Андрей Буторин - Упавшие в Зону. Вынужденная посадка
Девушка долго смотрела на нее, потом пробежалась взглядом по всему лицу, скользнула по гладкой макушке…
– А тебе идет, – усмехнулась она.
– Бей, – процедил косморазведчик.
– Не хочу, – прищурилась Забияка. – Я тебе перед отлетом врежу, чтобы подольше помнил.
Развернувшись, девушка кинулась догонять постоянно оглядывающегося «богомола». Плюху ничего не оставалось, как, скрипнув зубами, отправиться следом.
Теперь, кроме злости на себя, разведчик почти ничего не чувствовал. Это принесло некоторое облегчение, поэтому он даже не стал разбираться в природе этой злости. Главное, соображать благодаря ей он стал более здраво. И сразу же понял, что умудрился накосячить в главном на данный момент – в построении их небольшого отряда.
Плюх крикнул: «Стоять!» и подошел к Шершню.
– Ты почему не напомнил, что впереди должен идти я? Мы ведь в Зоне, сам мне все время об этом напоминал, а сейчас как воды в рот набрал.
– Сам же сказал: никаких жалоб, – буркнул сталкер.
– Это не жалоба! Это указание на ошибку. Все, что касается нашей безопасности и вообще способствует скорейшему и успешному завершению миссии, нужно немедленно озвучивать, даже если имеются сомнения в правильности.
– Чего ты так взгоношился-то? Никто ж не умер! Ничего, я в Зоне, чай, не первый раз. Иду себе, камешки кидаю…
– Я это не к тому, что сомневаюсь в твоей опытности. Но зачем тебе кидать камешки, если я и так все опасности вижу. Ну, почти все – «солярий», надеюсь, услышу. Мы куда быстрее так будем двигаться, согласен?
– Согласен, так-на. Иди впереди, коли хочешь. Я тогда замыкающим стану.
– Хорошо, – кивнул Плюх. – Только задавай верное направление, если я вдруг собьюсь.
Скорость движения сразу повысилась. Часа три путники шли в полном молчании – говорить в принципе никому особо не хотелось, к тому же трудно было делать это, не сбивая дыхания при высоком темпе ходьбы. Разведчик изначально прибавил шагу, да так и не сбавлял скорости, очень уж ему хотелось поскорее дойти до корабля, забраться в него и улететь. Избавиться разом и от Зоны этой, и от мыслей дурацких, и от… Да от всего вообще! Жаль, что от себя при этом улететь все равно было невозможно, но тут уж придется потерпеть. Хуже, если правы ученые и нельзя никуда деться от неведомых Игроков.
«Ну чего вам от меня нужно?! – мысленно взмолился Плюх. – Оставьте меня в покое, пожалуйста!»
– Там кто-то есть! – раздался сзади голос Илоны. Клацнули затворы ее «Никеля» и шершневской «Печенги».
Косморазведчик, разом отогнав навязчивые мысли, вгляделся вперед и тут же увидел стоявшего в сотне метров по ходу их движения человека.
«Вернусь домой и проведу тебе полную эпиляцию, даже брови с ресницами выщипаю! – мысленно зарычал на себя Плюх. – Ругался на Шершня, что сразу не пустил тебя первым, а какой с тебя, первого, толк?!» Он задал оптике шлема увеличение и разглядел, что впереди мужчина. Первой нежданно выпрыгнувшей мыслью было: «Догнал-таки штабс-капитан!..» Однако, приглядевшись внимательней и как следует раскинув мозгами, разведчик понял, что к «имперцам» этот человек вряд ли имел какое-то отношение. Во всяком случае, одет он был, как типичный сталкер – в пятнистую, как их тут называли «камуфляжную», куртку и линялые синие джинсы. На ногах – сапоги, на голове – капюшон. В общем-то, все и на самом деле достаточно стандартно, но что-то для полного стандарта все-таки не хватало… Ага, у него же нет никакого оружия! Очень и очень странно. Рюкзак тоже отсутствует… Он что, погулять в Зону вышел?.. И чего это он застыл в такой позе – согнувшись, словно в воду нырять намылился?.. Ведь даже не шелохнется!
Плюх снял с бедра бластер и поднял левую руку:
– Всем стоять! Пойду побеседую.
Дойдя до «ныряющего сталкера», разведчик понял, что беседа вряд ли состоится. Незнакомый сталкер напоминал памятник себе самому – он не шевелился и даже не дышал. На темном от пыли, небритом лице застыли выкатившиеся в ужасе глаза, рот был открыт в немом крике, руки тянулись вперед, будто пытались ухватиться за… ускользающую жизнь?.. Но нет, мужчину нельзя было назвать мертвым. Даже сквозь грязь и пыль, покрывавшие кожу, было видно, что это не кожа трупа – на щеках проглядывал румянец, на шее видны были покрасневшие, натертые воротником участки.
Плюх осторожно коснулся пальцем тыльной стороны ладони незнакомца. Рука оказалась теплой, но совершенно твердой, словно каменной. Разведчик провел выше, по рукаву – ткань была самой что ни на есть обычной. Но почему превратилось в камень тело?..
Он призывно махнул рукой оставшимся. Шершень, лишь только глянул на застывшую фигуру, заявил:
– «Тормозилка».
– Это его позывной? – переспросил косморазведчик.
– Не, позывной у него вроде Колобаха, пересекались пару раз. А вот угодил он в «тормозилку», аномалия такая имеется. Гадкая, сволочь. В ней все живое как бы тормозится. Не умирает, но и не живет. Кто-то трындел, что даже как бы и живет, только о-о-оочень медленно, так-на.
– И как долго продолжается такое состояние?
– Ну, пока еще никто не «растормаживался».
– А почему он без оружия, без припасов?
– Так ведь… – крякнул сталкер. – Сам понимаешь…
– Ничего я не понимаю. Чтобы в Зоне – и без оружия!
– Так а зачем ему теперь оружие? Оно живым да мягким нужнее.
– Забрали у него оружие, – процедила Забияка. – Стырили, чтобы понятнее. И рюкзак тоже «позаимствовали».
– А что, лучше, чтобы продукты засохли да протухли? – взвился Шершень. – Ему теперь пища ни к чему. И патроны тоже. Его самого и пуля, поди, не возьмет. А если даже кто и вздумает по нему стрельнуть, так ты на него хоть «Ковдор» навесь – все равно он ответить не сможет.
– Что за «Ковдор»? – поинтересовался Плюх.
– Ручной пулемет, – пояснила девушка. – Калибр и некоторые узлы – как у «Печенги», эффективная дальность стрельбы – до версты, скорострельность – пятьсот выстрелов в минуту, ну и еще всякие-разные «вкусняшки».
– Ладно, идем дальше, – сказал косморазведчик, пристально осмотревшись вокруг. – Темп пока сбавим, не нравится мне эта «тормозилка». Как она хоть выглядит?
– Кто бы знал, – буркнул сталкер. – Ее и камушком не нащупаешь, и глазами не особо разглядишь. Говорят только, что когда вплотную приткнешься, то воздух будто темнеет. Ну или когда руку или ногу сунешь – немеет сразу. Если сразу выдернешь, то жить будешь, но онемевшую часть сразу отрезать нужно, а то онемение дальше по телу пойдет. Вот такая холера в крапинку.
Дальше Плюх шел куда осторожнее, постоянно вглядываясь в окружающую, ставшую снова лесистой местность. Ему то и дело мерещилось, что воздух то там, то здесь выглядит темнее, чем обычно. Однако на поверку оказывалось, что это лишь игра теней или более темная листва у некоторых деревьев.
«Может, оптика вышла из строя?» – подумал разведчик и внезапно похолодел, даже остановился. Он только сейчас вспомнил, что не только у бластера, но и у скафандра энергия далеко не бесконечна. Раньше ему и в голову не приходило об этом беспокоиться – он никогда не покидал корабль более чем на два-три часа – максимум на пять. А за это время заряд батарей снижался на столь малую величину, что она не заслуживала внимания. На корабле же, находясь в специально отведенной для него ячейке, скафандр заряжался автоматически. Эти обстоятельства и привели к тому, что он совершенно упустил из виду грозящую ему со стороны удобного и привычного обмундирования опасность. Пусть даже, с учетом пригодной для дыхания атмосферы, опасность пассивную, или, что было еще точнее, отсутствие защитных и органолептических функций.
Плюх напряг память, «перелистывая» инструкцию. Ну да, максимальное время действия скафандра без подзарядки – двое суток. И то лишь в пассивно-автономном режиме, когда кроме дыхания и элементарной защиты от внешней среды ничего не задействуется. Ладно, сейчас режим не полностью автономный, воздух для дыхания берется из атмосферы, подвергаясь только очистке, – и то лишь тогда, когда активирован шлем. Зато сколько раз он пользовался дополнительными свойствами оптики и аудиоустройствами, сколько раз подвергал скафандр экстремальным внешним воздействиям! Один «солярий» чего стоил. И что же получается – скоро он останется не только без действенной защиты (сам материал скафандра тоже, конечно, многого стоит, и от пули на излете, скорее всего, защитит, но о полной безопасности можно сразу забыть), но и окажется практически слепым и глухим в недоступных для обычных органов чувств диапазонах… Может, он и сейчас уже не в состоянии видеть аномалии?.. Возможно, та же «тормозилка» находится в данный момент прямо перед ним, еще один шаг – и он превратится в живой труп, по сути, в камень!..
Сказать, что разведчику стало не по себе, значило ничего не сказать.
– Ты чего застыл? – поинтересовалась Забияка.
