Сергей Малицкий - Блокада

— Остальные? — пожал плечами Пустой, — Вери-Ка немногим младше Сишека. Худой, остроносый, любвеобильный. Рени-Ка — высокий, крепкий, чванливый, рыжий. Твили-Ра — высокая, красивая, но очень тонкая и хрупкая. Капризная. Она числилась у светлых старшей, но заправляла там у них скорее все-таки Яни-Ра. Йози-Ка — молодой, чернявый, слегка суетливый. Там, где была моя мастерская, за границей Мороси, светлые держали крохотную базу. Они Дежурили там посменно.

— Да, — задумалась Лента, — Я их всех помню. Всех, кроме Яни-Ра. Когда я… была с ними, там заправлял Йоши-Ка. Яни-Ра я не видела. Но Нотта — не она. Нотта была высокой, но не хрупкой. Она была не просто красивой: она была совершенной. Я никогда не видела таких красавиц, как она.

— Но сразу скажу тебе, механик, я ее видела не здесь. Очень далеко отсюда. В других краях. Хотя повторюсь, у меня нет сомнений, что она светлая. Так что, может быть, светлых здесь все-таки только шесть?

— Что это за края? — понизил голос Пустой.

— Зачем тебе знать? — наклонила голову Лента и стянула со светлых коротких волос платок.

— Я ищу собственное прошлое, — объяснил Пустой.

— Но в моем прошлом тебя нет, — усмехнулась Лента.

— Но откуда-то у меня взялась твоя картинка? — сдвинул брови Пустой.

— Фотография, — поправила его Лента, — Тебе знакомо это слово?

— Фотография, — повторил Пустой, — Фото. Ты знаешь этот язык. Значит, у нас общее прошлое!

— Но в моем прошлом тебя нет! — резче повторила Лента.

— Подожди… — Пустой вновь потер виски, — Подожди. Помнишь, что ты сказала в самом начале? Ты сказала, что у тебя точно такая же отметина на груди, как у меня! Откуда ты знаешь о моей отметине?

— Я была у Бриши, когда она пыталась всколыхнуть твою муть, — призналась Лента. — Наблюдала за тобой. А потом ушла сюда. Старуха не смогла тебя разглядеть, значит, ты можешь оказаться не тем, кем кажешься, или не тем, кем считаешь себя сам. А отметина — это просто. У светлых есть такой прибор. Насколько я поняла, он делает экспресс-анализ. Генетический код, другие параметры. Попутно стирает память. Может и убить. Тебя, как видишь, не убили. Значит, ты был зачем-то нужен.

— Ты тоже была нужна? — прищурился Пустой.

— Может быть, — усмехнулась Лента, — А может быть, у них не поднялась рука убить ребенка. Это было уже очень давно, Пустой. Я прожила в Мороси половину жизни. И мой опыт говорит мне о том, что верить переродкам нужно с оглядкой.

— Я — переродок? — удивился Пустой.

— Человек не может так сражаться, — с ухмылкой покачала головой Лента. — Я видела твой бой. К тому же Бриша не разглядела тебя. И Сишека. Ты видел, чем с ним кончилось? Но против тебя у меня вряд ли будет много шансов.

— Она не разглядела и Рашпика с Коббой! — напомнил Пустой.

— Кобба — не человек, хотя это и не повод махнуть на него рукой, — хмыкнула Лента. — А Рашпик слишком толстый. Возможно, у них обоих полно грязи внутри. Ничего, мы с тобой разглядим обоих.

— Мы с тобой, — повторил Пустой, — Хорошие слова. И все-таки рассказать о своем прошлом ты мне не хочешь?

— Сначала ты должен вспомнить свое, — покачала головой Лента, — А вдруг окажется, что ты убийца? Вдруг окажется, что ты должен убить меня? Вон эти мерзкие собачники переворачивают всю Морось, чтобы добраться до меня. И никого не волнует, что я убила негодяя, и убила его за дело!

— Я вижу, что и тебя это волнует не слишком сильно, — понял Пустой.

— Ты хотел, чтобы я жалела растоптанный кусок дерьма? — удивилась Лента.

— Я хотел бы, чтобы ты отвела меня к базе светлых, а может, и к Бирту, — твердо сказал Пустой, — Хотел бы, чтобы ты рассказала мне о своем прошлом или хотя бы помогла вернуть мне мое прошлое. Ведь ты как-то свое вернула? Такая же отметка на груди, как у меня и у тебя, есть и у Коббы, но он свою получил больше тридцати лет назад! К нему память почти вернулась, но меня не устраивает столь долгое ожидание!

— А ты уверен, что твое прошлое стоит того, чтобы его возвращать? — прищурилась Лента.

— А если оно поможет мне вернуться туда, где остались Родные мне люди? — спросил Пустой.

— Родные люди, — как эхо пробормотала Лента. — Если они еще остались. А ты не думал, что легче не знать о своих Родных, чем знать и не иметь возможности вернуться к ним?

— Кто тебе сказал об этом? — напрягся Пустой.

— Йоши-Ка, — ответила Лента. — Еще до того, как он лишил меня памяти. У них было слишком много хлопот со мной. Но мне удалось бежать. Меня очень трудно остановить.

— Всякая дорога может быть пройдена в обе стороны, — упрямо заметил Пустой. — Если можно попасть сюда, значит, можно и выбраться отсюда.

— А дорога от рождения к смерти? — усмехнулась Лента. — Она тоже в две стороны?

Пустой перевел взгляд на Филю. Мальчишка закрыл рот, постарался сделать умное лицо и развел руками. Действительно, от смерти к рождению еще никто не возвращался.

— Ты поможешь мне? — опять спросил Пустой.

— Вспомнить или добраться до места назначения? — спросила Лента.

— И вспомнить, и добраться.

— Хорошо, — Она задумалась на мгновение, — До базы добраться сложно, но можно. Хотя я давно там не была. Пленки меняются, то, что вчера казалось забавой, сегодня может быть забавой смертельной. Но за шестой пленкой твоя машина не поедет. Там не работает никакая электроника. Там вообще странные места.

— Мы пойдем пешком, — решил Пустой, — Скажу светлым, что они дали невыполнимое задание. Пусть забирают свою машину сами.

— До шестой пленки еще надо добраться, — задумалась Лента. — Потом ее надо преодолеть. Да и дальше… Но до базы я тебя доведу. А вот до Бирту… Туда никто не ходит. Точнее, туда почти никто не ходит. Есть один проводник. Но вот согласится ли он? Я познакомилась с ним, когда убегала с базы и случайно забрела в самую глубь Мороси. Там и вспомнила все. На девятой пленке. Не хотела бы я попасть в нее еще раз. А вот тебе, похоже, девятой пленки не избежать, если ты хочешь все вспомнить.

— Хорошо, — кивнул Пустой, — Ты ведешь меня к базе светлых, а потом к тому проводнику. Там я с тобой и рассчитаюсь.

— К проводнику отведу. — Лента задумалась, — Но я не уверена, что он отведет тебя к Бирту. Он не любит ходить туда попусту. Он не всякого поведет туда, если вообще сможет отвести. Меня он вести туда отказался. Да и, как он сказал, не каждый может пройти девятую пленку.

— Значит, я упрусь в нее лбом! — повысил голос Пустой.

— А вот это мне нравится, — усмехнулась Лента, — Голову нужно подключать к каждому делу. Может быть, и проводнику это понравится. Признаюсь, не согласилась бы на предложение Чина, если бы не видела, как ты сражался с людоедами. Ты первый, кто показался мне… равным.

— Ты скромная девушка, — кивнул Пустой. — И явно тоже относишь себя к переродкам. К тому же красавица, в отличие от подруги того же Богла. То что надо на трудном пути. Хоть глаза будут отдыхать. Но имей в виду, что в моем отряде я полностью доверяю только вот этому парню, Коркину да ящеру Коркина. Ну, может быть, еще и Ярке. И хотел бы доверять тебе.

— А я не доверяю никому, — жестко отрезала Лента.

— Пока никому! — поднял палец Пустой, — Ладно. Сейчас уже отправляемся. Прежде чем позову спутников, подскажи мне вот что. На базе светлых возле моей мастерской я нашел… фотографию. Я не знаю, кто на ней изображен, я не помню этого человека, но что-то мне говорит, что он, этот человек, очень дорог мне. Был дорог. Когда-то был дорог, хотя дорог с какой-то болью. Вот, посмотри.

Пустой протянул Ленте картинку красавицы. Девчонка смотрела на нее с минуту. Смотрела, напрягая скулы и щуря глаза. А потом подняла взгляд и с улыбкой, которая ей далась нелегко, сказала:

— Это и есть Нотта, механик. Кстати, Нотта — на языке светлых ничто, никто, обманка, мираж, шутка, розыгрыш.

— Это слово я как раз знаю, — задумался Пустой.

Глава 29

Отряд двинулся на запад через час после полудня. В машине стояла напряженная тишина, хотя подавленным выглядел только Рашпик. Еще за обедом, выслушав, что рассказал Коркин о схватке посреди рыночной площади, он почесал затылок и, подергав цевье дробовика, недовольно заявил, что, если завтра кто-то скажет, что он не обыкновенный лесовик Рашпик, а какой-нибудь Рашпик-Ка, и бросится на него с мечом, оправдаться будет очень затруднительно.

— Однако Сишек и в самом деле был себе на уме, — процедил Кобба, который, как обычно, пристроился в тенечке и прикрыл глаза. — Я, конечно, раньше его не знал, но всю неделю он казался пьяным, а вот перегаром от него не пахло. Во фляжке старик хранил воду. Филя с ног сбился — все искал, где старик заправляется. Да и рожей Сишек на лесовика не был похож. Если бы не морщины… Глазастым был Сишек, как светлый. И старость его была не то что напускной, но какой-то странной. Вспомни, как он прыгнул к пульту, чтобы открыть стекло? Как мальчик подскочил. Нет, с Сишеком и в самом деле было нечисто. Да и кто ему мешал признаться во всем у того списка? Или вернулся бы в вездеход, заперся и сидел бы, как мышь в бочке с клубнями.