Роберт Фреза - Русский батальон
– А ты пойдешь?
Улыбка исчезла с лица Санмартина. Он замотал головой.
– Не могу. Претория, потом ночные учения… Ханна встала и молча ушла.
– Ну что я теперь-то сделал не так? – пробормотал Санмартин.
Кольдеве вместо ответа сам спросил:
– Кого ты оставил вместо себя?
– Эдмунда. Ты знаешь, мы с тобой на пару, пожалуй, сумеем сделать из него адмирала.
– Руди говорит то же самое о тебе.
– Ну, Руди тоже может ошибаться. – Санмартин поудобнее устроился в кресле и окинул взглядом стол. – Слушай, Ханс, а почему ты улетел с Земли? Ты же, кажется, желал стать писателем…
– Писатели хотят говорить о Вселенной в целом и о Человечестве с большой буквы. Но Вселенная велика, и ей все до лампочки, а у Человечества с большой буквы нет адреса. В наше ублюдочное время литература наполовину порнуха, наполовину академическая грызня. И первое даже приличней второго. Я не хочу, чтобы люди смотрели на меня и говорили: «Бедный малый, всю жизнь дурью мается!» Санмартин положил подбородок на руки.
– И что же, тебе хочется смести с лица Земли эту дрянь? Просто все стереть и начать заново?
– Еще бы! А как ты думаешь, с чего бы я похоронил свой гений здесь, вместе с тобой и прочими Богом забытыми придурками?
– Нет, серьезно. Вымести мир начисто, и пусть все начнется заново…
– Друг мой, ты слишком много времени провел среди вояк.
– Может быть, Ханс. Может быть. А что бы сказали твои ученые, начитанные друзья, если бы увидели все это? – Санмартин очертил рукой круг.
– Я думаю, пришли бы в восторг от здешних меж-дусобойных разборок. В вояках они не очень разбираются, но наше ремесло обожают. Война – штука глупая и бесполезная, чего же им еще?
– Ну да, они все это говорят, особенно те, кто никогда не воевал и не желает. «Атака легкой кавалерии», воспевающая бессмысленную гибель на поле боя…
– Ну, а поэма о бригаде Скарлетта опоздала на двадцать лет. К тому же она плохо написана. Кто их теперь помнит? – Кольдеве нехотя ковырялся ложкой в каше. – Мы для них – всего лишь пешки их Наполеонов и Цезарей. Они не могут представить себя в роли простого копейщика.
– Ребята Скарлетта знали свое дело, – сказал подсевший к ним Береговой. – Люди не любят вспоминать о них. Это пугает. Как все, чем они управлять не могут, – неожиданно добавил он, протягивая Раулю чашку с чаем.
– Да, именно так, – медленно произнес Санмартин, глядя в чашку.
– Берри, как ты думаешь, какой должна быть хорошая книга? – спросил Кольдеве.
Береговой подумал.
– Простой, – ответил он. – Хорошие побеждают, плохим дают по мозгам, герой женится на своей возлюбленной.
– И хорошо бы, чтобы в жизни было так же, да? – сказал Санмартин.
На собраниях ячеек Стридом говорил быстро и энергично.
– Мы должны быть не менее беспощадны, чем имперцы. Мы должны уничтожить их, пока они не уничтожили нас. Мы должны уничтожить uitlanders, чужаков, этих ковбоев, которые помогают имперцам обращать нас в рабство. Мы должны поразить их, поразить тяжкой десницей Господней! И я говорю вам: мы должны сражаться и победить, чтобы народ африканеров жид!
Он тонко чувствовал и свое положение в Ордене, и реакцию аудитории. На этот раз она оказалась довольно прохладной. Ван Эден встал и попросил слова.
– Но что, если первое выступление провалится?
– За нами встанут силы народа! Народ поддержит нас! Главное – не позволять трусам и предателям подтачивать мощь народа африканеров изнутри, и тогда мы победим! – заявил Стридом.
Ван Эден нервно переминался с ноги на ногу, явно не готовый к тому, чтобы принять на веру столь глобальное утверждение. Он был делегатом йоханнес-бургской ячейки. И самым слабым и ненадежным из всех присутствующих. Надо следить за ним внимательнее, подумал Стридом.
– Народ должен быть очищен! Фермы, поставляющие продовольствие имперцам, сжечь! Дома, где живут предатели, сжечь, а самих предателей – расстрелять, как бешеных псов! Грядут последние времена, и избранным надлежит отбросить слабых, дабы одержать победу!
Все присутствующие ожидали услышать нечто подобное, и многие даже приветствовали эти слова, но по комнате пронесся легкий ропот. Председатель, Коос Гидеон Шееперс, махнул рукой, призывая всех соблюдать тишину, и сделал знак Стридому.
Ван Эден заговорил снова:
– Но если мы будем проводить тактику выжженной земли, города вымрут с голоду!
– Тогда пусть те грешники, которые не желают присоединиться к правому делу, погибнут! Я ожидал от вас большей веры, большей решительности, Аарон! – сказал Стридом. Ван Эден смущенно опустил голову и сел на место. Тем не менее, поняв намек Шееперса, Стридом резко сбавил тон, сменил его на увещевательный. – И тем не менее одержать победу после недолгой борьбы вполне в наших силах. Первый удар будет молниеносным и внезапным. Враг могуч, но его основные силы сосредоточены в стороне от сердца наших земель. – Он ткнул пальцем в штаб-квартиру Кимуры в Ридинге. – И к тому же пред Господом мы сильнее! Гнев Господень грянет над этим змеиным гнездом. – Он указал в сторону космопорта. – И здесь тоже, ибо мы завлечем сюда силы безбожников, дабы разрушить и повергнуть в прах их мощь. Могучая десница Божия сметет с небес корабли пришельцев, и мы с триумфом освободим города нашего народа от угнетателей!
И хотя даже четверо Избранных членов Ордена не знали подробностей плана, разработанного Стридо-мом, они дружно зааплодировали. Через десять минут Стридом уже надевал плащ, чтобы отправиться на другое собрание, заседание Совета Бонда, где он должен был играть роль лояльного члена бурского парламента, скрывая свою мощь и величие.
Пятница (12)
Будучи в дурном настроении, Ретталья имел привычку расхаживать из угла в угол. Санмартин прикинул, что, если так пойдет и дальше, через неделю придется перестилать полы.
– Рауль, это тянется уже четыре дня! Мы болтаем. Они треплются. Мы делимся на комиссии и работаем над текстом. Я выправляю запятые. Скажи, пожалуйста, сколько комиссий можно создать из трех делегатов, вооруженных ультиматумом? – риторически вопросил Ретталья, дойдя до дальнего угла комнаты и повернув обратно.
– А в самом деле, сколько? – спросил Санмартин.
– Больше всего беспокоит то, что поганцы, по-моему, даже и не пытаются связать концы с концами! Я-то думал, что они тут же представят два-три идиотских проекта, адмирал их рассмотрит и, естественно, пошлет к черту. Но идиотские проекты пока что поступают только от Ириэ и Гамлиэля. А буры ведут себя так, словно все эти бумажки не имеют ни малейшего значения. И нынешние переговоры для них просто…
– А ты уверен, что происходящее можно назвать переговорами? Такой вопрос мне задал Руди. Переговоры бывают между равными, а он что-то раньше не замечал, чтобы мы считали буров равными себе.
Ретталья посмотрел на него сверху вниз.
– Даже буры знают, что именно адмирал говорит Бонду, что он ожидает от него услышать. Такова плата за то, что их не депортируют. И все же мне хотелось бы, чтобы адмирал относился к этому серьезнее. Это дымовая завеса, и я отдал бы полжизни, чтобы узнать, что происходит за ней.
Буры понятия не имели о тонкостях дипломатического этикета, из-за которых приходилось тратить по неделе на обсуждение размера помещения и количества стульев в нем. Но помимо этого Ретталья чуял что-то неладное.
Из-за того, что делегации были превращены в комиссии по обсуждению договора, майора фактически отстранили от их работы и продолжали умело держать подальше от дела. Его и де Ру задвинули в угол и приставили к ним вместо охраны старого, фанатика Оливье. Это, скорее всего, было делом рук БрехливогО Луиса. Делать вид, что они с де Ру совершенно незнакомы, было не так-то просто: они слишком хорошо знали друг друга благодаря Симадзу и слишком много успели напакостить друг другу.
Контр-адмирал Ириэ исчез с середины заседания, уехал со всеми своими помощниками и охраной. Рессоры его машины надрывно стонали. Он уже привозил на «Графа Шпее» неизвестныйтруз, таинственный ящичек со стороной в тридцать сантиметров и весом в 580 килограммов, как сообщил потрясенный сержант, который его взвешивал перед загрузкой.
Очевидно, Ириэ подсунули взятку. Возможно, золотом. Впрочем, его влияние было не столь большим. Видимо, скоро адмирал Ли устанет от него, и беднягу отправят на Землю малой скоростью, в качестве балласта. А ведь буры наверняка знали, что контр-адмирал вряд ли сумеет убедить адмирала^ Ли предпринять какой-либо важный шаг!
Возможно, Ли собирались убрать. Но если бы Бонд обсуждал такую возможность, де Ру непременно упомянул бы об этом, изображая ужас и возмущение. Тем более что, если с адмиралом что-то случится, Ириэ окажется в таком положении, что свободно сможет отказаться от любых обещаний.
– И еще тебе не нравится, что Брехливому Луису предоставили полную свободу действий.
