Александр Зорич - Полный котелок патронов
— Послушай, ты уверен, что этот самый «Джамп» вы покупали в магазине? А не с рук, у дилера, в темном переулке? — вкрадчиво уточнил я.
— Абсолютно уверен! Причем в разных магазинах!
— А эта твоя Атанайя? На нее тоже напиток так действовал? Она что, тоже не спала двое суток?
— Конечно, не спала! Пила «Джамп», как верблюдица, литрами! И жрала потом — в охотку, с аппетитом. Она вообще здоровая такая девица. Говорит, раньше была в сборной по синхронному плаванию.
— Да, дела-а… Не удивлюсь, если завтра и кокс с винтом в магазинах продавать начнут, — пожал плечами я.
На самом деле от услышанного я был в тихом ужасе. Чтобы как-то отвлечь себя и Тополя от темы «свободная продажа энергетиков и здоровье будущих поколений», я решил перевести разговор на Атанайю:
— И что у вас с этой бабой? Что-то серьезное?
— Если честно, не думаю. — Костя стыдливо потупился. — Один вечер эту чушь про «клевые вечерины», «улетные бутики» и «центровых пацанов с района» еще можно послушать. Но два, три… Короче, если у меня и остался ее телефон, я его сейчас сотру. Чтобы, значит, не давать соблазну ни одного шанса.
С этими словами Тополь полез за мобилой в накладной карман своих армейских брюк.
— Та-а-ак… Где тут у нас Атанайя? Ась? — У Тополя была дурацкая привычка сопровождать все манипуляции с гаджетами — будь то ПДА, компьютер или мобила — таким вот родительским сюсюканьем. — Нету тут у нас никакой Атанайи… Вот и чудненько… Вот и славненько! И тут нету! Что ж, это определенно к лучшему… А кто у нас тут есть? А военсталкер Лобан у нас тут есть… Слышь, Комбат? Лобан мне записочку написал.
— Лобан? Вот уж не думал, что ты с этим долбоклюем дружишь!
— Я со всеми дружу. Если деньги рисуются, — уклончиво заявил Тополь, не отрываясь от экрана. — Лобан пишет, что по его сведениям Анфор готовится уничтожить уровень Затон.
— Как это «уничтожить уровень»? Взорвать там, что ли, ядерную бомбу?
— Может, и бомбу. Бомб у армии, что ли, нету?
— Ну абсурд же. Ты же знаешь лучше меня, что ядерное оружие в Зоне нельзя применять по ста сорока четырем причинам.
— Абсурд, согласен. Однако Лобан так и пишет:уничтожить уровень Затон.
— А когда Анфор планирует этим заниматься?
— Лобан пишет, что на неделе.
— На неделе? На неделе?! — Я хоть и был сонный, а подскочил до самого потолка. — У нас же там тайник. А в тайнике артефактов — на сотни тысяч бакинских. Ты об этом помнишь, Костя?
— Конечно, помню, Вова. Чего ты, думаешь, я злой такой?
— Ну мало ли… Я думал, у тебя похмелье от твоего «Джампа».
— И похмелье тоже — голова кажется сейчас расколется пополам, а суставы крутит — как на грозу! Но главное… главное это… не артефакты с бакинскими, а Капсюль!
— Кто?
— Ну щенок наш, дебил ты бездушный! Забыл, что ли?
«Ах, Капсюль! Ну конечно же, Капсюль! Собака наша! Рыжик!» — дошло до меня.
Мы нашли его, когда он, невесть как очутившийся в Зоне, скулил на дне неуютного котлована в компании двух десятков крыс-рогачей.
Мутантов мы, само собой, заставили ретироваться. Что же до щенка, то мы сжалились над животным и оставили его в нашем тайнике. Слишком мы спешили выйти из Зоны наикратчайшим маршрутом, а на том маршруте такиеспециальныеусловия пересечения Периметра, что щенок был просто немыслим. Он непременно выдал бы нас патрулям, заскулив или залаяв.
Мы решили, что до вторника всякий здоровый щенок должен был на оставленных харчах протянуть. Тем более что не будь нас с нашим тайником, Капсюль едва ли дожил бы даже до воскресенья…
— Значит, придется идти в Зону уже завтра. А то и правда, кто этих военных знает, может, и впрямь сбросят бомбу на Затон. Ну не атомную, конечно… Но уж придумают какую. И тогда уши нашего будущего сторожевого пса найдут километров за шесть. Если вообще найдут. Да и сто тысяч бакинских можно будет поцеловать в задницу. Хотим ли мы этого?
— Никогда! Лично мы, Вова, хотим есть! — подытожил Костя.
И я поплелся на кухню, готовить товарищу люля-кебаб — свое фирменное суперблюдо для упавших духом сталкеров.
Кстати о Капсюле. Расскажу вам еще про него, чтоб не откладывать.
Капсюль… Вы скажете: «Ну и кличечка!». Да, есть немного. Странная кличка. В свое оправдание скажу, что кличку для зверюги мы придумывали долго.
— Ты точно уверен, что это не щенок припять-пса?
— Да точно. Что я, припять-псов не видел? У них ноги длиннее, и шерсть не такая, и рождаются они без шерсти, совершенно голыми, в такой серо-зеленой слизи все… И не слепые они рождаются. А уже с глазами, налитыми кровью… А этот милашка! Посмотри, какой пузан!
Я посмотрел… И правда, пузан! Непонятно, на чем отожрался. На трупах, что ли?
— Как ты думаешь, он мясо уже может есть?
— Ну, на вид ему месяца два с половиной… Должен уже есть помаленьку. Но и молоко может. Материнское, конечно, предпочтительней.
— Может, ты и маму предложишь спасти, юный натуралист Уткин? — спросил я с издевкой.
— А и предложил бы. Только, думаю, мама его осталась по ту сторону Периметра. Я так думаю, он с Речного Кордона родом. Там овчарок этих — голов двадцать было, когда я у них служил. Ну и, ясное дело, из этих двадцати — половина сучки. А раз сучки, так и щенки у них.
— Я думал, их стерилизуют.
— А зачем? Этих щенков — от хороших служилых собак — сразу разбирают. Многие хотят, чтобы у пса была повышенная злостность, чтоб охранял дом.
— То есть ты хочешь сказать, это щенок овчарки?
— Да, я это хочу сказать. По крайней мере овчарка тут поучаствовала. Хотя бы одна.
— А вдруг он вырастет припять-псом? — уже в третий раз спросил я.
— Заткнись уже, перестраховщик неугомонный! Вырастет припять-псом, я его лично пристрелю!
Уткин указал дулом пистолета на нашего найденыша, который веселым колобком перекатывался у его ботинка.
— Ты лучше помоги мне кличку для него придумать, — попросил Костя.
— Ну… Мухтар.
— Да ну, кто сейчас так называет? Это времен наших дедушек кличка!
— Ну и хорошо! Традиции сильны преемственностью! Разве нет? И потом, немодно значит стильно.
— Немодно — значит глупо. — Иногда Костя бывал чудовищно груб. — Еще давай!
— Ну… Тузик.
— Мы что, в детском саду? Ты еще Шарика предложи!
— Ну ладно. Тогда Джек. Или Джим. Помнишь, как у Есенина? «Дай, Джим, на счастье лапу мне…»
— Во-первых, не помню. А во-вторых, я настолько англосаксов ненавижу за их, с позволения сказать, новый мировой порядок и агрессивные геополитические устремления, — Тополь державно воздел палец и по-чекистски прищурил один глаз, мол, вон как я умею после Москвы-то! — что даже собаке своей этих ихних имен давать не стану!
— С пониманием относимся. — Я постарался, чтобы мой голос тоже зазвучал как-то по-депутатски, со статусным таким баском.
— Не ожидал я, что у тебя, Комбат, с фантазией так плохо, — с вызовом сказал Костя.
Он правильно угадал струну, на которой можно поиграть. Вызова моей фантазии я просто так спустить не мог. Меня прорвало:
— Ну… Трезор. Полкан. Джульбарс… Вальтер. — Я сам не заметил, как начал сползать на оружейную тему. — Люгер, Хеклер… И Кох… Мадсен. А еще допустим Курок… Затвор… И Капсюль.
— А что? Капсюль… — как бы смакуя имя на языке, протянул Тополь. — Неплохо! Пусть будет Капсюль! — Лицо моего друга стало глуповато-счастливым, то есть таким, каким оно бывало всякий раз, когда он знал, что тяжелая задача решена.
Мне, честно говоря, было все равно. Но я был рад, что Костя рад.
Напомню, что мы спасли этого смешного, с маленьким вертлявым хвостиком щенка из сжимающегося кольца голодных крыс-рогачей — в отличие от щенка мутанты легко залазили и вылазили из котлована благодаря своим феноменально длинным и цепким когтям. Было ясно, что с минуты на минуту кровожадные мутанты отобедают этим усатым, мягоньким комочком. Точнее, отобедает вожак трайба и максимум две его любимых жены. Потому что на всех милой псинки никак не хватит.
— Ах вы, суки! — взвыл Тополь и, позабыв об осторожности, принялся швырять в крыс горстями гаек — применить огнестрел он не решился, чтобы не задеть и не испугать щенка.
Когда Костя взял спасеныша на руки, тот первым делом… обмочился.
Впрочем, Тополь не был в обиде. Знай сюсюкал, чесал песику брюшко и кормил тушенкой из банки, предназначенной, между прочим, нам на обед.
— И что ты дальше с ним планируешь делать? Зачем спасал вообще? — спросил я.
— Как это что? Унесу домой. Выращу суперским псом.
— И как именно ты его унесешь домой? — голосом закоренелого реалиста осведомился я. — Мы же сейчас на Агропром идем. Мы его с собой взять никак не можем! Он своим тявканьем нас демаскирует по самое не могу. То есть все равно придется оставить здесь!
— Я все продумал, не беспокойся, — авторитетно выставив ладонь, заявил Костя. — Мы спрячем его в нашем тайнике в Железном Лесу. Дадим воды на несколько дней, еды, оставим игрушек. Место там есть, аномалий, наоборот, нету. А в понедельник я приду и заберу его!
