Владислав Морозов - Война 2020. На западном направлении
– Быстрее вперед! – заорал хорунжий Могнуски (при этом глаза у него стали совершенно безумными) своему водителю. «Шакал», взвыв мотором, съехал на обочину дороги и на приличной скорости рванул, трясясь на ухабах, на юго-запад, в сторону недалекой польской границы.
Это было чистой воды хамство со стороны хорунжего. Нормальный офицер в такой ситуации должен был вылезти из машины и доложить обстановку старшему по званию. Правда, бригадная разведка напрямую не подчинялась комбатам, но это обстоятельство так же, как и наличие на броне многочисленных раненых, нисколько не извиняло хорунжего. Проводив осуждающим взглядом быстро скрывшийся из вида «Шакал», Печковский не успел ничего сказать и сделать для себя никаких выводов.
Однако, прежде чем он успел отдать команду продолжить движение или хотя бы выяснить у хорунжего Цызика причину остановки, в летнем небе над головами польских танкистов где-то в хвосте колонны звонко бабахнуло с противным, лопающимся звуком четыре или пять раз. Майор чисто инстинктивно обернулся и увидел, как в небе вспухают сизые облака, показавшиеся ему слегка похожими на бледный фейерверк, по сторонам от которых разлеталось что-то более темное. Подчиняясь опять-таки инстинкту, Печковский нырнул в люк и прикрыл над собой крышку. Именно в эту секунду где-то поблизости раздались тяжелые удары, и сорокатонный «Тварды» буквально заходил ходуном. Наводчик Андрович, похоже, хотел что-то сказать, но от неожиданности и сильного сотрясения явно прикусил язык, зашипев от боли и ругнувшись последними словами.
Когда тряска наконец прекратилась, Печковский выглянул из люка и сразу же унюхал удушливый запах горящего топлива. Над дорогой поднимался дым, где-то в хвосте колонны бугрились облака пламени, и пожар разрастался.
Несколько танков «Тварды», стоявших спереди и сзади командирского РТ-91 Печковского, съехали с дороги и теперь стояли по обочинам вкривь и вкось, видимо, это была спонтанная реакция экипажей и мехводов на возникшую угрозу. Командиры и наводчики этих машин обалдело таращились из люков, явно не зная, что им дальше делать.
Вдалеке просматривался «Тварды» из третьей роты с перебитой гусеницей, из которого главным образом и шел дым. Там кто-то истошно кричал, и бегали туда-сюда маленькие фигурки в камуфляже. Черт, что это было, подумал Печковский. Конечно, он раньше ни разу в жизни не был под артобстрелом и уж тем более не имел «удовольствия» видеть, как действуют кассетные гаубичные снаряды калибра 152-мм, начиненные бронебойными суббоеприпасами, а это были именно они. Причем даже не предназначенные для «Мсты» 3ВОФ28/29/30 с комбинированной «начинкой», а новые, недавно разработанные специально под «Коалицию» снаряды 3ВОБ51 с повышенной почти до 200 мм бронепробиваемостью поражающих элементов.
Прежде чем майор заставил себя как-то действовать, к его танку на большой скорости подскочила выехавшая из хвоста колонны камуфлированная БМП-1. Машина шла, вихляясь из стороны в строну, словно механик-водитель был сильно пьян. Когда БМП остановилась, Печковский увидел в командирском люке знакомое лицо поручика Хойнацкого, командира роты из приданного им 3-го мотострелкового батальона. И цвет этого лица был синевато-белым, как мел или гипс.
– Матка бозка, Ежи, что там случилось? – поинтересовался Печковский у слишком побледневшего поручика.
– По-моему, это какие-то бронебойные кассетные боеприпасы! – почти закричал Хойнацкий (похоже, он был контужен). – И их очень точно наводят! Возможно, с дрона!
– А где Конаржевский? – спросил майор.
– Командир батальона убит! Остальные двое ротных ранены! У нас не меньше сорока убитых! Раненых еще больше! Уничтожены восемь БМП, еще три повреждены! Похоже, накрыло и как минимум три танка вашего батальона в хвосте колонны! Надо двигаться, а то…
В этот момент в воздухе возник низкий свист. Уже знакомая по предыдущему разу песня падающего тяжелого снаряда, и явно не одного.
Движимый инстинктом самосохранения, Печковский снова нырнул в люк, и вокруг танка опять многократно ударило. Сейчас на колонну упало много больше снарядов, чем в предыдущий раз. Танк снова затрясся, а по броне с противным визгом начали бить куски чего-то твердого, может быть, осколки, а может, куски земли и асфальта. Но для комьев земли это было слишком – скорее звук ударов напоминал стук града по жестяной крыше.
Первое, что увидел майор, когда все стихло, – два своих покрывшихся сеткой трещин командирских перископа. Интересно – чем это их зацепило?
Печковский высунулся из люка с самыми плохими предчувствиями. Дыма и огня вокруг явно прибавилось. Стоявшая рядом с его танком БМП-1 Хойнацкого горела, похоже, накрытая прямым попаданием, самого поручика нигде не было видно. Похоже, на сей раз по ним применили не только кассетные, но и обычные фугасные снаряды. Майору сразу же бросились в глаза несколько воронок, стоявший на обочине «Тварды» с оторванным правым бортовым экраном и разбитой на куски ходовой частью, еще два горящих танка впереди и, самое главное, очень много распростертых на земле в самых разных и неожиданных местах тел в знакомом камуфляже, некоторые из которых еще бились в агонии.
Командир стоявшего прямо за кормой танка Печковского РТ-91 старший сержант Ледвух, похоже, не успевший укрыться под броней, сейчас лежал ничком на башне своего «Тварды» ногами в люк, неподвижный и окровавленный.
В этот момент нервно шарящая по броне возле командирского люка рука майора вдруг накололась на что-то острое. Печковский поднял и рассмотрел неизвестный предмет. Это оказалось нечто очень похожее на толстую оперенную иглу из темного матового металла.
– Проклятье! – ругнулся майор. Кажется, по ним сейчас ударили не только кассетными и фугасными снарядами. А если там были еще и «негуманные» снаряды (а, судя по всему, именно так оно и было) со стреловидными поражающими элементами, должно было убить или сильно переранить всех, кто не был укрыт в боевых машинах. Попутно побив оптику, как это случилось с танком Печковского.
Несмотря на то что впереди продолжала слышаться канонада и батальону надо было срочно уходить с этого места (и чем скорее, тем лучше), майору не оставалось ничего другого, как спрыгнуть с брони и заорать что есть мочи:
– Офицеры, ко мне!!
«Преимущество» отсутствия связи, мать его.
Командиры прибежали быстро, но их оказалось как-то мало, даже несмотря на то, что среди них были два малознакомых мотострелковых офицера – подпоручик Стефанкович и старший штабной хорунжий Улицкий. Из четырех ротных его батальона прибыло только двое – капитан Конаржевский и поручик Косаковский, да и взводных прибежало как-то мало.
– Где остальные? – поинтересовался Печковский, и ответ вызвал у него сильную вибрацию колен и металлический вкус во рту. Офицеры предварительно доложили о понесенных потерях, и если бы все это не происходило на его глазах, майор подумал бы, что его тупо разыгрывают. В общем, из сорока одного танка РТ-91 «Тварды» 1-го батальона 15-й мехбригады, начавших движение к русской границе меньше двух часов назад, шесть сгорело и девять было подбито. Еще четыре танка имели повреждения, которые можно было устранить только на ремзаводе, и не могли передвигаться сами – для их эвакуации теперь требовалось вызывать ремонтников и трейлеры-танковозы аж из Эльблонга. При этом майор Печковский точно знал, что трейлеров на всю бригаду имелось всего десять штук. А тягачей для них – от силы половина, причем это были довольно дряхлые МАЗы-537 советского производства, оставшиеся еще с времен проклинаемого ныне Варшавского договора. Обещавшие заменить это старье чем-то более современным добрые немцы пока что поставили весьма небольшое количество тягачей с трейлерами и БРЭМ, да и то только в части польской армии, оснащенные «Леопардами».
Кроме того, еще семь танков сохранили подвижность, но имели повреждения разной степени тяжести, от пробоин в верхней броне корпусов до заклиненных башен и повреждений ходовой части. Но самое страшное – погибли двое ротных (капитан Мерчевский и поручик Хута) и пятеро взводных, кроме того семь командиров танков, шестеро наводчиков и восемь механиков-водителей. Общие потери батальона убитыми и ранеными приблизились к сотне человек, при этом раненым, особенно тем, кого задели стреловидные поражающие элементы, требовалась срочная медпомощь и эвакуация. Но медиков в составе батальона сейчас не было – по плану они должны были выдвигаться следом, вместе с прочими тыловыми подразделениями, поскольку бронированных медицинских машин в 15-й мехбригаде практически не было, а обычные санитарные автомашины не могли следовать за танками и БМП во время боя. И вообще изначально планировалось, что раненых будут по первому требованию эвакуировать вертолетами, но попробуй вызови вертушку, когда нет связи.
Что касается 3-го мотострелкового батальона, то он пострадал еще сильнее. Из сорока восьми БМП-1 были подбиты или сгорели девятнадцать машин, еще восемь получили повреждения, требующие эвакуации и заводского ремонта, а потери в личном составе убитыми и ранеными достигли почти половины штатной численности. Конечно, много ли надо было старым БМП из прошлого века с их противопульной броней: как позже выяснилось, кассетные суббоеприпасы русских прошивали их насквозь, от крыши боевого отделения до днища.
