Роман Приходько - Стражи Армады. Прыжок за грань
Нельзя сказать, что сцена мародерства шокировала Егора – к данной процедуре он уже давно привык, но одно дело шерстить карманы и перетряхивать содержимое рюкзаков, а вот издевательство над трупом, да еще без малейшего намека на брезгливость – это, мягко говоря, давило на нервы.
Сглотнув подступивший комок в горле, Лысенко отвернулся и поспешил убраться куда-нибудь подальше, чтобы поскорее забыть увиденное, вычеркнуть из памяти навсегда, дабы не думать о том, во что может превратиться человек, сросшийся с Зоной в единое целое, ставший ее послушным безумным винтиком и утративший остатки того, чем он отличается от животного. Сцена варварства и вандализма подкинула дров в уже потухший было костер сомнений при выборе Егором дальнейшего пути. Не прельщало его превратиться в подобие безнравственного куска радиоактивного мяса в человеческом обличии. Хотя, каким-то шестым чувством он знал, что в глубине души таилось другое «я», другой Егор, для которого Зона, или даже что-то более значимое, являлись смыслом жизни, тем, ради чего он жил и чему служил, отдавая все до последнего дыхания. Именно эта часть сознания и помогала Лысенко выжить, бороться со злом и со всем, что хотело уничтожить окружающий его мир.
Нельзя сказать, что торговец сильно радовался возвращению сталкеров живыми и невредимыми, но и расстроенным он тоже не выглядел.
– Уже?! Добро. Там Сучок баньку истопил – можете помыться, а то как бомжи, ей-богу. Старый, жду тебя в конторе! – барыга взял два чистых стакана и ушел в сторону своей берлоги.
Пока Егор брился и соскребал с себя многодневную грязь Зоны под тоненькой струйкой еле теплой вонючей артезианской воды в убогом и грязном душе бара, гордо названным торговцем «банькой», его напарник все это время шептался с торговцем в апартаментах хозяина заведения. Затем Сучок позвал к ним сияющего, как новенький рубль, Егора и следом принес большущий поднос, уставленный всякими деликатесами.
Бар пустовал, поэтому Гектар отправил отдыхать дежурившего вместе с ним всю ночь помощника, достал из-под кровати бутылку настоящего армянского коньяка советского разлива из найденного сталкерами в подвале дома одной деревушки целого ящика, и троица набросилась на еду, смакуя янтарную жидкость тридцатилетней выдержки.
– Я договорился с Михалычем насчет документов для тебя, – запихивая в рот веточку петрушки, прогундосил Старый.
– Завтра с утра Хромой сфоткает тебя, и я скину все данные одному человечку за Рубежом, – пояснил Гектар. – Сделают тебе белорусский паспорт и водительское удостоверение…
– А русский нельзя? – перебил Егор.
– Фальшивый – легко, но на таможне могут доглядеть. А это будет настоящая паспортина – можешь ехать куда угодно!
– Да ладно, я просто так спросил. Мне, в принципе, без разницы.
– Деньжата будут через три дня, вместе с ксивой, – продолжал Старый. – Я выведу тебя за колючку на окраине Пятихаток, ну и аривидерчи, как говорится…
– Может, останешься? – прогудел торгаш с набитым ртом.
Лысенко минуту жевал молча, затем поднял стакан, словно хотел произнести тост:
– Мать надо повидать – помочь деньгами, да и должок у меня дома есть.
– Чудак-человек! Деньги и отсюда можно послать, а если кого за яйца взять надо, то всегда пожалуйста – плати бабки, и нужные люди сделают что угодно и где угодно! – хвастался захмелевший барыга.
– Я же говорю – мать хочу увидеть! – Егор с укоризной взглянул на Гектара.
Тот заткнулся, отвел глаза и через время переключился на Старого:
– У меня для тебя попутно с проводами товарища плевое дельце есть! Так – прогулка по зеленой лужайке…
– Знаю я твои прогулки! – отмахнулся сталкер. – Прошлый раз чуть вояки к стенке не поставили, позапрошлый – мимикримы с карликами едва к себе в меню не записали. И вообще, я в отпуске! Нужно не только напарника проводить, но и девок на большой земле пощупать, мороженого поесть по-человечески, а не как у тебя – брикет стоит, словно «жигуленок» с прицепом.
– Побойся бога, Старый! Я ж с товара полпроцента имею!
– Ладно тебе, жучара, плакать! Знаем мы ваши полтысячи процентов! Это твои дела, и мне на них плевать с высокой колокольни. Я сейчас о другом. Сказано тебе – я в отпуске!
– Пойду, вздремну, – вклинился Егор и встал из-за стола.
– Я тебя догоню! – отозвался напарник и, нагнувшись к торгашу, спросил: – Чё, ты говоришь, за дельце там?..
Лысенко улыбнулся, покачал головой и отправился на боковую.
Минут через двадцать в комнату ввалился хорошо поддатый товарищ, видно, коньячок шлифанули «беленькой». Егор еще не спал – нахлынули воспоминания о доме.
– У меня плохие новости! – с порога выдал Старый.
– У Гектара закончилась водка? – попытался пошутить Любимчик.
Напарник пропустил колкость мимо ушей, вздохнул и с траурным видом уселся на кровать.
– Есть тут один отморозок по имени Федя Черепаха – наемный киллер. Только что мне на комп пришло сообщение от Сокола. Так вот, Черепаха заходил к ученым за водой и продовольствием и, между прочим, выспрашивал про нас с тобой. Обычно, если Черепаха о ком-то наводит справки, то этого человека считают покойником… Тем более, нам известно, что Черный бежал в Туманск через «Спутник». Вот такая мозаика складывается не в нашу пользу…
– А может, его выследить и…
– Уже были такие – царство им небесное!
– Спасибо, друг, ты всегда можешь поддержать и обнадежить! – Егор сел на кровати, подтянул колени к подбородку и задумался.
– Зря смеешься! Это враг посерьезней десяти Черных и Сивоконей вместе взятых! – взволнованный Старый трезвел на глазах. Было видно, что он пытается найти выход из сложившейся ситуации, но пока безуспешно.
– Хорошо. Давай для начала расскажи все, что знаешь об этом панцероносце, может удастся вместе разгрести новое всплывшее дерьмо, – посерьезнел Егор и, усевшись по-турецки, стал слушать о появившейся на пути новой проблеме.
– Сведения довольно скудные. В Зоне с ним никто никогда нос к носу не встречался. Он скрытен – всегда работает один и передвигается в основном по ночам. Иногда заходит к торговцам за едой и боеприпасами. Ствол ему сделали под заказ за Рубежом. СВУ с необычным прицелом и длиннющим набалдашником для бесшумной и беспламенной стрельбы. Вспомогательное оружие – «МР-5», тоже с глушителем. На поясе всегда то ли сабля, то ли самурайский меч. Вдобавок ко всему, весь обвешивается электроникой, как новогодняя елка…
– А известны случаи, как он убивал и где? – вмешался Егор.
– Гм… Как? Да так: идет человек – бац, и нет головы! А один раз рассказывали… Переметнулся наемник – Лёня Чайковский к анархистам…
– Это что, фамилия такая?
– Нет, на скрипке он когда-то играл в симфоническом оркестре, в Европу на гастроли ездил… Так вот, свалил он от Черного в «Анархию», и Федя его грохнул ночью, через окно, прямо в штабе фрименов.
– А почему его не уберут, когда он заходит за едой?
– Это же Зона! Его никто не ловил на месте преступления – значит, обвинить не в чем. А в спину стреляют открыто только уголовники, да он к ним и не ходит. Наоборот, один раз на Могильнике нашли девять человек из банды Мурзы с отрубленными головами…
– …А особенности в его поведении какие-нибудь есть? – внезапно перебил напарника Егор.
– Не знаю даже, что и сказать… Да, чуть не забыл! Есть у него одно пристрастие – очень Феденька сгущенку любит. За раз, говорят, три банки выдувает! Как она в него только лезет?
– Так же, как в тебя шпроты! Ты сразу можешь смолотить четыре жестянки – и ничего…
– Ну, так то ж шпроты!
– Ага! Конечно, это все сразу меняет…
– Иди ты! Ну, люблю я их, и что?
– А он сгуху любит – почти та же ситуация, но с другого боку!
– Ладно, проехали, наверное, не столь важно это все. Чё делать-то будем?
– Снимать ружье и какать в дуло!
Старый сразу не понял шутки и уставился с недоуменным видом на товарища.
– Тьфу ты! Балаболка… – наконец врубился сталкер, и друзья заразительно рассмеялись.
Бармен заглянул в комнату и обалдел:
– Я думал, тут завещания строчатся мелким почерком, а они ржут как кони! Ну, вы ваще, парни, белены, что ли, объелись?! Хотя, если учесть, что вы за четыре дня всю Зону на уши поставили, то от вас можно ожидать чего угодно, – он хотел уже было закрыть дверь, но Егор остановил его вопросом:
– У вас случайно не найдется парочки каких-нибудь маскхалатов, клубка серых шерстяных ниток и с пяток старых ненужных камуфляжей?
Старый уже привык к таким выходкам друга, а у торгаша на лице читалось одно выражение – у парня съехала крыша, и это серьезно.
– Маскхалаты есть, а остальное… Спроси у Сучка – он весь хлам к себе тащит! – бармен еще некоторое время «сверлил» Егора хмельными глазками, затем медленно закрыл дверь, и его тапочки зашаркали по полу, удаляясь к обеденному залу.
