Д Димитрюк - Бремя лишних (За горизонт 2)

Пришедшая посмотреть на похороны, Ленка судорожно сглотнула.

— И помянуть ребят. Ну, чтобы по–людски было, — завел разговор о своем Степаныч.

Как я и ожидал, вокруг братской могилы собралось плотное кольцо людей.

Нашлась и Библия.

Кто–то прочитал молитву.

Толпа хором ответила, — Аминь.

Отвели душу, стало быть.

А лично мне хватит того, что я, практически на халяву, стал богаче на сломанный квадроцикл. Заводиться аппарат категорически отказывался. Но видимых увечий на технике нет. Так что починю. Не смогу сам, найду прошаренного механика.

Да что же так между лопаток чешется?!

Словно кто–то сверлит меня недобрым взглядом.

Вот и собаки забеспокоились. Муха вскочила, а пара щенков забилась ей под брюхо и грозно выглядывает оттуда.

Чуют что–то.

Размытый взгляд желтых зрачков плавно скользил по пришельцам, смердящим железом и копотью. Странные создания все чаще нарушали покой бескрайней, засыхающей под солнцем равнины.

Вбитый поколениями предков, инстинкт не давал взгляду надолго сфокусироваться на одной цели.

Нельзя долго смотреть на выбранную добычу. Добыча чувствует пристальный взгляд, начинает беспокоиться и кто знает, не поменяются ли охотник и жертва местами.

Долго живет тот, кто осторожен.

Начинающие разлагаться в пыли местной дороги, тела бывших царей местной фауны ломали привычный ход вещей — гигантская гиена больше не властелин саванн.

Прайд уничтожен.

Доминантная самка первой выбрала себе партнера. Это уберегло ее от смерти, когда над саванной прогремели первые раскаты грома, исторгаемого железными трубками пришельцев.

Нужно было уводить прайд в глубину саванны, спасать молодняк.

Но, доминанты не отступают.

Умирают, но не отступают.

Это их плата за первый кусок мяса добычи, первый глоток чистой не замутненной воды на водопое, право на спаривание. Доминанте не хватило совсем немного — шага пространства, чтобы вцепится в противника мертвой хваткой, толики сил для последнего рывка, и конечно немного удачи.

Добивший Доминанту, двуногий гладил комок шерсти у себя под ногами.

Комок шерсти чувствовал притаившихся гиен. Чувствовал, беспокоился и жался к двуногому. К комку шерсти в свою очередь жались два крохотных лохматых комочка.

Они тоже чувствовали гиен и откровенно боялись. От них пахло страхом.

Бояться больших гиен это нормально.

Это привычно и понятно, так уж устроен этот мир.

Но, странные двуногие.

Часть из них боится так, что комочки шерсти под ногами Убившего Доминанту смотрятся безумными храбрецами. Но другая часть смотрит на мир глазами лютых хищников.

Такие не бросают вызов в схватке за территорию.

Они просто констатируют — этот мир наш. Это напротив, даже не враг, а так — досадное недоразумение, не более.

Убивший Доминанту беспокойно развернулся в сторону затаившейся стаи. Веки укрыли взгляд желтых глаз. Царь местной фауны покинул трон. Покинул, чтобы выжить.

Хромая самка гигантской гиены, молоденькая самка из поколения, первый раз дающего приплод, израненный самец и семь голов молодняка в основном совсем еще щенков. Им не удержать территории.

Выживи хотя бы Доминантная самка или кто–то из самцов, пришедших оспорить права на продолжение рода, тень шанса была бы. Забиться в самый глухой угол, подрастить и обучить молодняк, привязать к прайду пару молодых самцов и вернуться на свои земли.

Тем составом, что есть, не выжить, охотиться можно, но добычи будет мало. Голод отнимет силы и постоянно претендующая на их охотничью территорию стая из белых холмов передушит их всех.

Саванна не место для слабых. В саванне ты или сильный, или мертвый.

Молодая самка, почувствующая себя главной, рыком подняла стаю и направилась в сторону дороги.

Самец проводил уходящую стаю мутнеющим взглядом, силы стремительно покидали его. Хромая улеглась рядом с умирающим самцом. В ней не было жалости, был только расчет — к дороге идти нельзя. Пусть оттуда пахнет своими, но идти туда нельзя. Кто выжил, сам вернется в прайд.

Если бы Хромая умела считать, она бы рассказала, как семь сезонов назад, когда она была еще несмышленым щенком, пуля порвала ей сухожилие.

Сухожилие срослось, но травма спихнула ее в самый низ в иерархии прайда. Обглоданные кости и остатки шкуры не способствуют приливу сил и росту мышечной массы. Зато способствуют развитию хитрости.

Почувствовавшая себя новой Доминантой, молодая самка вернулась пресечь неповиновение. Накачавшие организм гормоны заменили инстинктами крохи разума. Инстинкт хищника требовал утвердиться здесь и сейчас.

Хромая самка послушно вскочила, всем видом демонстрируя готовность подчиняться. Довольная результатом молодая Доминанта выгнула шею и зашипела на самца.

Молодая самка — в сущности, щенок переросток, еще не научилась играть во взрослые игры.

И никогда не научится.

Тертая годами жизни на дне иерархии, Хромая впилась в опрометчиво подставленную шею. Свирепый рык молодой самки мгновенно сменился на жалкий скулеж.

На шум со стороны дороги прилетело несколько пуль, одна даже впилась в бок умирающего самца, за бруствером туши которого Хромая выжимала последние капли жизни из глупой конкурентки.

Вылизав перепачканный кровью соперницы бок от крови, Хромая успокоила беспокойно скулящий молодняк и, бросив умирающего самца, повела остатки стаи вглубь зарослей.

Обоняние подсказывало, у сухого ручья обитает молодой самец. Единственный выживший из стаи, охотившейся на этих землях до прихода сородичей Хромой.

Уже вполне половозрелый, но еще слишком молодой, чтобы претендовать хоть на что–то в брачных играх.

Для охоты и продолжения рода он вполне годен. Да и других вариантов у Хромой не было.

Потом прайд вернется к трупам сородичей, и много дней подряд будет охотиться на падальщиков, приходящих полакомиться горами дармовой тухлятины.

Падальщики серьезная добыча для молодняка.

В схватках с ним молодняк быстро заматереет. Тот, что выживет.

Далеко на дороге взревели моторы. Чуткие ноздри ловили ветерок, опять принесший едкий смрад гари.

За исключением одной машины колонна уходила в сторону истока большой реки. Странная коробочка, возглавлявшая колонну, прошумела по дороге в обратную сторону — к большой соленой воде.

Перед закатом, когда к стае примкнул молодой самец, обитавший у сухого ручья, до чуткого слуха гиен, долетел шум на дороге, кто–то догонял ушедшую колонну, но это была явно не повернувшая к большой соленой воде машина.