Прародитель Магии Том III (СИ) - "Swfan"

Восставшие рабы были уже приучены грабить и убивать. Золотые эльфы возмущались. Виды разрухи напоминали им о событиях на своей родине. Только малая численность относительно рабов мешала им выступать в открытую. Тайная же месть свершалась повсеместно. Мерзел имел над ними власть только угрозами. Решать такого рода конфликты силой было опасно. Поэтому после прибытия Артура он словно сбросил тяжкую с плеч тяжкую ношу. Уже много дней он беспомощный стоял перед зажжённым фитилём и не мог даже сдвинуться — теперь прибыл мастер.

Мастер…

Артур вздохнул про себя и сказал, что скоро возьмётся за дело. Мерзел ещё раз кивнул и и ушёл — у него всё равно оставалось много забот. Эльф трудился совсем без отдыха.

Артур ещё какое-то время посидел на стуле, рассматривая то потолок, то небо в высоком окне: на фоне голубой эмали по внутреннему саду поместья бродила какая-то тихая, как ребёнок, тень.

Юноша разместился в поместье премьер-министра. Когда Артур узнал, что оно находится в Священном городе, он его немедленно обыскал.

За несколько часов юноша обнаружил все тайные выходы, — их было больше трёх штук — и пролистал все, даже зашифрованные книги — пришлось позвать Марию. Артур надеялся найти что-нибудь полезное или любые упоминания сердца, но тщетно. Похоже загадка будет нерешённой, пока он не спросит Казнера лично.

Но поиски не были совсем бесплодны: Артур обнаружил некоторые забавные безделушки — перед ним на столе переливались два радужных самоцвета. Один был голый, другой встроен в лампочку — она могла менять интенсивность света.

Радужные самоцветы обладали удивительной изменчивостью своей, какое бы слово подобрать… Амплитуды. Самоцвет обыкновенный — это такой камушек с очень густой манной внутри. Настолько густой, что она вызывает концептуальный сдвиг. Каждый самоцвет содержит определённые минеральные примеси. Они определяют, какой концепт будет заключен в самоцвет, и какие с его помощью можно будет творить протозаклятия.

У радужных самоцветов минеральная компоновка постоянно менялась. Поэтому и заклятия, которые они даруют, могли меняться. Эти самоцветы всё равно не могли достичь гибкости манны настоящего мага, — в его руках она способна принимать почти любые формы — или силы особенных заклятия каждой Профессии, заряженных с помощью внутренней алхимии густейшими концептами, но всё равно: они были опасны.

Артур поигрался с камушками, подумал и снова выглянул в окно. Низенькая тень присела возле дерева. Ивы. Артур поднялся со стула и вышел в коридор. Юноша вытянул руку, чтобы открыть дверь справа по коридору. Не открыл. Сдержался и просто встал. Спустя пару секунд раздался шум воды, и дверь сама приоткрылась. Вышла Альфия. Она тут же шуганулась юноши и выпучила на него глаза.

“Ты подслушивал, пока я…” Заговорила она почти моментальную шутку, но Артур её грубо прервал и повёл Альфию за собой. Они вышли в сад.

Он был прямоугольной формы. По краям, вдоль внутренних стен поместья, росли кусты. Благоухали спиральные розы. Трава была давно не стрижена. На небольшом холмике свесила свои ветви старая ива. Под сенью дерева лежала девочка в белой рубахе и в длинных, широких штанах с подтяжками. Её кожа была темноватой. В тени листвы она казалась совсем тёмной. Девочка смотрела на Альфию сонными, но таинственно внимательными глазами. Альфия тоже на неё взглянула, потом перевела взгляд на Артура. Спросила:

“Моя замена?”

“Твоя новая сестра”. Ответил юноша.

“Серьёзно?”

Альфия вгляделась в девочку. Вдруг её пробрал холодок. Что-то странное было в её глазах, какая-то жестокость. Но подул ветер, закачались, зашелестели ветви, и по лицу девочки забегала тёмная рябь. Она казалась безобидной как старая собака, которая смотрит из своей будки.

“Держи”. Артур бросил Альфии в ноги два сверкающих радужных самоцвета.

“Вставишь в неё”.

“В смысле?”

“У неё есть два разъёма”.

“…Ты серьёзно?”

Юноша взглянул на неё и сказал с каменной миной:

“Они уже разработаны”.

“…”

Альфия промолчала.

Артур повернулся и тайно усмехнулся. Клин клином вышибают.

Клин клином… Артур поморщился. Если постоянно выискивать поводы для пошлых шуток, они сами будут лезть в голову. Юноша вздохнул и пошёл по делам.

Альфия потрогала гладкие самоцветы и снова взглянула на неподвижную девочку.

“Ну это, как тебя зовут?” Вздохнула и спросила Альфия.

Девочка не ответила. Поморщилась и прикрыла глаза. Прошла почти целая минута. Альфия уже готова была выдумать для неё какое-нибудь имя, или не выдумать никакого вообще, когда прозвучал тихий голосок:

“Эли”.

“Элли?”

“Эли”. Повторила девочка, уже более уверенно.

Альфия растерянно кивнула. А сама задумалась: разве это не мужское имя?

153. Затишье

153. Затишье

Как опытный мастер пыточного искусства, Артур мог дать любому начинающему, да даже умелому палачу несколько советов. Самый важный из них был следующим: ко всему в мире человек может привыкнуть. Человек — собственно, объект пыточного дела — это вообще такое особенное создание, которое способно смириться с чем угодно. Даже с болью, хотя, казалось бы, мириться с нею совсем не нужно и не полезно.

Поэтому во время пытки боль следует варьировать, в её сортах нужно разбираться с той великой точностью, с которой повар знает виды специй…

Вдох-выдох.

Сперва Артуру приходилось полевать войском за стенами. Вспоминать об этом ему очень не хотелось, совершенно. Опыт был болезненный. Теперь была боль очень похожая, но ровно настолько другая, что ему снова было неприятно как в самый первый раз.

Удерживать восставших, чтобы они не разоряли кварталы золотых, наказывать золотых за убийство рабов, улаживать конфликты, где ничего не понятно, и выдумать натянутые объяснения, когда всё понятно, но лучше бы не было… Это очень утомляло, это было скучно, Артур кипел.

Ему вспоминались всевозможные ритуалы, которые можно провести с использованием человеческих, ну или эльфийских — и как раздражало его каждый раз говорить эльфийских, вместо человеческих, хотя это совершенно не свойственно его языку, — жертв.

Единственной отдушиной во всём этом мучении для юноши были пейзажи Священного города. Они были очень зелёные, — по крайней мере в кварталах, которые не предали огню, — и пахучие. Юноша захаживал в опустевшие сады богатых дворян и гулял среди благоухающих цветов. Артур не особенно ценил цветочные ароматы, но если выбирать между ними и кровавым смрадом, выбор был очевиден.

Дюжины чёрных столпов вздымались до небес и тушевали облака. Ночью земля пылала огнями, а небо стояло непроглядное и дымное. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Артур в последний раз мог любоваться луной.

Днём столпы дыма коптили солнце.

Юноша потёр переносицу и про себя решил, что больше никогда не станет во главе армии. Этот раз был последним, и всё… Артур опустил голову. Юноша сидел на крыше наблюдательной башни на городской стене. У её подножия тянулись узкие дорожки, которые вихляли между потоптанных кустов и раздавленных, гниющих роз.

Стены Священного города были высоки. С башни открывался вид до горизонта. Дальше кустов, рассаженных вокруг города, и вплоть до опушки поднималось поле. Затем пробегала черта желтого леса. Если бы на неё сейчас блеснуло солнца, она бы зажглась ярким серебром.

Если бы сейчас подул ветер, наклоняя деревья и сдирая с них все слабые, сухие листья, серебром бы засверкала вся чаща, словно рябь широкого озера.

Но солнца не было, и ветра не было, и потому пока один лишь Артур заметил, что в лесу уже засели войска Казнера. Юноша оглядел золотых эльфов, рассевшихся вдоль зубчатой стены. Они перебирали стрелы и о чём-то перешёптывались. Немногие из них время от времени поглядывали на него, словно испытывая храбрость, но дольше чем пару секунд смотреть не смели.

Вскоре, однако, уже никто из них не мог отвести от него глаз.