Антон Медведев - 2012. Формула выживания
— Ты видел тех двух типов, что гонялись за ним?
Из его вопроса мне стало ясно, что о девушке в черном плаще он не имеет никакого представления.
— Нет, — покачал я головой. — Из моей каморки разве увидишь что. Ну ладно, я пошел…
Я ожидал, что ко мне могут заглянуть ребята из милиции или ФСБ, но никто из них меня так и не потревожил. Около одиннадцати пришли Галина и ее жених: из готовых колец им ничего не понравилось, поэтому пришлось открыть ноутбук и показать около сотни эскизов. Невеста несколько раз меняла свое решение, но в конце концов сделала-таки выбор. Мы договорились о сроках исполнения заказа и сумме оплаты. Жених, правда, немного поморщился, но торговаться не стал. И правильно, я бы и копейки не скинул. Все равно они нигде не найдут дешевле, а работать себе в убыток мне нет никакого интереса. Это ведь не купи-продай, здесь я руками работаю. А ручная работа всегда ценится. По крайней мере, должна цениться.
Галина и ее жених ушли, до обеда я принял еще пару заказов и отдал три выполненных, без четверти два закрыл мастерскую и, прихватив ноутбук, подался домой.
Пока я работал, мне удавалось не вспоминать о том, что творилось дома. Теперь я вынужден был думать о том, что делать с изуродованной комнатой. Да и не только с ней — шагая по тротуару, я думал о том, что в выходные придется ехать в Москву. У Паши много знакомых, да и вообще он парень толковый. Вместе помозгуем, как нам быть с этой штукой — отдать в какой-нибудь институт, а то и просто подкинуть кому-нибудь.
Что-то подсказывало мне: будет лучше, если моя причастность к этой истории останется неизвестной. Может, стоит вообще просто оставить эту чертову штуку где-нибудь на скамейке? Пусть тот, кто позарится на нее, с ней потом и возится.
Уже подходя к дому, я подумал о том, что эту «пепельницу», наверное, можно неплохо продать. Товар редкий, необычный, покупатель наверняка найдется. Только вот желания заниматься этим не было никакого — от того, что у меня появятся лишние деньги, в моей жизни все равно ничего не изменится. Может, даже хуже будет — сейчас хоть работа отвлекает от тяжелых дум, от воспоминаний…
О том, что происходит что-то неладное, я догадался еще за сотню метров до моего дома — у подъезда собрались люди, стояли машины. Вот одна из них тронулась с места, я разглядел на ней крупные буквы «ТV». Машина проехала мимо, мне даже пришлось посторониться, пропуская ее. Скорее всего, это ребята из местного телеканала. Более того, я догадывался, что они могли здесь снимать.
По спине пробежали мурашки, воображение сразу нарисовало картину: я забыл закрыть дверь, ко мне кто-то пришел. Увидел безобразие в гостиной, позвал людей…
Нарисованная картина была нереальной по очень простой причине: я совершенно точно знал, что запер дверь. Разве что «пепельница» успела натворить что-нибудь за то время, что лежала на балконе. Это все объясняло.
Подойдя ближе, я поздоровался с одним из знакомых мне жильцов, спросил, что случилось.
— Да у соседки твоей, Матвеевны, шкаф зацвел! — с готовностью пояснил сосед. — Сам видел: вот такие побеги! — Он раздвинул пальцы, показывая, какие большие ростки пустил шкаф. — Не увидел бы своими глазами, никогда бы не поверил!
Все встало на свои места. Квартира Веры Матвеевны как раз за стеной — той самой, у которой стоял сервант с проклятой находкой. Неудивительно, что у старухи шкаф зацвел — зашли бы они в мою квартиру, еще не то бы увидели.
— Занятно, — произнес я, стараясь ничем не выдать свою причастность к этим событиям. — И чем она его поливала?
— Да хрен ее знает! — хохотнул сосед. — Говорит, за ночь пророс. Скоро зацветет, наверное. Телевизионщики приезжали, все засняли. Теперь, наверное, какие-нибудь ученые из Москвы приедут.
— Может быть… — согласился я и направился к двери.
Поднимаясь на свой этаж, я думал о том, что все это зашло слишком далеко. «Пепельницу» нельзя оставлять дома, надо немедленно увезти ее и где-нибудь спрятать. Хотя бы в парке у реки пока закопать — там такие заросли, почище любого леса. А еще лучше просто вернуть ее на место — пусть лежит, где лежала.
У квартиры соседки тоже толпились люди, дверь была открыта — всем хотелось посмотреть на чудесный шкаф. Из коридора доносились голоса, кто-то громко рассмеялся. Открыв дверь своей квартиры, я быстро шмыгнул внутрь, сердце колотилось гораздо чаще, чем бы мне того хотелось.
За время моего отсутствия злосчастная находка ничего натворить не успела — правда, побеги на полу заметно подросли. Ничего, вот избавлюсь от нее, и быстро наведу здесь порядок.
Положив ноутбук — приходилось каждый раз таскать его с собой на работу и обратно, — я вышел на балкон, взял ящичек с «пепельницей». Укутал его подвернувшейся тряпкой, затем спрятал в сумку. Застегнув «молнию», тяжело вздохнул — сам нашел на свою голову приключения. И очень опасные приключения — перед моими глазами до сих пор еще стояла картина висящего на прутьях ограды человека. Может, за эту штуку действительно можно выручить миллионы. Но вряд ли они стоят жизни.
Из квартиры и подъезда мне удалось выйти, не привлекая внимания. Собравшиеся у крыльца люди уже успели разойтись, я без помех добрался до гаража. Несколько минут спустя я уже направлялся к выезду из города, размышляя о том, что если мне удастся выпутаться из этой истории без неприятностей, то это будет очень хорошо.
Мне даже не пришлось сверяться с картой, которая все еще лежала у меня в кармане — непростительная оплошность. И флешку я не стер, надо будет сделать это, как только вернусь. А лучше вообще от нее избавиться, так надежнее.
Машину я оставил на том же самом месте. Пройдя знакомой дорогой, вышел к муравейнику, осмотрелся — было очень тихо. Поставив сумку на землю, расстегнул ее, вынул лопату. Уже привычно поддел дерн…
Вчера, выкопав «пепельницу», я и подумать не мог о том, что уже сегодня верну ее на место. Теперь же я снова сунул ее в посылочный ящик, прикрыл крышкой. Опустив в яму, накрыл клеенкой, засыпал. Снова уложил дерн. Поправив его, критически осмотрел проделанную работу. Да, можно заметить, что кто-то копался. Но пройдет день-другой, и все следы исчезнут. Ну а выкопает ее кто-то, ему же хуже…
Домой я вернулся к четырем часам. Сжег над унитазом карту, смыл пепел. Потом стер флешку и раздавил ее, обломки бросил в мусорное ведро — вечером вынесу. Кроме того, у меня и другого мусора навалом: зайдя в гостиную, я даже поморщился от осознания того, какой объем работы предстояло сделать. Опять же, квартиру я снимал, мебель не моя. Хозяйка меня теперь живьем съест.
— Вот зараза… — пробормотал я, окинув невеселым взглядом комнату. Потом переоделся, засучил рукава и принялся за работу…
Работал я до восьми вечера. Начал с того, что снял паркет, оставив его только под мебелью — ходить по росткам было и неприятно, и неудобно. Потом занялся самой мебелью: что-то разобрал, что-то распилил. Снял со стен изуродованные картины, ободрал обои с пошедших мелкими волнами стен — хорошо еще, что все эти художества не проявились у Матвеевны. С нее и зацветшего шкафа за глаза хватит…
Когда я закончил, останки мебели были сложены у стены, там же была уложена паркетная плитка. Ростки с нее я обрубил, сложив их в мешок, туда же засунул и плети с разросшегося цветка. Нетронутым пока остался только телевизор: не зная, что с ним делать, я просто закрутил его в старую простыню.
Оставалось решить, как это все вывезти на свалку. Можно было каждый день брать по несколько досок, увозить на машине и где-нибудь выбрасывать. Можно было нанять грузовик и вывезти все сразу. Но тогда кто-нибудь мог увидеть, что именно я вывожу, чего мне очень не хотелось. В любом случае, все это будет уже завтра, поэтому я умылся и пошел готовить ужин.
Вечер прошел очень тихо — в отсутствие изуродованного телевизора я немного поработал в мастерской, потом почитал книжку — из тех, что были в спальне, а потому уцелели, и лег спать.
Проснулся я от странного ощущения: мне показалось, что в комнате кто-то есть. Не открывая глаз, прислушался — и вскинулся на кровати, услышав совсем рядом тихий скрип половицы.
И тут же замер — в лицо мне смотрел черный зрачок пистолетного ствола. Еще через секунду я понял, что пистолет с глушителем, лицо его хозяина скрывала черная вязаная маска.
— Тихо, — спокойно сказал гость, освещаемый падающим из окна лунным светом. — Сиди спокойно.
— Сижу, — отозвался я, чувствуя, как гулко колотится сердце. — Что вам здесь надо?
— Где «Грааль»?
Мне сразу стало ясно, что он спрашивает о пепельнице. Тем не менее я предпочел сделать вид, что не понял его.
— Какой еще «Грааль»?
— Ответ неправильный…
— Тише, тише! — Я выставил ладонь, понимая, что этот человек вот-вот нажмет на курок, и лихорадочно думая о том, что можно сделать в этой ситуации. — Не кипятись!
