Умбару.
– И за Умбару тоже? – переспросила Анади.
– Да, – подтвердил он. – Кошмарная мясорубка. Представь, входим в систему, а разрушителей, на которые мы везли груз, уже нет, погибли. И вместо них на нас идёт крейсер сепов. Счастье, что рес… – Квин запнулся, упоминать Республику в Новые Времена было не принято, – наши фрегаты связали их боем. Хуже всего пришлось, когда сепы отвлекли истребительное прикрытие, и их жуткие «Стервятники» обрушились на транспорты.
– «Грифы».
– Что?
– Флотские называли их «Грифами», «Стервятник» это словечко журналистов. А ты сам где был в этот момент, что всё видел? На мостике?
– Нет, возле реактора, – честно ответил он. И тут же поправился: – В смысле, сначала. Потом на одной турели был ранен наводчик, и я помогал второму номеру вести огонь. Хорошо, что их энерготорпеды так медленно перезаряжаются, иначе нашему транспорту точно бы крышка.
– Понимаю, – молвила девушка. И, как обычно бывало после этого слова, заговорила совсем о другом. Должно быть, решила не бередить военные воспоминания. Хотя сам Квин считал, что не стоит стыдиться участия в войне, наоборот, это делает честь любому мужчине.
– Касательно Мон-Каламари, – сказал он. – В то время это была строжайшая тайна, но теперь, думаю, можно рассказать. Это ведь на нашем транспорте эвакуировалась с планеты сенатор Амидала от Набу.
– Неужели? – Анади посмотрела на него настолько заинтересованными глазами, что Рэй, воодушевившись, рассказал и про Сенатора, и про то, как выпивал в баре с Джа Джа Бинксом, вторым лицом в сенатском представительстве Набу. Тем более, что почти всё было правдой. Амидалу, например, он встречал дважды, на Паквалисе и станции Центропункт в системе Кореллии. Ну, кому, скажите, будет хуже, если Рэй немного переставит местами те давние события?
– Ты совершенно прав, – печально кивнула Анади. – Сенатор Амидала потрясающая женщина. Я всегда восхищалась ей, может быть, даже больше, чем… неважно. До сих пор не верится, что её больше нет.
Посадка прошла так же, как весь перелёт – спокойно и гладко. Когда Квин постучал в её каюту, Анади Викара как раз доставала из своей сумки походный плащ.
– Уходишь? – спросил он.
– Да, нужно искать попутный до Ръен Вара.
– «Антилопа» пробудет в порту больше суток. Ты могла бы пока оставить вещи здесь.
– О, нет-нет, не стоит вас стеснять. Вдруг мне или вам понадобится срочно улетать?
– Провожу?
– Да, идём.
Квин проводил девушку до конторы порта, но прощаться не спешил. Вместе они сделали запрос, вместе разговаривали с владельцами грузовиков, ищущих фрахты. Результаты оказались неутешительными: пока на Ръен Вар никто не летел.
– Что ж, в любой ситуации следует искать светлые стороны, – ободряюще улыбнулся Рэй.
– Бесспорно. И что же светлого ты видишь в данных обстоятельствах?
– У нас появилось ещё немного времени. Предлагаю где-нибудь посидеть, а вечером повторить заход.
Ресторан с вывешенными в панорамных окнах штандартами они увидели почти сразу, как прошли рыночную площадь и свернули в одну из оживлённых торговых улиц. По бокам от входных дверей, выполненных в старинном ампирном стиле, висели имперские флаги, дальше – штандарты армии Старой Республики и её флотов. Вывеска над витринами, продублированная Высоким алфавитом, гласила: «Поля минувших дней». Конечно же, речь шла о полях сражений.
– Зайдём? – предложила Анади.
– Да-да, – поспешно согласился Квин. – У них, пожалуй, лучшая кухня в секторе. И музыка… живая.
На самом деле, он не особенно любил «Поля». Не потому, что этот ресторан обожал его бывший шеф, прежний капитан «Антилопы» Гулл Йетс, о котором Квин и сейчас, спустя два года, сохранил неприятные воспоминания. И кормили здесь, действительно, очень хорошо. Рэю не нравилась зацикленность устроителей заведения на военных трофеях. Броня армии клонов и современных штурмовиков, настоящее снаряжение, голографии оружия и техники, боевые награды – всё это смотрелось великолепно и торжественно. С трофеями же владельцы несколько переборщили. В транспаристиловых витринах вдоль стен лежали останки уничтоженных дройдов Конфедерации, обмундирование неймодианской и муунской стражи, скакоанских коммандос, ётранских гвардейцев, вещи, принадлежавшие битым офицерам и генералам сепов, даже голова одного из механических полководцев на высокой подставке. А в глубине зала, вдоль тёмной дальней стены – память о более давних военных конфликтах. Капитан Йетс рассказывал Рэю, что так свободно их расставили совсем недавно. Раньше там хранились и другие трофеи, империи ситов, разбитой тысячу лет назад. По понятным причинам при Новом Порядке вспоминать о той войне было не принято.
Расположившись за столиком под большим снимком-клипом, изображающим штурмовой шагоход AT-TE, Рэй и Анади ели великолепно приготовленную рыбу, пили вино, слушали музыку. Певица на сцене, судя по голубой коже и угольно-чёрным волосам относилась либо к вронианской расе, либо к расе этти. Она обладала глубоким тембром голоса и впечатляющим диапазоном. Женщина пела то лирические песенки, то что-то из популярных голофильмов – о войне и об армии, конечно же, а как иначе? Время от времени её сменял, давая передохнуть, трубач, безволосый рататак, руки которого покрывали до локтей сложные татуировки, и исполнял темы из тех же фильмов. А потом на эстраду поднялся человек в обычной гражданской рубахе, форменных флотских брюках, подпоясанных уставным ремнём с металлопластовой бляхой, и старых, присборенных по-ветерански гармошкой, казённых сапогах. В руках у него была кветарра. Сомневаться, что он настоящий вояка, а не тыловой вомп, не стал бы даже скептик: щёку его от виска до подбородка пересекал не залеченный своевременно плазменный ожог. Обожжённая кожа доходила до уголка рта, отчего губы исполнителя, казалось, кривятся в сардонической усмешке. Как же он будет петь с таким ранением, удивился про себя Квин. Однако, оказалось, что дикция ветерана ничуть не пострадала, а голос был сильным и весьма мелодичным, не хуже иных оперных теноров. Простенько, под «три аккорда», но задушевно, бард исполнял песни, некоторые из которых Рэй знал по названиям, другие – только по первым строчкам. «Походный напев», «Пробивая атмосферу…», «Невидимки»… Публика принимала его гораздо эмоциональнее, чем певицу и трубача, после каждой песни награждая аплодисментами.
