Сильные не убивают - Яна Каляева
Ленни плюхается на мою койку, раскрывает ноутбук:
— Выкладывай уже, женщина-загадка…
Рассказываю, что узнала от ассистентки Мясника и потом, в ходе панического поиска по сети.
Андрей Макарович Парамонов, более известный как Барон — крупнейший криминальный авторитет Сахалина. Его вилла в ближних окрестностях Поронайска — настоящий бастион, и, будто этого мало, в двадцати минутах езды от нее расположена его же частная военная база, набитая вооруженными головорезами. Постоянно виллу охраняют восемь бойцов, и, что хуже всего, магичка второй ступени Альбина Сабурова. Разумеется, все это вдребезги незаконно, но… понимаете, мы же на Сахалине. То, что Сабурова работает на плебея Парамонова, незаконно вдвойне: магам этого уровня запрещена служба у частных лиц, а для аристократа это просто несмываемый позор, бросающий тень на весь род. Но Сабурова загремела на Сахалин за вещи еще более преступные и позорные, и Парамонов вытащил ее из острога в обход всех писанных и неписанных законов. Так что теперь высокородной волшебнице не остается ничего, кроме как рвать на тряпочки любого, кто рыпнется поперек воли ее хозяина.
Я нашла в Сети их обоих — не знаю зачем, от отчаяния, наверно. У Парамонова было типичное лицо бандита — широкий рот, широкий нос, широко расставленные глаза, все это с особенной мясистой подвижностью. Сабурова оказалась изрядно потасканной, но энергичной блондинкой с цепкими злыми глазами. Осколки аристократического гонора переплетались в ней с блатной лихостью.
Задача выглядит не имеющей решения. Набитый вооруженными до зубов бойцами огромный дом — совсем не то же самое, что тайник горстки контрабандистов. Скорее всего, там есть газовые маски. Но даже если мне каким-то чудом удастся вырубить «Эскейпом» и всю охрану, и магичку, причем до того, как любой из них вызовет подкрепление — главной проблемы это не решит. Где именно Парамонов хранит кассеты, неизвестно. В доме около пятнадцати комнат, не считая подсобных помещений, обыскивать их все — дохлый номер. Сам Парамонов тоже будет под «Эскейпом», а даже если получится усыпить всех, кроме него — едва ли он охотно расскажет, где хранит гарантии своей власти над преступным миром Сахалина.
Что я в принципе могу сделать? Прикончить десяток беспомощных усыпленных газом людей, чтобы остаться с очнувшимся Парамоновым наедине? Применить пытки? Угрожать Парамонову убийством его восьмилетнего сына? Все это… не то, как я готова действовать. Правда, единственная альтернатива — служба Мяснику, а там, быть может, придется делать и не такое… но отвечать за это буду уже не я. И так будет по-своему еще более мерзко.
Светлое пятно одно: Парамонов — известный расист и не терпит в своем доме нелюдей; в буквальном смысле не терпит — для встреч с Мясником и другими авторитетами-нелюдьми у него отстроен особый павильон. В охране только люди — медлительные, глуховатые, почти лишенные обоняния. С орками или даже кхазадами справиться намного труднее. Люди вообще самая слабая и бесполезная раса; доминирующее положение в мире они заняли за счет науки и технологий. У них и магия — не волшебство, как у эльфов, не использование сил природы, как у орков, а алгоритмы и формулы, что-то уныло-технарское. Да, разумеется, дом Парамонова напичкан техникой…
Но техника может быть не только преимуществом, но и уязвимостью. Для Ленни все камеры города, подключенные к Сети — все равно что его собственные. Он лихорадочно стучит по клавиатуре и говорит:
— Нужно дня три хотя бы, чтобы разобраться, как там все у Парамонова устроено, ага.
— Заставить человека раскрыть свою тайну… — задумчиво тянет Токс. — Есть одно снадобье. Пожалуй, я смогу разыскать ингредиенты. Оно не подчиняет напрямую, это все же магия высшей ступени, на Сахалине нет столь искусных алхимиков. Но я могу на время сделать человека… очень доверчивым и внушаемым.
— А для магички нужен негатор, — добавляет Ленни.
Вскидываюсь:
— Частным лицам же запрещено их иметь и использовать.
Ленни неопределенно поводит рукой:
— Ну, запрещено, так что ж теперь, без негатора ходить, что ли… Это Кочка, детка. Посмотрю, что смогу достать.
— А насчет подкрепления, которое охрана вызовет с базы… — говорит Токс. — Ленни, будь добр, разверни карту… Они же поедут на электромобилях? Я буду там, чтоб их остановить.
— Опять какая-то эльфийская магия?
Токс ехидно улыбается:
— Разумеется, древнее и тайное колдовство! Называется — острые мелкие гвозди. Продаются в любом хозяйственном магазине. Если вовремя рассыпать их на дороге, например, в этой зоне…
— Лучше тут, — Ленни тыкает в другую точку. — Здесь еще и сота не ловит, то есть им придется пешкодралить километра три, прежде чем они смогут вызвать другой транспорт. Это задержит их… минут на сорок, ага, это как минимум.
Я растерянно перевожу взгляд с гнома на эльфийку и обратно. Только что задача выглядела нерешаемой, а теперь… не знаю, что сказать. Так же Еж вчера не знал, что сказать, когда я объяснила ему, что решила его проблему, но если он еще раз заберет у кто-то хотя бы одну самую жеваную деньгу, то вылетит отсюда впереди собственного визга.
Растерянно спрашиваю:
— А… а мне что делать?
— Последи за детьми, пока мы заняты, — отвечает Токс. — Они скучают по твоим воплям и подзатыльникам.
* * *
— Барониха с сыном готовятся к выходу, — сообщает голос Ленни в наушнике. — Входи сейчас, пока в холле суета вся эта.
Этого момента я дожидалась в саду. Перемахнуть через высокую ограду, увитую кокетливо прикрытой декором колючкой, для меня труда не составило — Ленни нашел слепую зону камер. Пробраться в дом через окно — не вариант. Тут стоят заговоренные сибирские наличники — узоры связаны с аурой местности и не пропустят внутрь чужака. Но ничего, я не гордая, войду и в дверь — в тени вот этого плечистого охранника, например.
За окном темнеет, и в аляповатом бело-золотом холле горит разом пара десятков разномастных ламп. Световой дизайн, не хухры-мухры. Удачно — именно такое освещение создает максимум живых, мерцающих теней.
Обильно накрашенная дамочка тащит за собой ноющего толстого мальчика.
— Ма-ам, не хочу я на теннис! И на детский праздник не хочу-у!
Пацан капризно дрыгает ногами, мешая горничной надеть на него ботиночки. Мамаша пытается умаслить отпрыска:
— Ну Феденька, на празднике торт будет! И подарки!
Вид у нее под всей этой штукатуркой и роскошными, пусть и неуместными
