Крепостной (СИ) - Злотников Роман Валерьевич
Как раз в тот момент он первый раз столкнулся с тем, что в этом времени ничего нет — нет аккумуляторов, нет генератора, нет нужных растворов. Всё пришлось делать самому. Ну что смог… Как устроен самый распространённый в советское время простой свинцовый аккумулятор бывший майор знал отлично. Он его разбирал не раз — и свинец из пластин выпаивал на дробь и самодельные пули, и не раз ремонтировал лично во времена тотального дефицита. А куда было деваться — либо починишь, либо машину на прикол… Но заряжать-то его чем? Ладно, как устроен выпрямитель — он знал. Но где взять детали? А ток? Генераторов-то нет… Слава богу «вольтов столб» уже был известен. И в России тоже. Более того — с его помощью даже электрическую дугу умудрились сделать! Причём русский — физик, академик Санкт-Петербургской академии наук Василий Петров… Так что сборку вольтова столба удалось заказать в физической лаборатории академии. Вот только проработали эти с позволения сказать батарейки всего три дня. Слава богу за это время удалось покрыть серебром около сотни перьев, чего хватило на месяц. А когда понадобились следующие — вольтовый столб он попробовал собрать сам. Получилось. Так что следующие уже собирал «гальваник», паренёк, которого он научил… да, почитай, профессии. Гальваника. Как готовить раствор. Как собирать «гирлянды» перьев. Как делать «вольтовый столб». И всё. Он умел только это. Причём, с крайне низкой эффективностью — сотня-две посеребрённых перьев в месяц. В зависимости от спроса… Но зато, когда ему понадобилось покрыть серебром отражатель свечной лампы — место, где это сделать было. Тем более, что таких отражателей ему понадобилось немного — штук двадцать. Шесть ламп на класс и по шесть на две мастерских. Ну и парочку домой.
Но понятно было, что это временное решение. И надо делать керосиновые лампы. Как их сделать он тоже знал. И в детстве дома пользовался и потом — всё время службы керосиновые «Летучие мыши» у него стояли на всех складах в качестве дежурного освещения. А поскольку, хотя их срок службы до списания был установлен в 25 лет, с заменой всё время были проблемы — эти лампы приходилось регулярно ремонтировать. Но опять же для их изготовления не было самого главного — керосина. Совсем. Все лампы нынче были исключительно свечные или масляные. Плюс проблемы с фитилём. Не то, что совсем. Хлопковые фитили здесь имелись и продавались, но исключительно под масляные лампы. Этакие тоненькие жгутики. Поэтому ни о какой «семилинейке» и речи быть не могло… Так что этот вопрос он пока отложил.
И так почти по всему — пропитка для шпал, болты, гроверы, инструмент, сами рельсы, подшипники… даже с примитивными — скольжения были большие проблемы. Здесь даже о банальном баббите никто не слышал. Нет, бывший майор знал, как его изготовить. Не раз этим занимался… когда ремонтировал свой старенький «Газ-69» — у него все подшипники коленвала как раз баббитовые были, а когда настали времена тотального дефицита, баббитовый сплав резко стало не достать. А у него как раз проблемы с двиглом начались. Вот и пришлось самостоятельно разбираться из чего и как его делают. Тем более там всё было просто — олово, сурьма и медь. Нет, в заводском точно какие-то ещё добавки имеются, но, даже получив подшипники из такого, самого примитивного, баббита его «Козлик» вполне себе нормально пробегал ещё почти пятьдесят тысяч километров. Причём, не по асфальту, а по просёлкам и лесным дорожкам… Но, если всё делать самому — они эту железную дорогу с паровозами для неё вообще никогда не построят. Ну, или, лет через тридцать. Так что пришлось выбирать, чем заниматься сразу, а что оставить на будущее. Но вот с пропиткой шпал деваться было некуда — шпалы без пропитки сгнивают за пару-тройку лет! А в питерском сыром климате как бы и не быстрее… Но чем их пропитывать? Ведь креозота, как выяснилось, здесь тоже нет!
Пришлось озабочиваться разворачиванием собственной химической лаборатории. И искать для неё персонал. Сам Даниил её не потянул бы. Химию он помнил о-о-очень смутно и фрагментарно. Причём, самым ярким воспоминанием был лозунг, висевший на стене школьного химического кабинета: «Далеко простирает химия руки свои в дела человеческие… Михаил Ломоносов». И куда с такими знаниями в химическую лабораторию? Слава богу, с помощью Михаила, который, в отличие от Николая, остался в Питере и, время от времени, его навещал (поскольку ему никто ничего подобного не запрещал), удалось найти одного молодого остзейского немца, работавшего помощником аптекаря в Петербурге, на которого его работодатель жаловался, что он своими экспериментами всю аптеку провонял. Даниил предпочёл бы какого-нибудь студента-химика, но, к его удивлению, в университете химического факультета просто не существовало. Лаборатория химии была, но при Академии наук, а факультета — нет. Как такое может быть — он не понимал. Это ж у-ни-вер-си-тет! Как тут может не быть химического факультета⁈ Но вот так вот… Так что пришлось довольствоваться помощником аптекаря. Паренёк оказался пытливым и умным, но с образованием были некоторые проблемы — гимназию он бросил. Впрочем, на первом этапе годился и такой — а там посмотрим.
Слава богу, кокс здесь уже знали, хотя применение его было пока не сильно распространено. Во всяком случае, в России. Но с чем начинать эксперименты было. Да и на пропитку шпал для Царскосельской дороги тоже, с натяжкой, могло хватить. А вот чтобы строить чего больше — уже нет. Ну да когда до этого большего дело дойдёт — вполне возможно металлургия уже перестроится, и с отходами производства кокса дело станет обстоять получше.
— Ладно, тогда — действуй, — кивнул Даниил бывшему помощнику аптекаря и, развернувшись, вышел из лаборатории. У него на неё были большие планы — пора заниматься спичками, плюс неплохо бы было сделать нормальный капсюль. Про его состав он, как охотник, кое-что знал. Не всё и неточно — патроны-то у них большинство крутило самостоятельно, но капсюли все использовали покупные фабричные, но то, что в состав капсюля входит гремучая ртуть, сульфид сурьмы и бертолетова соль — он помнил. Точное соотношение он не знал, только что бертолетовой соли было больше всего, а сульфида сурьмы — меньше, но очень большим выигрышем было то, что, все три эти вещества были уже известны. Так что особых проблем не предвиделось. Год-два — и точное соотношение подберут.
На улице пахло весной. Данька втянул такой вкусный после вони химической лаборатории воздух и блаженно зажмурился. Тут слева разнеслось зычное:
— Ыы-ыть! Тпру-у-у…- крестьяне привезли очередную порцию леса. Ну, дак стройка-то затевалась грандиозная! Одних новых цехов планировалось построить шесть — литейка, инструментальный, прокатный, химический, заготовительный и вагоносборочный. Паровозы Тревитик должен будет строить на Кронштадском литейном заводе. Ну, если всё сложится так, как они спланировали. Бывший майор решил в этот процесс не лезть и ограничиться путевым хозяйством и вагонами. Потому как незачем выдавать потенциальным конкурентам передовые технологии… ибо если он влезет в паровозостроение — точно ведь не удержится. Начнёт свой язык подкладывать. Да уже несколько раз подложил… вот и хватит! Того, что после этого получится — на короткую ветку от Питера до Павловска вполне хватит. А вот когда займёмся настоящими дорогами — тогда и сделаем паровозы получше.
Данька вздохнул и двинулся по дороге к своей избе. Предстояло закончить чертежи вагона третьего класса и товарного. Англичанин уже неделю отсутствовал, занятый ремонтом и усовершенствованием своей «Увеселительной железной дороги», так что работать можно было в тишине и спокойствии. А то он всё время совал свой нос в чертежи и забрасывал вопросами. Так что приходилось подстраховываться. Например, первые образцы вагонов не имели букс… «Увеселительную железную дорогу» разрешили собрать на Марсовом поле. В дальнем от Невы углу. Даниил рассматривал её в первую очередь как хороший рекламный проект. Ну и как место практики для учащихся железнодорожного училища.
— Барин, мы это…- окликнул его мужичок в потрёпанном армяке, когда он уже подходил к своей избе. — Брёвна привезли. Куды скласть?
