Олег Рыбаченко - Удар русский богов
— Кто ты неведомый воин? — Александр задумался — сказать правду или выдать себя за бога?
— Если ты бог ответь нам, какова твоя воля? — Продолжил Помпей.
— Я сын Юпитера и Венеры — Перун. — Молвил мальчик, вспомнив древнеславянский эпос. — Вы меня пока не включили в пантеон оттого, что я родился не давно.
— Перун? — Переспросил Помпей. — Ты бог?
— Конечно! — Александра стало распирать от гордости, еще бы ребенок играет роль бога! — И многие тысячи трупов павших легионеров могут подтвердить это!
Помпей оглядел поле, такую картину, даже он искушенный многими сражениями не разу не видел.
— Да я верю тебе, о могучий. — Умудренный римский полководец своим зорким взором осматривал мальчика. Он обратил внимание на широкие плечи, не по возрасту жилистые, словно сотканные из стальной проволоки мускулы, острые бицепсы ребенка. В фиолетово-зеленых глазах пацана светилась решимость. Александр и сам поверил что он бог.
— Я был уже почти мертв, а он воскресил меня. — Молвил Спартак.
Помпей тревожным взглядом окинул гиганта, он невольно почувствовал уважение к восставшему рабу. Странно, неужели мятежным гладиаторам сочувствуют боги?
— О великий. — Помпей обратился Александру. — Какова твоя воля.
Мальчик почувствовал решимость.
— Я требую от Рима освободить всех рабов и покончить с позорными издевательскими гладиаторскими играми.
Помпей вздрогнул, его взгляд выражал растерянность. Требование субъекта похожего на мальчишку казались чрезмерными, а с другой стороны было опасно злить бога.
— Это должен решить не я, а сенат.
— Сенат, так давайте полетим в Рим. — Воскликнул Александр.
— Так все уже спят, ваше святейшество. — Помпей чувствовал себя как на иголках.
— Разбудим разве явление бога это не достаточный повод для внеочередного собрания.
Помпей покраснел, он понял, что из тисков мальчика-бога будет трудно вырваться.
Александр внезапно смягчился.
— Ты Помпей.
— Да бог Перун именно так, нарекли меня. Потом когда я прославился подвигами, стали добавлять великий.
— Тогда почему ты один, где Красс?
— Я сейчас пошлю за ним.
Сзади уже слышалось ржание коня, знаменитый римский богач и военачальник тяжело скакал на черном жеребце.
— А вот и Красс, истребляющий рабов, безжалостный правитель. Александр взлетел вверх, чтобы получше разглядеть печально известного душителя свободы.
Красс был среднего роста, несколько тучный, с лысеющей головой. Тем не менее, в его полном лице читалось властность и воля. Знатный патриций, стараясь сохранить надменность, с трудом сдерживал дрожь.
— А это ты Спартак. — Небрежным кивком головы патриций изобразил поклон. — Твои подвиги позорят Рим. Внезапно увидев парящего Александра, он затрясся и соскочил с коня.
— О прости меня боже, я не высказал тебе достаточного почтения.
Мальчик совершил пируэт и приземлился.
— Я сын Юпитера Перун и требую, чтобы ты презренный пал на колени.
Вид у хлопца был угрожающим, и Красс сразу выполнил приказ.
— Вот так оно гораздо лучше. А теперь слушай мою волю, когда будет заседать сенат?
— Завтра о великий.
— Значит, мы прямо сейчас перенесемся в завтра и устроим им обструкцию. — Глаза мальчишки сверкнули.
— Как это возможно. Удивился Помпей. Над временем не властен даже Юпитер.
— Вы римляне плохо знакомы с могуществом богов. Смотрите за мной. — Александр положил руку на браслет.
— Я хочу вместе со Спартаком, Крассом и Помпеем перенестись в следующий день, прямо в Рим на заседание сената.
Едва он закончил эту фразу, то, как это было не раз, ударили молнии и все четверо исчезли. Возникли уже в Капитолии, в самый разгар заседания высшего законодательного органа. Сенаторы в основном богатейшие граждане Рима обсуждали, как следовало ожидать восстание Спартака. Выступал Катон.
— Мятежника со всех сторон окружен нашими армиями. Трое лучших, полководцев Красс, Помпей и Лукулл, веду практически все наши силы. В этих условиях нам остается только решить, кто добьет и кому достанутся лавры пленения Спартака.
Слово взял Геллий.
— Только что прилетели почтовые голуби, они донесли, что Помпей и Красс вступили в битву со Спартаком и разгромили его орду.
Сенат зашумел.
— А что с самим главарем, он что пленен?
— Судя по всему да. Во всяком случае, обложен как зверь.
— Спартак должен быть взят живым, его казнь будет публичной. — Проорали глотки нескольких сенаторов.
— Разумеется. — Произнес Катон. — И при этом позорной. Если же этот дикарь погибнет в битве, то это нас крайне огорчит.
— Красс и Помпей должны стать триумфаторами, а затем их изберут консулами. — Послышались голоса.
— Вот это тоже верно. По заслугам награда.
— А стоит ли устраивать триумф, по случаю подавления бунта каких-то жалких рабов?
— Слишком много чести рабам, это их заставит гордиться.
Другие голоса орали.
— Спартак уже не раз разбивал нас, он нанес ущерб больший, чем Ганнибал. За его поимку и разгром следует назначить триумф.
— Ставим на голосование. Кто за то чтобы наградить Красса и Помпея триумфом.
Сенаторы встали, большинство чтобы подольститься к победителям проголосовало за.
— Кто против. Меньшинство, что же хоть одно решение нам удалось принять, до обеда.
Сенат хотел, уже было распуститься на перерыв, как перед ними возникло свечение и спустя секунду погасло. Четыре человека, два хорошо знакомые Помпей и Красс предстали перед сенаторами. Многие из них впервые увидели Спартака, похожего на статую Геркулеса, только, пожалуй, более стройную. Его мышцы после обработки регенератором стали еще рельефнее и глубже, сам он напоминал Атланта, Красс и Помпей были на голову ниже его, едва доставая по плечо, а Александр и вовсе казался малюткой. Мальчик почувствовал себя неуверенно в присутствии столь большого количества с любопытством его разглядывающих лиц. Поэтому юный хроноразведчик взлетел вверх, демонстрируя свое превосходство и презрение к окружающим.
Этот полет вызвал еще большее удивление у сенаторов, многие вылупили глаза.
Тогда Александр слегка подкрутив плазмо-комп, обратился к толпе патрициев потрясающе громовым голосом.
— Я бог и сын Юпитера Перун — требую повиновения к себе.
По рядам сенаторов прошел рокот. Слово взял Катон, которому в будущем суждено было стать самым рьяным противником Цезаря.
— Чем ты докажешь что ты бог, а не самозванец.
— Тысячи мертвых римских воинов свидетельствуют об этом! — Мальчишка выпятил грудь.
— Красс и Помпей подтверждаете это.
Помпей склонил голову с густой гривой.
— Да высокочтимый сенат. Это действительно бог, я видел тысячи наших трупов, оставленных там, где прошла его десница.
— Кроме того. — Вставил Красс. — В мгновение ока он перенес нас из прошлого времени, когда мы еще дрались у реки Брадан, в Рим, на заседание сената. Этому богу под силу даже повелевать временем.
— Так он и есть! — Закончил Александр. — А теперь требую от вас, чтобы вы немедленно приняли решение освободить всех рабов.
Сенат взорвался, один из самых богатых патрициев Геллий вскочил и замахнулся кинжалом.
— Пока жив этого не будет.
— Ну, если это твое непременное условие, тогда получай! — Александр пальнул в сенатора лазером. Это напоминало огненный столб, изошедший от мальчишки и спаливший одного из богатейших людей Рима.
Сенат только что получил наглядную демонстрацию божественности, по нему прокатился гул ужаса. Знатные патриции, что не склонялись перед любым диктатором пали на колени.
— Его душа в Тартаре. — Громовым гласом рявкнул Александр. — И ему там очень плохо, если не хотите попасть в Гадес, на вечную муку то не медленно освободите рабов, и дайте слово, что не будете захватывать новых.
Видя, что ведущий заседание Катон, колеблется, гаркнул.
— Ставьте на голосование!
Сенаторы вытянулись и подобрали животы, хотя в глубине души никто из них не хотел принимать такое решение, а многие вследствие его несли большие убытки, возразить разгневанному богу не смел никто.
— Решение принято единогласно. — Объявил Катон.
— Радуйся Спартак, твоя цель достигнута, все угнетенные отныне свободны. — Лицо мальчишки сияло, до чего же приятно творить справедливость.
— Ну, ты еще не все боже знаешь, а если сенат отменит свое решение?
— Тогда я вернусь назад и всех их поубиваю. А затем их души будут испытывать такие страдания в Гадесе, что самая сильная боль на Земле покажется укусом блохи. — Александр говорил нарочито громко, чтобы слышали все и трепетали.
— Вам понятно, что вас ждет, если вы посмеете обмануть богов?
