Звездная Кровь. Владыка Теней - Роман Прокофьев
Азимандия вздрогнула, попытавшись проникнуть в разум одной из них, на ее лице вновь появилось отвращение и страх:
— Мой господин… они… плохие! Испорченные! У них нет… ни разума, ни воли… осталось только безумие… Оно шепчет… О, Вечность, убей их! Убей их всех!
— Не сейчас, — мрачно бросил Пламени Подобный, уже понимая, какое черное дело сотворил Пожиратель со своими женами, ибо каждая носила дитя. — Отведите их в главный зал! И собирайте там же всех остальных…
Второе же черное место нашла Каласса — вход в катакомбы, который охранял еще один червивый Восходящий. К чести огненной девы, ее копье справилось с врагом. А вот дальше все оказалось гораздо хуже, потому что за запечатанными дверями нашлось кошмарное место, превращенное Всадником в зачаток будущего Гнезда.
— Мой рикс… ты должен увидеть это, — бронзовой от рождения нелегко побледнеть, но Огненная-как-Ветер справилась, — и сжечь! Немедленно сжечь!
Стены каменного лабиринта в глубине покрывал налет темнолиза, уже источающий червивый туман. Всадник не хотел, чтобы Наблюдатель узрел это место, и Пламени Подобный был бы рад, если бы ему тоже удалось избежать этой участи. В прежних жизнях ему довелось видеть многое — кошмарную изнанку Ульев, мерзость обиталищ Отрекшихся, темные глубины ходов Великих Червей, — и осколок Единого давно забыл о таких жалких эмоциях как отвращение и брезгливость. По правде говоря, он не считал себя в полной мере человеком и мог много больше, чем обычный Восходящий, однако каждый раз при виде следов Тьмы его посещало ощущение жуткой… неправильности.
Черви и Отрекшиеся были созданы Великими Червями, а сами Великие — суть обретшие плоть Твари Извне. Они же пришли Извне, и это не просто игра слов, потому что они не принадлежат этому миру. И почерк этой чуждости чувствовался в каждом их следе, в желании пожрать, переварить и сделать своим подобием все, чего они касались.
Здесь Всадник проводил черные ритуалы. Сюда он мог вернуться сквозь свои червивые печати. И именно тут внедрял Тьму в своих последователей, превращая их в живые марионетки.
В залах катакомб находились клетки с тем, что когда-то было людьми, и каменные алтари, покрытые засохшей кровью и слизью. На них виднелись прикованные останки жертв, будто сожранных заживо. Их тела превратились в питательную среду для темнолиза — из раскрытых грудных клеток и черепов прорастали черные нити, сплетающиеся в сплошную сеть. В углах зрели пульсирующие бутоны — червивая мерзость, имени которой осколок Единого не знал.
Зато знал, хоть и видел впервые, что огромный кокон из застывшего темнолиза, усеянный внутри длинными иглами и связанный пульсирующими нитями с остальным покровом, — Трон Всадника. Место, откуда он контролировал всех своих созданий, мог призывать Червей и управлять десятками слуг. Сейчас он был пуст — и это означало, что хозяин не принял брошенный вызов.
— Сжечь все, — повторила Каласса сорванным голосом. — Мой рикс…
Что ж, пусть будет так. Подобно целителю, вскрывающему гниющий нарыв, Пламени Подобный ощущал лишь холодную решимость — сжечь то, что должно быть сожжено. Этого же требовал Наблюдатель. Выведя своих людей, он обрушил в подземелье реку небесного огня, и Огненный Вихрь превратил обиталище Всадника в обугленный прах и пепел. Фонтаны пламени вырывались из-под земли в окрестностях Черепа Великана, ибо огонь отыскал и очистил все тайные ходы и испепелил все, что в них таилось.
А сам осколок Единого вновь поднялся в главный зал захваченной им крепости.
Череп Великана пал быстрее, чем прошел срок вызова Азимандии. Над цитаделью поднимались столбы дыма. Сопротивление было подавлено, его люди контролировали все ключевые точки крепости. Каменные Луки сгоняли вереницы пленников — по большей части женщин, детей и стариков, ибо все мужчины Черепов были безжалостно истреблены.
Многие были ранены. Другие пребывали под властью страха. Дети плакали, прижимаясь к матерям, старики сидели с каменными лицами, уже смирившись со своей судьбой. Множество людей, разных, Пламени Подобный видел и трэлей с выжженными на лбу знаками септы — среди них выделялись мохнатые Дети Леса, — Черепов, явно принадлежащих к элите септы — мастеров и ремесленников, — и отдельную группу жен и детей сильных Восходящих, ушедших с Пожирателем Костей. Сотни дикарей, в которых ничего не осталось от крови Аммос, а в глазах плескался только страх и ненависть.
Глядя на них, осколок Единого в очередной раз преодолел искушение приказать Каменным Лукам истребить всех поголовно и предать это место очищающему огню — червивая поросль не заслуживала никакого снисхождения. Возможно, так он и поступил бы, не сведи их с землянином хитрый замысел Хранителя. Но в этой жизни был избран новый путь. Заблудшим детям стоило дать последний шанс… к тому же заложники могли оказаться очень полезны.
Он приказал привести опутанного Иллиумовыми Цепями Костереза — так, чтобы его увидели все захваченные пленники. И обратился к ним, встав рядом с червивым Восходящим:
— Септа Черепов! Слушайте мое слово…
Голос Древней Власти впервые зазвучал под этими сводами, и души тех, кто его услышал, заколебались подобно тверди при подземной дрожи. Сотни глаз смотрели на него. Черепа — со страхом и ненавистью, Каменные Луки — с трепетом и восхищением.
— Я — Пламени Подобный, владыка Народа Теней по праву древней крови! Я пришел сюда не за вашими жизнями. Я не воюю с детьми и стариками. Я пришел сюда за вашей Тьмой… То, чему служит ваш рикс, пожирает людей изнутри. Смотрите!
Он коснулся скованного Костереза, освобождая того от рунных оков, — и в то же мгновение пронзил его насквозь драконьим клинком. Острие, окруженное блеском жесткого света, вышло из груди фламина, а рана замерцала Холодным Пламенем, превращаясь в пламенеющую дыру.
Нанизанный на лезвие Костерез забился в конвульсиях, но не спешил умирать, как уже сделал бы обычный человек. Его тело неестественно дергалось, будто пытаясь освободиться, но объятия Аспекта не давали ему этого сделать — осколок Единого крепко держал червивую тварь.
— Где же твой хозяин? — почти ласково обратился к нему Пламени Подобный. — Почему не пришел меня встретить?
— Придет… и ты… сдохнешь, — из горла Восходящего вырвался неестественный хрип, а под его кожей шевелилось нечто странное, будто пытаясь вырваться наружу. При виде этих метаморфоз передние ряды пленников в ужасе подались назад, потому что с умирающим фламином явно происходило что-то страшное!
— Сдохнешь! Сдохнешь, сдохнешь…
