Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов
— Э-э не-эт, Петр Викторович. Это все равно что ткача, отправлять на работу в кузню. Толк конечно будет, но самую малость.
— Но как же. Я уверен, что без машин тут не обойтись, а значит…
— Ничего это не значит, — отмахнулся Петр. — Без машин конечно же не обойтись, но тут понадобятся скорее сильновы, а не паровики. Потому что именно им отдается предпочтение на производстве. Да и есть кому поручить заняться упрощением производства рельсов. Да-да, ты все правильно понял, Петр Викторович, за этими путями я вижу будущее. Большое будущее. Но для тебя у меня имеется другое дело. Раз уж у тебя получилось создать пароход, так может выйдет сделать и паровоз.
С этими словами Петр убрал верхний лист и представил следующий чертеж. Новиков сразу же впился в него взглядом. Петр прекрасно рисовал и чертил довольно внятно и аккуратно. Вот только, на этом все хорошее и заканчивалось. Никакой конкретики, просто красивый рисунок. Вот как хочешь, так и решай проблему взаимодействия представленных и весьма абстрактных механизмов.
— А почему паровоз, — пребывая в глубокой задумчивости, поинтересовался Новиков.
— Не знаю. Просто к слову пришлось. Можно назвать парокатом или паротягом, но паровоз вроде звучит лучше. Пароход ходит по воде, паровоз, возит грузы по земле.
— Ну да, вполне, вполне. Хм, очень интересно. Мою машину можно даже особо не переделывать, разве только привод сделать несколько иным. Как тут у вас…
Еще около часа они корпели над чертежами. Вернее увлеченно корпел именно Новиков. Петр скорее находился рядом. Время от времени высказывая свое мнение. У саглиновцев было уже доброй традицией, при первой же возможности засыпать государя кучей вопросов или просить его взглянуть на их достижения со стороны. А уж привлекать его для решения вопросов поднятых им же самим и подавно. Там где им нужно было ломать голову, придумывая какое-либо решение, Петру порой было достаточно просто взглянуть, чтобы задать нужное направление или рассмотреть ошибочность пути.
Разумеется. Петр и не думал посвящать кого-либо в то, что именно в эти моменты его ангел хранитель вдруг становится наиболее активным. По факту в это время, Петр просто со стороны наблюдал за его высказываниями и художествами. Ну да, ангел без труда пользовался и руками Петра, и его талантом рисования, вычерчивая различные чертежи. Уже давно миновало то время, когда он этому удивлялся и даже пугался.
Разумеется ученые ни раз и ни два задавались вопросом, откуда у государя такие разносторонние знания. Но и такой ответ как божье проведение, их вполне устраивал. А как же иначе объяснить то чудесное избавление от смерти. Пометил Господь чело государя своей дланью, так этому нужно радоваться и постараться как можно больше успеть воплотить в жизнь, ибо век человеческий краток.
— Нда-а. А ведь получится. Голову готов прозакладывать, что получится. Только этот самый паровоз выйдет уж больно тяжелым. Нужно будет делать основательные пути, чтобы они под его весом не расползлись. Ага. Рама этих тележек, или как вы их обозвали, платформ, и колесные пары должны быть из железа. Господи, это сколько же одного только железа потребуется? Одно сплошное разорение.
Вид у Новикова в этот момент был, что у расстроенного ребенка, которого поманили петушком, а потом сунули под нос фигу. Нет, в том, что и финансирование и всемерная помощь в работе ему будет оказана, Новиков ничуть не сомневался. Тут вопрос был в другом. Любой изобретатель хочет, чтобы его детище было воплощено в жизнь. А при такой дороговизне, о подобном не приходилось даже мечтать.
— И не думай раньше времени расстраиваться. Ну сам посуди, ты же не выдашь эдакий совершенный паровоз, — а что, Новикову похоже название пришлось по душе, как в свое время и пароход, так чего же тогда мудрить.
— Конечно же до совершенства… Да что до совершенства, до нормальной рабочей машины, будет еще далеко. Опять же, материалы. Те же оси нужно будет делать из стали, и я сомневаюсь, что сегодняшняя сталь даст нужную прочность. Получается, металлургам задачу нужно ставить. Так ведь они даже для осей орудийных лафетов не смогли выдать ничего стоящего, а тут…
— Вот и я о том же. Значит сейчас разрабатываешь паровоз, собираешь, и мы заталкиваем его на какой-нибудь казенный завод. Возить грузы. Можешь не сомневаться, уже совсем скоро, потянутся заказчики. Вот пока по заводам эти первые паровозы покатаются, глядишь их детские болезни и повылазят. А что касается осей, ну сладите более массивные. Это в артиллерии лишний вес нежелателен, а по таким путям ничего страшного. Опять же, прицепим на одну платформу меньше, чтобы паровоз потянул, и всех делов-то.
— А как же быть с колесными парами? Не станем же мы, подстраиваться под каждый завод в отдельности. А там наверняка, каждый стелил, кто во что горазд.
— Здесь будь покоен. Рельсы перестелить все проще, чем переделывать паровоз и платформы. Главное машину измыслить и пользу заводчикам показать, а там глядишь, и толк будет.
ГЛАВА 10
— Любезнейший Жоакен позвольте засвидетельствовать мое почтение, — едва переступив порог кабинета, раскрыв объятия, с весьма самодовольным видом произнес Лесток.
Шетарди тут же бросил взгляд на своего лакея. Ничего особенного не выражающий взгляд. Так обычно смотрят на слуг, желая подать знак, чтобы они принесли чего-нибудь к столу. Если нет специальных распоряжений, хорошо вышколенная прислуга, всегда знает, что следует подать, сообразуясь с ситуацией.
Однако, слуга легко угадал некий подтекст этого взгляда. Пользуясь тем, что находится за спиной гостя, он пожал плечами и кивнул в сторону Лестока. Этим слуга словно хотел сказать, что он сделал все что было в его силах, но нежеланный гость, попросту проломился сквозь все препоны.
Боже, как это по русски. Вломиться в дом словно медведь, всячески стараясь показать свою значимость. Интересно, этот Лесток всегда таким был или это благоприобретенное в России. Если второе, то его искренне жаль. Если первое… Хм. Тогда ничего удивительного в том, что он не сумел ничего достичь во Франции, и сбежал сюда.
Еще недавно Шетарди был готов терпеть все выходки этого медика, который с куда большим удовольствием и рвением предается развлечениям чем совершенствованию своих знаний. Ах нет. Еще большее удовольствие он получал от всевозможных интриг. Именно тяга к ним, влекла его к женскому полу.
Помнится, он даже не остановился перед тем, чтобы закрутить роман сразу с матерью и дочерью. Причем проделывал все это столь виртуозно, что обе ни о чем не догадывались. Не повезло. Муж и отец любовниц, прознал об этом, а так как он оказался шутом Петра Великого. Все верно. Именно из-за этой истории Лесток и оказался в заточении, а потом в ссылке.
Однако, это его ничему не научило. Вернее, научило. Быть более осторожным, осмотрительным и всегда иметь серьезного покровителя, который смог бы прикрыть его шалости. Так что, жажду и интриганству он тешил и сегодня, ни на минуту не забывая о своем тщеславии.
Так вот, еще недавно Шетарди воспринимал выходки Лестока, как нечто само собой разумеющееся, питая определенного рода надежды. Но так уж случилось, что они рухнули как карточный домик. Странно. Умный человек сделал бы определенные выводы и отошел бы в сторону. Но Иоган Герман, похоже стал слишком русским, или он все это время виртуозно прикидывался умным человеком.
Все просто. После женитьбы императора, практически ничего не изменилось. Петр не стал короновать Анну Александровну, и оставил прежний порядок престолонаследия. В этой ситуации ига с Елизаветой была весьма актуальна и имела реальные перспективы. Отсюда и весьма значимая роль господина Лестока.
Однако, с того момента, как всенародно было объявлено о беременности супруги императора, приоритеты стремительно поменялись. Теперь нечего было и думать о том, что престол сможет занять Елизавета. Теперь наследником будет еще нарожденный ребенок, причем без разницы кто родится, мальчик или девочка.
Нет, при очень счастливом стечении обстоятельств, шансы у Елизаветы были. К тому же, смерть в младенческом возрасте даже в императорских семьях не было чем-то из ряда вон. Но только, Шетарди не имел намерений влезать в это дело настолько глубоко. Он еще не лишился рассудка.
Разумеется, француз и не думал резко отворачиваться от Елизаветы. Боже его упаси, от подобной глупости. Женщины весьма мстительны. А уж по отношении отвергших их любовников, и подавно. Что с того, что она любила другого и была им любима? Это ничего не меняет.
Но постепенно начал дистанцироваться. К примеру, уделять меньше внимания общению с ней. В конце концов, он французский посол и вопросов требующих его внимания предостаточно. Правда, заводить очередную интрижку он не спешил, дабы лишний раз не провоцировать цесаревну.
