Анатолий Дроздов - Непрощенные

– Гляди. – Олег сунул Ильясу бинокль.

Тот приник к окулярам. Отменная цейсовская оптика (хороший попался трофей!) словно срезала луг, отделявший их от аэродрома. Ильяс увидел ряды двухмоторных машин с выкрашенными в желтый цвет брюхами, домики управления и размещения летного состава. Труба на крыше одного из зданий курилась дымком – наверняка кухня, а заодно – и столовая под одной крышей. Точно. Люди в форме, выходя из домиков, потянулись к зданию с трубой. Обед…

– Не туда смотришь.

Олег взял его за плечо и слегка развернул. В окулярах возникло небольшое возвышение на краю аэродрома. На его вершине торчали в небо пушечные стволы. Они были тонкими и длинными.

– Зенитки, – пояснил Олег. – Новые. Вчера поставили. Теперь у них не две, а четыре тридцатисемимиллиметровые плюс одна счетверенная «двадцатимиллиметровка». Заметил, что орудия не в глубоких капонирах, а лишь слегка обкопаны? Почему? А чтоб в случае надобности могли по наземным целям работать. Для защиты аэродрома от воздушного налета стволов у них маловато, зато танку или забредшим окруженцам врезать – выше крыши. Еще раз сунемся, сделают из нас дуршлаг…

– Подавим батарею? Отсюда?

– Огнем «сорокапятки»? Окопанную? Пока по одной пушке будем гвоздить, вторую развернут… Тем временем самолеты взлетят. Одной «штуки» нам за глаза хватит. Они бомбы, как яйца в корзинку, кладут. Сдохнем.

– А если днем по леску пролететь, ворваться на аэродром – и к батарее? Раздавить, пока пушки без расчетов?

– Наблюдатель-то на месте, видишь, голова торчит? После ночного шухера они настороже. Вокруг холма открытое пространство – заметит издалека. Да и слышно нас… Даст сигнал. Домик у батареи – для орудийной прислуги. Бежать им недалеко. Ну а дальше… Зенитка на лафете вращается на 360 градусов, стволы опустить – пара секунд. Дуршлаг…

– Обстрелять склад бомб? Ахнет – будь здоров! Разбросает самолеты…

– Неплохо, – улыбнулся Олег. – Будь у нас парочка минометов, так бы и сделали. Но с единственной пушкой не рискну. Снарядик у нее дохлый, а бомбы наверняка без взрывателей. Могут не сдетонировать. Понадобится с десяток выстрелов, к тому же на прямой наводке. Зенитчики опомнятся… Как ни крути, везде не наш расклад.

– Значит, никак?.. – спросил Ильяс, мрачнея.

– Почему «никак»? – Олег почесал взмокшую шею. – Нам «никак» нельзя. У нас сроки и писец на подходе… Пойдем с парадного входа. Они ждут танк и диверсантов, а мы устроим маскарад. Немецкий не забыл?

Ильяс смотрел недоуменно.

– Пошли, расскажу! – хлопнул его по плечу Олег.

…Полчаса спустя к аэродрому подкатил мотоцикл. За рулем его сидел здоровенный ефрейтор в ветрозащитных очках, каске и плаще со стальной бляхой на груди. В коляске помещался пассажир. На нем, несмотря на жару, была шинель, застегнутая на все пуговицы. Разглядев витой серебряный шнур на узком погоне, часовой вытянулся и взял на караул. Майор удостоил его еле заметным кивком. Мотоцикл протарахтел мимо, но направился почему-то не к зданию управления, а к зенитной батарее. Часовой проводил его недоуменным взглядом и пожал плечами: прихоти начальства рядовым обсуждать не положено.

Тем временем мотоцикл подкатил к подножию возвышенности, незнакомцы соскочили на землю и зашагали вверх по склону. При этом ефрейтор вытащил из-за спины и взял на изготовку автомат. Дежурный наблюдатель, смотревший в небо, не сразу спохватился, а когда опомнился, гости прыгали в окоп. Наблюдатель потянулся к рукоятке ревуна, но опоздал.

– Хенде хох! – рявкнул ефрейтор, наставляя автомат.

Солдат, оглянувшись на близкие здания охраны, нехотя поднял руки.

– Вас… – начал было он, но договорить не успел. Майор зашел сзади, достал револьвер и двинул немца рукояткой в макушку. Тот беззвучно рухнул на дно окопа.

– Быстрей, Илья! – скомандовал ефрейтор, он же Олег, стаскивая плащ.

От здания охраны к ним спешила пара офицеров, предупрежденные часовым о визите начальника.

Руки у Ильяса тряслись, он завозился с пуговицами. Подскочивший Олег помог.

– Ничего выбрасывать нельзя! – сказал, швыряя шинель на дно окопа. – Майору, что в плен взяли, шинель без надобности, а нам, видишь, пригодилась. Работаем!

Они подбежали к счетверенной установке. Немецкие офицеры, обеспокоенные неправильным поведением гостей, ускорились, переходя на легкий бег.

– Раз! Раз! Раз!.. – проговорил Олег, загоняя патроны в стволы. – Садись! – Он указал на сиденье. – Опускаешь стволы маховичками, наводишь и жмешь на педаль. В каждом магазине по двадцать патронов, запасные – вот! Полочку для них соорудили, чтоб земля в горловину не сыпалась. Аккуратные, суки! Сумеешь перезарядить?

Ильяс кивнул.

– Если не сумеешь, хрен с ним. Сползай в окоп и не пускай их к дальним зениткам. Понял?

Ильяс еще раз кивнул.

– Не спеши гвоздить! Жди меня! Как начнут стрелять в ответ, ложись и работай гранатами. Наше дело – удержать позицию до прихода танка.

– А с этими что? – Ильяс показал на приближающихся офицеров.

– У них только пистолеты. На таком расстоянии не страшней мухобойки.

Пробежав неглубокой траншеей к тридцатисемимиллиметровой зенитке, Олег прыгнул в сиденье, опустил ствол и навел его на здание управления. Они специально выгадали время обеда, чтоб у орудий и на поле было поменьше народа.

Немецкие офицеры, заподозрив неладное, что-то кричали, размахивая пистолетами, направляя солдат к «счетверенке». Засуетилась охрана на блокпосту.

Короб со снарядами был присоединен к орудию, как и в «двадцатимиллиметровке», Олег загнал патрон в казенник, выдохнул и нажал педаль. Ствол дернулся, всадив снаряд в брызнувшее стеклами окно здания управления. Олег довернул ствол и снова включил спуск. Пушка загрохотала. Очередь из разрывов прошлась по зданию, выбивая стекла и пятная стену выбоинами. Когда снаряды кончились, Олег соскочил, заменил короб и снова приник к прицелу.

Услыхав грохот «тридцатисемимиллиметровки», Ильяс опустил прицел в сторону замерших немецких офицеров и нажал на педаль. Стволы зенитного автомата разом выплюнули пламя. За секунду до выстрелов фашисты, сообразив, бросились врассыпную. Разрывные пули ударили по казарме за их спинами, мгновенно превратив ее в решето. Тяжелые, толщиной с палец, цельнометаллические посланцы рвали дощатые стены домика, словно бумагу, ломали стойки и балки, попадая в человека, перерубали его пополам. Орудийная прислуга батареи отдыхала после приема пищи, это ее сгубило. Стальной вихрь из их же собственного орудия пронесся по комнатам, мгновенно собрав богатую жатву. Выпустив обоймы, Ильяс поменял магазины и продолжил крушить округу. Под шквальным огнем здание казармы просело.