Василий Орехов - Фактор агрессии
– Космократор готов к прыжку, – сообщил первый помощник Шлоссер.
– На всякий случай уточняю, гражданин первый пилот, – произнес Громов. – Вы готовы прыгать без данных с маяка в точке выхода?
– Так точно, сэр, – ответила Сангада. – Это отразится на точности выхода, но незначительно.
– Тогда прыжок! – распорядился капитан Громов.
Глава 16
«Кротовая нора»
В первое же мгновение после того, как к навигатору Стефану Пешичу вернулось сознание после десантного паралича, он отправил запрос на масс-радар, чтобы определить, как далеко от «кротовой норы» они вынырнули. Однако в следующую секунду понял, что необходимости в этом уточнении уже нет. Устье исполинского коридора между мирами можно было разглядеть невооруженным глазом прямо на ходовом мониторе Мисс Синтии. Космическое вещество проваливалось в него и, разогнавшись до околосветовых скоростей, излучало на всех частотах от радиоволн до гамма-излучения. В видимом спектре вход в «кротовую нору» выглядел как распахнутый светящийся рот с загнутыми внутрь зубами эндопротуберанцев.
– Нештатный выход из подпространства, – напряженно доложил первый помощник Шлоссер. – Находимся в гравитационной зоне «норы» К-284.
– До «норы» четыре и сорок одна астрономических единиц, – быстро произнес навигатор. – Вектор выхода – пятьдесят два и четырнадцать стерадиана.
– Прыжковый маяк действительно умер, нет сигнала, – поведала второй помощник Аронштам.
– Данные по состоянию корабля, живо! – рявкнул капитан Громов. – Немедленно вывести Мисс Синтию из каталепсии, если нет противопоказаний!.. – Он перевел взгляд на первого пилота. – Твою же мать, Сангада! Тебя какой идиот обучал пилотированию?!
– Задержка в реакции Мисс Синтии, гражданин капитан, – деревянным голосом произнесла первый пилот. Она вполне отдавала себе отчет, что непростительная ошибка в точке выхода – всецело ее вина и что всех собак теперь будут вешать на нее. Вот вам и первый рейс в новом экипаже. – Отклик нейросистемы на четыре миллисекунды превысил предельно допустимое значение реакции. Да еще и маяк умер…
– Деточка, ты мне минуту назад под запись сказала, что справишься без маяка! – прошипел капитан. – Четыре миллисекунды… какого хрена вообще было прыгать на предельных параметрах?! Малейшая неточность – и привет, превышение предела! Тебя не учили в Академии закладывать в прыжковые расчеты небольшое упреждение? Если нас сейчас затянет в «нору», по возвращении гарантирую тебе административное разбирательство насчет служебного соответствия!
– Ингвар, – влез Алоиз Шлоссер, закончивший сбор докладов от биотехнических служб, – функционируют четыре катетерных поста. И отвечает на раздражители одна двигательная секция из восьми. Нейросистема и сердце в пределах нормы.
– Запускайте шоковую терапию.
– Есть, кэп.
– Гравитационное ускорение растет, – сообщил Стефан Пешич. – Еще минут пять, и тяги двигателей не хватит для маневра.
– Ничего, попробуем потягаться… – озабоченно ответил Громов, изучая на мониторе движущуюся диаграмму основных жизненных параметров космократора.
– Катетерные посты зарядили по первой порции энергетика, – доложил первый помощник. – Есть рефлекс, плазменная камера потихоньку разогревается.
– Первый пилот, можете попробовать тормозные.
Падающая в огромную разверстую пасть подпространственного коридора Мисс Синтия распахнула мембраны тормозных маневровых двигателей и окуталась бледным фиолетовым пламенем.
– Ускорение тяги всего десять процентов от необходимого, – безнадежно покачал головой навигатор Пешич.
– Кислороду бы добавить… – вздохнула Аронштам. – Не тянут железы.
– Нельзя, – возразил капитан Громов. – Вены сожжем ко всем чертям. Разве что немного кислородного стабилизатора…
Он лично передал команду на два кормовых катетерных поста. Фиолетовое сияние вокруг корабля расширилось.
– Тяга двадцать процентов, – прокомментировал Стефан. – Все равно падаем, как плевок с Башни Содружества.
– Неразумно дальше насиловать Мисс Синтию, – подвел черту Громов. – Попалим вены, сожжем плазменную камеру. Потом вообще не выйдем из дрейфа. Так что… – Он помолчал, словно надеясь, что за эти секунды туристическая яхта все-таки каким-то чудом вырвется из гравитационных щупалец «кротовой норы», а потом нехотя проговорил: – Что ж, граждане офицеры, придется положиться на мудрость Зодчего Вселенной. Отставить шоковую терапию.
– Я думаю, обойдется. – Первый пилот Сангада виновато глянула на капитана. – Не у каждого же подпространственного тоннеля дежурят пираты…
– Алоиз, – устало проговорил Громов, – куда ведет этот проклятый коридор, в который мы сейчас провалимся?
– Окрестности звезды Арагона, – отозвался первый помощник, сверившись с нейросправочником. – Четырнадцать и две астрономических единицы.
На мгновение в рубке повисла гнетущая тишина, а потом капитан Громов разразился душераздирающей тирадой из тридцати семи слов, среди которых цензурными были только «твою», «через» и «унитаз».
Плазменное свечение вокруг космократора понемногу угасло. Роскошная туристическая яхта стремительно падала в распахнутый рот «кротовой норы», ускоряясь с каждой секундой. Солидная масса корабля начала притягивать тонны движущейся параллельным курсом космической пыли. Сначала вокруг Мисс Синтии возникло едва заметное туманное облако, затем оно начало уплотняться, и через полчаса корабль полностью скрылся в пылевом коконе, став похожим на комету, падающую длинным хвостом вперед.
Точка невозвращения была пройдена, и теперь даже маршевые двигатели боевого крейсера не смогли бы тягаться с непреодолимым вектором тяготения подпространственного коридора.
Купер лежал на песчаном берегу искусственного пляжа, загорая в свете искусственного солнца и лениво наблюдая, как в море плещется Лара. Едва они отошли от десантного паралича после прыжка Мисс Синтии, девушка потащила его искупаться перед обедом. Сейчас он уже готов был признать, что идея оказалась весьма удачной.
Внезапно Фред почувствовал какое-то неуловимое изменение в пространстве. Ощущение было такое, словно пляж вдруг накренился вперед.
Парень приподнялся и сел на песке. В искусственном море начался отлив: за полминуты вода убежала к фальшивому горизонту метров на пятьдесят, обнажив дно, и собралась там высокими бурунными волнами, видимо, натолкнувшись на невидимый, но от этого не менее реальный край бассейна. Лара в полном недоумении осталась сидеть на мокром песке.
– Это что еще за аттракцион? – крикнула она Куперу. – В рекламном буклете такого вроде не было!
– Это Зодчий Вселенной услышал мои молитвы, – рассмеялся Фред. – И убрал воду, чтобы я мог полюбоваться тобой во всей красе!
Разумеется, купальником Лара не воспользовалась – десантники Легиона по привычке не придавали значения этим условностям и в мирной жизни. Впрочем, в Метрополии, с ее культом чистых человеческих генов и здорового тела, нудизм был в порядке вещей, в отличие от отличающихся строгими нравами некоторых миров Внешнего Круга, на которые имперская идеология имела довольно косвенное влияние, – скажем, родины покойного капрала Лима.
– А то вы меня ни разу не видели во всей красе, гражданин мастер-сержант, – отмахнулась Розен.
– Ну, тогда мне некогда было разглядывать подробности, – чистосердечно признался Купер.
– Хотите сказать, что теперь у вас на меня виды?
Пока Фред соображал, как на это ответить, палуба накренилась еще сильнее. Лара заскользила, ей пришлось опуститься на корточки, а потом и на четвереньки, чтобы выкарабкаться на сухой песок пляжа. Выглядело это так, словно она поднимается на склон крутого холма.
– Шутки шутками, – сказала она, усаживаясь рядом с Фредом. – Но что вообще-то происходит?
– Сдвиг гравитационного вектора, – ответил Купер. – Похоже на воздействие очень мощного источника тяготения. У нас один раз было что-то похожее на Скромном Дитрихе, до тебя еще, когда мы преодолевали «кротовую нору». Космократор теряет ориентацию в пространстве, и генератор искусственной гравитации начинает сбоить.
– Это что, означает, что экипаж такого уровня промахнулся на выходе из прыжка? Чепуха какая…
– Случайные падения в «кротовые норы» происходят не так редко, как мы думаем. Хотя… Могут быть и другие причины, конечно. – Он посмотрел на подругу. – Возможно, уже началось. Думаю, очень скоро мы все узнаем…
Из акустических мембран прозвучал мелодичный сигнал общего вызова, а затем раздался голос Алоиза Шлоссера:
– Дамы и господа, говорит первый помощник капитана. Мы входим в зону повышенной гравитации. Убедительная просьба всем пассажирам немедленно занять свои каюты и не покидать их до особого объявления. Спасибо.
