На задворках империи - Булычев Андрей Владимирович
— Гляди-ка, выходит, не только мы дрались и ребяток теряли, другим тоже сильно досталось, — сетовали драгуны Кравцова. — Видать, слабое звено басурмане искали, туда-сюда тыкались да на посты напирали, всё одно везде по сопатке получили. А сейчас-то что тогда за спешка? Куда же идём, братцы?
В большом армейском коллективе всегда найдётся сведущий человек, знающий гораздо более всех остальных, а зачастую даже и приближенный к военной тайне и по самому строгому секрету готовый этой самой тайной со своим ближним поделиться. Но только, разумеется, с самым-самым ближним и по самому строгому секрету. Уже через час пути Чанов Ванька с таинственным видом звенящим шёпотом рассказывал Блохину про то, что Аббас-Мирза, увидав, какие стойкие у русских посты под Гюмри, решил обмануть генерала Тормасова и пройти на Елисаветполь восточнее, у Карабахского ханства. Но там ему путь преградил генерал Небольсин со своим крепким отрядом, и вот теперь наследный принц пытается исхитриться и проскочить между Тормасовым и Небольсиным у озера Севан. Но ведь и наш главнокомандующий тоже не лыком шит, вот он, разгадав замысел Аббаски, двинул всю конницу, а с ней и лёгких на горные переходы егерей персам на перехват. Вот потому их полк и казаки Агеева в самом авангарде основного войска сейчас и следуют, а уж за ними и все остальные поспешают. Всё это через несколько минут выложил Тимофею и Лёнька.
— Однако, — хмыкнул тот. — Всё может быть. Только ведь и персы здесь сильно рискуют, втя́нутся в бой на нашей земле, отрежут их от южных проходов к Араксу — и всё, поминай, как звали.
— Ну, я не знаю, не соображаю в этом, — откровенничал друг. — Это ведь вы, господа благородия, наперёд всё горазды думать, а вот моё дело — это чтобы штуцер исправно стрелял и чтобы у меня хотя бы пяток сухарей на ужин были.
— Довезёшь — будут. — Тимофей кивнул на притороченный седельный чемодан.
— Да этот чемодан что-о, — хмыкнул Блохин. — Там в нём сухарей только лишь на три дня, а остальным весом патроны заложены. Вся надёжа сейчас на вьючных. Так-то аж две дюжины их на эскадрон. Должно бы провианта и фуража на неделю хватить?
— Хватит, — заверил Тимофей. — А там у местных чего-нибудь прикупим или, может, у персов отберём.
Тормасов заранее распорядился, и зашедшие к Караклис войска местный гарнизон встречал горячим варевом. Дальше три, а то и четыре дневных перехода русских войск не было, и о горячей пище всем придётся забыть.
— По два котла на взвод! — донёсся крик вахмистра четвёртого эскадрона. — Здесь драгуны только получают, ты вот куда лезешь, пехота?! — рявкнул он на шустрого егеря.
— А мы чего не люди, что ли?! — обиженно выкрикнул тот. — Небось, тоже хотим жрать! Вы верхом, а мы вообще на своих двоих топали! У меня артель вся голодная!
— Вон туды глянь! — Вахмистр показал ему на горящие костры. — Там мушкетёрские роты по приказу для вас варили. Вот и беги к ним, пока другие всё не расхватали!
— Четыре часа на отдых! — покрикивал майор Самохваловский, когда шёл мимо кружков ужинавших артелей. — Через час после полуночи всем подъём — и снова на дорогу. Велено ускоренным маршем двигаться, так что не рассиживаемся тут!
— О как, в темноте, выходит, погонят, — пришёл к выводу Кошелев. — А ведь дальше у нас горы. Торопится, спешит начальство, видать, есть с чего.
— Так куда мы идём-то? — поинтересовался у унтера Еланкин. — А то вон Тимофей Иванович, я слышал, всё гадал, на Тифлис али, может, к Елисаветполю?
— Да тебе-то не всё ли равно разве, Колька? — фыркнул Ярыгин. — Что туда, что сюда по горным перевалам скребстись.
— В Тифлис бы желательней, Стёпа, — ответил тот, вздохнув. — Там всё знакомое мне уже, треть жалованья получим, и прикупить ве́дую где чего. Да и в баньку сходить к Гоге Хромому, а то как от пса уже смердит.
— Так и в Гяндже, то бишь Елисаветполе, всё тоже есть, — утверждал Ярыгин. — Мы там стояли полком раньше. Всё то, что в Тифлисе на базаре продают, и здесь тоже имеется, только вот вполовину дешевле. И бани не хуже, чем у Гоги. Он, гадёныш, расчувствовал к себе интерес и теперяча гнёт цену. Раньше и за пятак можно было помыться, а теперь без пятиалтынного и подходить даже не вздумай.
— Доскрёбывай, Андрейка. — Кошелев отодвинулся от котла. — Давай, давай, тебе его сегодня мыть.
— Федот Васильевич, так вроде как только позавчера был в готовщиках. — Молодой драгун замер с ложкой. — Яшкина ведь сегодня очередь?
— Ты, Медведев, точно, как медведь, дремучий, — проворчал Чанов. — Сказал тебе старший мыть, чего гоношишься? Давно, может, лещей по затылку не получал? Молодой ещё, чтобы пререкаться! В мушкете у кого на вчерашнем построении прапорщик нагар нашёл? Вот то-то же. Потом из-за тебя весь взвод всё сызнова на солнце перечищал. Так что давай, взял котёл и к речке побёг!
— Второй эскадрон, котлы сдаём! Не тянем, быстрее шевелимся! — послышался крик Сошникова. — Чья артель вовремя не сдаст — на караул потом встанет!
— Медведев, ты ещё тут, что ли?! — рявкнул Кошелев. — Бегом к реке, не хватало из-за тебя ещё в часовые загреметь! Бегом, зараза мешкотная!
Казалось, только приклонил голову Тимофей на войлочный валик, а его уже осторожно трясут за плечо.
— Ваше благородие, Тимофей Иванович, — донёсся, словно издали, голос Клушина. — Вставайте, побудку объявили. Я вам тут в плошке кашки немного принёс, хлеба к ней нет, извиняйте, не смог я найти, только вот если сухарик. Поешьте немного. — И протянул посудину вставшему Гончарову. — Холодная она, конечно, не разогреть из-за этой спешки уже, да и готовили её, надо сказать, так себе. Это ведь не артель Федота Васильевича. Для чужих ведь кашу пехота варила, не для себя.
— Степанович, ты сам-то ел? — проталкивая комок пищи в горло, промычал Тимофей. — Опять ведь скажешь — потом.
— Так да-а, а куда мне торопиться? Мы-то ведь, нестроевые, за вами потом с вьючными лошадьми пойдём, для нас нет такой уж спешки. Да и за старостью потребы в пище уже такой нет, как раньше.
— Да какая там старость, Архип?! — Гончаров поперхнулся и закашлялся. — Ерунда, сорок пять ещё даже не исполнилось!
— Для вас, ваше благородие, ерунда, сорок пять ещё о-го-го как далеко, — вздохнув, заметил дядька. — А вот для меня сорок пять — это уже и очень даже скоро. Для солдата такое, конечно, многовато. Ну да ничего, Бог даст, два годика ещё дослужу — и на покой. Где-нибудь в уездном городишке будочником досиживать.
— Это, выходит, Степанович, тебя уже после двадцати в рекруты забрили? — облизывая ложку, поинтересовался Тимофей.
— Двадцать один год только-только вот стукнул, — поведал Клушин. — А тут новый набор Екатерина Ляксеевна объявила. Как раз уж свадьбу готовились с Глашкой сыграть, с родителями её сговорились. Ну вот и вытянул я жребий с крестом на волостном сходе. Два года до этого ведь уже задумывал женитьбу, да в отходном промысле на свадьбу зарабатывал. В Нижнем, в кожевенной артели Капустникова. Не слыхали о таком?
— Не-а. Не слышал.
— Ну да, до Уфы-то от Нижнего, конечно, далече, — согласился дядька. — А так-то у Капустникова ох и большая артель. Две сотни рублей в ней я скопил. Большие деньжищи! А-а, всё родителям и братьям оставил. — Он махнул рукой. — На что они солдату? А Глаша-то как ревела. Эх… Долгие проводы — лишние слёзы. Ну а там уж вторая турецкая война, потом с ляхами. Ох, заговорил я вас, Тимофей Иванович. — Денщик всплеснул руками. — Собираться вам надо, припозднитесь — опять капитан ругаться будет. Бегите! Я всё ваше приберу и вьюк приторочу.
Тимофей, чуть было не опрокинув плошку с масляным светильником, быстро прицепил к поясному ремню саблю и выскочил из небольшой клетушки во двор. Тут уже гомонили драгуны, седлая коней. Вся улица была забита солдатами, перебежав три дома, он столкнулся в дверях четвёртого с Марковым.
— На двор, на двор, Тимох! — Димка махнул рукой. — Павел Семёнович говорит, тесно и грязно внутри.
— Господа офицеры, здравствуйте, доброго утра пожелать вам не могу, едва-едва только полночь миновала, — произнёс, выйдя из двери вместе с Копорским, капитан. — Для нашего эскадрона получен приказ вместе с казаками и местной ополченческой сотней двигаться авангардом перед основным войском. Идём на Шамхор, именно в Шамхорскую долину через Нахичевань и устремился Аббас-Мирза. Если он туда сможет пройти вперёд нас, ему откроется прямой путь на Тифлис. Да и гарнизон Елисаветполя окажется отрезанным от основных сил и будет тогда окружён, а в нём сейчас от силы только лишь две роты из Троицкого мушкетёрского полка стоит. Сколько они смогут продержаться против двадцати тысяч персов? Строим взводы в походную колонну и ждём команду. Фланкёры в голове идут. Господин прапорщик, — обратился он к Гончарову. — Вы нас не дожидайтесь. Местная сотня пошла, и вы за ними, ополченцы тут все дороги знают, так что за ними старайтесь держаться. Всё, господа, можете идти к своим подразделениям.
