Роман Злотников - Бешеный медведь

— Ладно, проехали, — Касьян махнул рукой, — давай домой, что ли… Башка раскалывается — сил нет.

— Там за подлокотником — аптечка, вколи себе еще и модокетонал, — вздохнул Сандерс и полез на переднее сиденье. — Ума не приложу, что нам делать с твоей голо на стенке бара? Выкрасть — так еще больше разговоры пойдут.

— А я там как, сильно узнаваем?

— Да вроде нет, — пожал плечами Сандерс, — я особо не приглядывался. Когда они его вешали, я тебя, бугая, к выходу волок.

— Ну так, может, и хрен с ним? Где Сити и где этот терминал?

— Ну… одна надежда, — нехотя вздохнул Дик, — ну как, вколол? Можем лететь?

— Угу, — буркнул Касьян и страдальчески сморщился, — да уж, вечерок у меня. Похлеще иного абордажа будет. Сначала избили, а потом напоили в сосиську.

— Во, — поддакнул Сандерс, закладывая плавный вираж и постепенно приходя в отличное расположение духа, — будешь знать, каково оно нам, полевым агентам. А то мы да мы, диверсанты. Позади все горит — впереди все рыдают…

Нет, ну такой удачи он никак не ожидал. Когда Вилкинсон сообщил, что один из контейнеровозов «Макнамара инк.», приписанный к восточному терминалу, неделю назад сбросил на складах таирской биржи почти шестьсот тонн чистого иридия, Сандерс почувствовал вот он — шанс. Познакомиться, завязать контакт, стать приятелем… и потихоньку вызнать примерное направление, примерную дальность (долго ли вычислить, зная среднюю скорость хода контейнеровоза и опираясь на фразу типа: «А мы последний раз две недели пилили в один конец…»). Но даже он не ожидал, что уловом будет голофото погрузочного терминала «чужих». Да уж, как там русские говорят — то пусто, а то и густо.

Отметки от множественных целей появились на обзорных экранах Кронштадта в три часа пятьдесят пять минут по времени Нового Города. Наверное, нападающие выбрали это время, ожидая, что операторы контроля пространства будут клевать носом (собачья вахта есть собачья вахта) и потому не сразу отреагируют на сигналы. Или отреагируют не так. Ну, там, не расслышат спросонья зуммер, или спутают его с вызовом коммуникатора, или вообще примут за сигнал таймера и решат «подремать еще десяток минут». Но они просчитались. Дело в том, что очередные рабочие смены с Нового Города прибывали на Кронштадт к восемнадцати часам по времени Нового Города, причем рабочие за семь часов неторопливого перелета на тихоходном внутрисистемном транспортнике отлично высыпались. Так что приказом главного распорядителя работ Небогатова внутреннее время Кронштадта отставало от времени Нового Города на девять часов. И рабочие попадали на Кронштадт как раз к началу утренней смены. Соответственно, отметки целей появились на экранах как раз без пяти семь вечера по внутреннему времени Кронштадта. Через час после того, как закончилась дневная смена. И когда большинство гарнизона была не в спальных мешках, а на ногах. Так что когда приближающиеся корабли никак не ответили на запрос о принадлежности и целях приближения к контролируемому пространству, операторы контроля пространства среагировали мгновенно, взорвав пустоватые, но максимально возможно (при имеющейся численности гарнизона) заполненные народом коридоры и отсеки Кронштадта ревом сирен и звоном баззеров боевой тревоги.

Впрочем, время атаки была выбрано очень удачно. Оба потрепанных боевых корабля ушкуйников нынче были в разгоне. «Псковитянка» ушла «под губернатором» на Новый Петербург, а «Садко» конвоировал подзастрявший в пути с Кедра орбитальный док. Хотя, судя по соотношению сил, два корабля не очень-то и помогли бы…

Когда Александр Одинцов ввалился в центральный пост управления огнем, Небогатов уже находился там. И все экраны наведения мерно мерцали. Одинцову сегодня выпало по графику заступать дежурным распорядителем в ночную смену, поэтому он-то как раз встретил боевую тревогу в своем спальнике. Поэтому и на центральном посту появился позже всех. Но в принципе это было не так уж и важно. На том ходу, что имели приближающиеся цели, до вхождения их в радиус поражения оставалось еще около двадцати минут. Одинцов плюхнулся в свободное кресло за командным модулем (огневая мощь Кронштадта все еще составляла жалкие проценты от былой мощи Акмона, поэтому свободных операторских и командных модулей в центре управления огнем было завались) и, щелкнув тумблером, уставился на экран:

— Э-э, Кирилл Владимирович…

— Да, Александр?

— А не пора ли нам отводить сегменты из передней полусферы?

Небогатов отрицательно качнул головой:

— Нет, рано.

Одинцов озадаченно потерся щекой о плечо и уставился на экран.

Полторы недели назад новогородцы получили неожиданный подарок. Дневная смена как раз близилась к завершению, когда на экране дежурного контроля пространства появилась отметка одинокого корабля. На запрос оператора контроля пространства о принадлежности одинокий корабль отреагировал неожиданно, попросив вызвать на связь капитана первого ранга в отставке Небогатова, чем привел оператора в некоторый ступор. О прошлом Небогатова по его просьбе никто не распространялся, поэтому Кирилла Владимировича на Кронштадте знали как неплохого военного инженера, но… записного алкоголика. И потому отношение к нему было хоть и уважительным, но снисходительным. Как к человеку пусть и дельному, но пропащему. Поэтому известие о том, что этот самый Небогатов вдруг оказался капитаном первого ранга императорского флота (пусть и в отставке), произвело на оператора шокирующее впечатление. Однако на степень исполнительности, наоборот, повлияло в лучшую сторону. Поскольку Небогатова быстро отыскали и пригласили в рубку связи. Результатом сего разговора стало то, что все свободные от вахты и незанятые на работах были подняты по команде «аврал» и спустя полтора часа весь возможный наличный состав Кронштадта был задействован на разгрузочных работах. Но никто не роптал. Наоборот, кронштадтцы носились по сходням рысью и с горящими глазами. Ибо одинокий транспортник, представлявший собой переоборудованный для транспортировки грузов эсминец устаревшей серии, привез на своем борту почти три десятка орудий. Неслыханное богатство! И хотя все они были сравнительно малокалиберными — двадцать три противодесантных «единорога» и шесть «фаланг», но, буде установлены, они сразу повышали совокупную огневую мощь Кронштадта и Нового Города в полтора раза!

Кто и почему одарил их столь невероятным богатством — так и осталось тайной. То есть слухи, конечно, ходили. И какие! Кое-кто утверждал, что ему-де все доподлинно известно. Что, мол, капитан первого ранга Небогатов есть тайный племянник императора и потому дядя ему по-родственному поспособствовал. Другие божились, что все не так и никакой Небогатов не племянник, а самый что ни на есть тайный агент. Только притворяющийся горьким пьяницей. А на самом деле поставленный наблюдать за тем, как здесь, на окраине Келлингова меридиана, укрепляются русские люди. И в нужный момент пославший своим начальникам требование немедленно помочь. Третьи пренебрежительно кривили губы и говорили, что ну любому же ясно, что никакой Кирилл Владимирович не тайный агент. А человек из богатой и родовитой семьи, но действительно слегка запивший. Вследствие какого-то жизненного неуспеха. И потому уехавший от родни. И именно здесь, на Кронштадте, отыскавший нечто, за что можно зацепиться, чтобы вновь отыскать себя. И потому родня, учуяв эту возможность, купила на свои деньги списанное флотское оборудование (посмотрите серии-то и год выпуска) и отправила ему, дабы поддержать его в его устремлениях. Как оно обстояло на самом деле — никто так и не узнал, но авторитет Небогатова после этого случая среди личного состава гарнизона взлетел до небес.