Андрей Вербицкий - Хроники Зареченска-2
— Так сделай так, чтобы их стало меньше! — чуть спокойнее, но все еще грозно, сказал барон. — Согласовывай действия с капитанами дружины, и чтобы без этих отговорок и стенаний.
Коромыслов поклонился и недовольно засопел.
— Что слышно от остальных гарнизонов? — обратился к Селиванову Дробыш и устало опустился в кресло. Никому сесть он так и не предложил.
— В слободе Каменной держатся крепко. В ней второй по силе гарнизон, усиленный магами многоуважаемого Петра Васильевича. Там, как известно, находится основная часть складов с товарами и продовольствием. Поэтому потерять Каменную мы не можем себе позволить. Остальным приходится хуже. Даже учитывая всех поставленных в строй, то каждый населенный пункт защищают не больше сотни дружинников и ополченцев, и всего по одному магу. Солдаты просто не успевают реагировать вовремя на удары противника. Дикари постоянно маневрируют и используют какое-то маскировочное поле, позволяющее подбираться на расстояние выстрела и снимать неосторожных бойцов. При обнаружении стрелков, огонь открывается немедленно, однако силовое поле позволяет большинству ретироваться за пределы досягаемости. Не стоит забывать, что противник каким-то образом воздействует на психику солдат, вызывая безотчетный страх. Но с этим вопросом к уважаемому Верховному Магу. Он у нас дока по этим делам. — Селиванов иронично улыбнулся Коромыслову и продолжил. — На данный момент общие потери составляют порядка ста сорока убитыми и раненными. И это всего за несколько часов!
Полагаю, что ночью противник предпримет штурм части населенных пунктов. Боюсь, к завтрашнему утру большинство деревень падет, и мы ничего сделать, пока сами находимся в осаде, не можем. Прошу обратить внимание, что при таком темпе боевых действий боеприпасы расходуются быстро, и даже если штурмов не будет, то через неделю дружинникам просто нечем будет защитить себя и крестьян. Я предлагаю совершить вылазку. Сейчас у меня под ружьем двести восемьдесят дружинников, и это без ополченцев, плюс ваша охрана и маги. Мы сможем, если не разгромить дикарей, то хотя бы потрепать и позволить части подразделений прорваться к Каменной, чтобы снять со слободы осаду. По моим данным противников там не больше сотни, — Селиванов замолчал.
— Ну, а ты что думаешь? — Обратился к начальнику своей охраны Дробыш.
Капитан Постриганов, несмотря на то, что выглядел эдаким перекаченным бугаем с зачатками интеллекта, на самом деле являлся умным и хитрым человеком. Будь иначе, не занимал бы свой пост. Правда, иногда он жалел, что связался с Дробышем. Его удерживало одно — власть. За хорошую службу ему обещали, со временем, отдать одну из деревень. Вот капитан и ждал наступления «эры феодализма».
Капитан заговорил отрывисто, точно гвозди в крышку гроба заколачивал:
— Нужно запросить помощи у Быстрицкого. Если он выдвинет на позиции «гвоздики», то после артподготовки можно смело идти на прорыв. А так…. Считаю, перспектив нет. Нас просто сметут слитным залпом лучники, еще до того как мы сможем ослабить их силовую защиту.
Барон после всего сказанного пасмурнел. Он облокотился на столешницу и устало произнес:
— Буду думать. А теперь…. Пошли вон.
Когда все вышли, Дробыш выдвинул нижний ящик стола и достал недопитую бутылку армянского коньяка и рюмку. Плеснул янтарную жидкость и поднес ее ко рту. В этот момент раздался близкий взрыв, стекла задрожали, барон от неожиданности дернулся и выплеснул половину налитого коньяка себе на брюки. Он несколько секунд наблюдал, как пятно увеличивается в размерах, а потом выругался и с силой швырнул рюмку в стену. Мелкие осколки посыпались на пол.
Глава семнадцатая
Разноцветный поток пронизывал все естество и порождал боль в каждой частице организма. В сознании пульсировало единственное желание — покинуть тело, вдруг ставшее клеткой заполненной болью. Кроме ярких всполохов и гудения потока ничего не было видно и слышно. Но вот. Где-то в глубине, там, где рождаются чувства, проявилась маленькая голубая искорка. Она медленно разрасталась, отвлекая на себя внимание потока. Вмешательство искорки позволило боли немного утихнуть, и тогда родились мысли: «Где я? Кто я?»
Поток ослабел настолько, что стало возможно осмотреться и попытаться понять окружающее пространство.
Оно было серым и повсюду, до бесконечности, его пронизывали жгуты энергии во всех направлениях. Эта безмерность давила, порождая безысходность. По воздействию ее можно сравнить с недавней болью. Сознание определило это новое чувство и дало ему название — страх.
Рядом послышался звонкий смех. Он заглушил другие звуки, отодвинул разноцветные зарницы и страх, от того, что называется — Я.
— Хи-хи-хи-хи, — продолжала насмехаться искра. Нет уже не искра. Маленькое голубое пламя кружилось в танце перед взором.
— Ты кто?
Танцующее пламя не ответило. Оно схватило нежданного гостя этой бесконечности и, продолжая смеяться, бросило куда-то вниз.
Александр открыл глаза, и первое что узрел обклеенный светло-зелеными обоями потолок. От времени они потемнели, а в некоторых местах абстрактный рисунок смазался от влаги. Бер непонимающе заморгал и повернул голову. Рядом с кроватью, на которой он лежал, сидел Михаил Карпов. Глаза закрыты, руки Миша держал над его телом и медленно водил ими, совершая манипуляции с энергетикой. Александр чувствовал покалывание внутри от воздействия Карпова и вместе с тем не ощущал себя больным или раненным. Это он ему и сказал.
От неожиданности Карпов подскочил на стуле и не веряще уставился на командира и учителя.
— Ты что здесь делаешь? Ты должен быть в пятом форте. И почему я здесь? Там же ишхиды нападают! — Бер сел. Взглядом поискал ботинки, а когда нашел начал быстро обуваться. Чувствовал он себя прекрасно. Сила бурлила, и ему не терпелось ринуться в бой.
— Чего молчим? — Александр поднял правую руку, чтобы застегнуть рубашку и нащупал шнурок, на котором ранее висел трофейный амулет силовой защиты. Теперь его не было — рассыпался в прах. Бер вспомнил.
Он стоял у парапета, раскинув руки. Глаза открыты, но мозг перестал обрабатывать информацию, поступающую от органов зрения и слуха. Все ресурсы были задействованы на обработку входящих сигналов от других источников. Люди еще не придумали им названий, но здесь и сейчас это было не столь важно.
Александр взирал на мир и мир взорвался движением. Мелкая живность, перепуганная взрывами, забилась в норы — желтые точки робко шевелились под фиолетовыми и зелеными биополями трав. В Бело-синих аурах людей то и дело возникали протуберанцы обуревавших их эмоций. Темные щупальца ненависти вытягивались вперед, словно хотели дотянуться до обидчиков-ишхидов. Впрочем, так оно и было.
Окружающее просматривалось в подробностях на сотни метров вокруг. Казалось, захоти он, и горизонт приблизится по первому требованию. И не имело значения, в какую сторону устремлен взор, все равно видно, что происходит далеко позади или сбоку. Стали заметны энергетические потоки. Более того, можно попытаться подключиться к любому из них и если они примут тебя, то… мировосприятие изменится? Бер не знал этого наверняка. В прошлый раз ощущения были немного иными, да и близость разведчиков ишхидов не располагала к созерцанию открывшейся картины.
Сколько Александр не пытался потом вогнать себя в похожее состояние, ничего не выходило. Нет, он многое познал во время тренировок: научился видеть ауры на довольно приличном расстоянии, более детально обследовать повреждения у больных и раненных, легче получалось проникать внутренним взором в структуру веществ и многое другое. Однако такого всеобъемлющего видения достичь не удавалось.
Бер нашел ближайший, медленно колышущийся энергетический столб, возникший из ниоткуда, всего в каком-то метре от него (а может, он там и был, просто нужно внимательнее смотреть?), и сделал шаг вперед, с крыши. Он не слышал панические выкрики людей и проигнорировал бойцов, инстинктивно бросившихся к нему.
Ишхиды не могли упустить такой шанс и попытались убить человека. Всполохи силовой защиты от попадания десятка стрел прошли мимо его сознания. Александр даже не обратил внимания на то, что под ногами нет опоры. Просто повис внутри энергетического потока и попытался подчинить его себе.
Тело скрутила дикая энергия. Поток стремился вытолкнуть наглеца, а когда не вышло — попробовал разорвать на триллионы фотонов. Но Александр смог перенаправить разрушительную мощь во вне. Что помогло ему в этом Воля или Ненависть? А может быть, бушевавшая Сила сжалилась над жалким смертным или просто решила выполнить его желание, чтобы избавиться от назойливого внимания?
Как бы то ни было, поток даровал частицу себя и на краткий миг человек стал проводником Силы, и этого мига хватило для нанесения удара.
