Руслан Мельников - Хэдхантер. Охотники на людей (полукомикс)
– Ну да? – фыркнул Борис. – Разве всегда были тресы?
Георгий пожал плечами:
– А что изменилось с тех пор, когда их не было?
Борис нахмурился. Кажется, о чем-то подобном рассуждал и Ухо, когда они подъезжали к Колизею. Типа, мало, что изменилось: и раньше было рабство, и сейчас оно есть. Удивительно, что и хэдхантер, и трес придерживаются на этот счет схожей точки зрения.
– Как вкалывали одни на других, так и продолжают вкалывать, – продолжал Георгий. – Кто-то пашет, кто-то жирует. Только иногда это проявляется явственнее и… ну, честнее, что ли.
– Иногда – это когда?
– Вспомни хотя бы начало кризисов, когда пошли массовые сокращения. Люди цеплялись за работу всеми правдами и неправдами. Свободные… ну, якобы свободные граждане уже тогда перестали быть таковыми. Страх увольнения задавил в них все. Работодатель творил, что хотел, превращая работников в рабов. А ведь тогда законов о трудовых ресурсах еще не придумали. Впрочем, в том обществе, в котором мы жили, и не могло быть иначе.
– В том обществе? – хмыкнул Борис. – По-твоему, нужно было другое? Слушай, ты часом не комуняка?
– Нет, – вздохнул Георгий. – В коммунизм я не верю. Коммунизм – это тоже общественный строй. Значит, его надо строить. Значит, будут строители. Значит, строители станут хозяевами. Уж такова человеческая натура. Даже при всеобщем равенстве кто-то обязательно окажется равнее других. Ну а то, что у нас называли социализмом или капитализмом – всего лишь старое доброе рабство в завуалированной форме. Пусть и по разному завуалированной. Все ведь просто. Всегда были хозяева жизни и всегда были устроители красивой жизни для этих хозяев – рабы, которых покупали и пользовали. Ну, хорошо – использовали. А знаешь, почему покупали и почему использовали? Да потому что они сами рады были продаваться. Конечно, хозяева и рабы в разные времена и при разном строе назывались по-разному, но суть-то от этого не меняется?
– Не-е, напрасно ты так… – не согласился Борис. – До кризисов все было по-другому.
– Да как же по другому-то?! – яростно тряхнул рыжей шевелюрой Георгий. Видать, задело, проняло. – Что было по-другому?!
– Свобода была, – брякнул Борис. И прикусил язык.
А, действительно, была ли она, свобода? Тогда, до кризисов? Сейчас, в гладиаторской камере, с ошейником на шее кажется – да, была. Но может быть, так просто кажется. Из-за камеры и из-за ошейника.
– Свобода?! – усмехнулся Георгий. – Свобода горбатиться на разных хозяев, переходя от одного к другому? Так это не свобода, это Юрьев день для крепостных, обеспечивающий хождение по кругу. Знаешь, как у ослов, прикованных к мельничному колесу.
Борис молчал, не перебивая. Георгий говорил.
– Чем рынок труда тогда отличался от трес-рынка сейчас? Ну принципиально чем? Ты искал работу, ты писал резюме, ты заполнял дурацкие анкеты, ты проходил медкомиссию, ты распахивал душу и позволял чужим людям лезть в свою жизнь. Ты являлся на собеседования и отвечал на идиотские вопросы кадровиков. Ты униженно выклянчивал или нагло вырывал зубами и когтями право работать на хозяина. А на самом деле ты расхваливал единственный сколь-либо ценный товар, которым обладал. Себя. И тебя оценивали, тебя осматривали, как лошадь на базаре. И тебя по-ку-па-ли.
Георгий выдержал паузу.
– Обычное дело. Обычный невольничий рынок для свободных граждан. Он действовал раньше. Он, кстати, действует и сейчас параллельно с трес-рынком. Разве не так?
Борис вспомнил, как устраивался в группу Стольника. Анкеты, тесты, отборочные бои, собеседование… Да, это было похоже на продажу самого себя. Он себя продал. И его купили. В рабство. Буквально. Забесплатно.
Так, что он даже не заметил подвоха.
– А потом, когда нужда в тебе пропадала или когда работа тебя ломала, тебя просто выбрасывали, – продолжал Георгий. – Вышвыривали на улицу. И ты шел по кругу дальше. Шел по рукам. Опять искал покупателя, продавался снова и снова.
Рыжий отвел взгляд и о чем-то задумался. Потом заговорил снова:
– И не важно, кто и на какой срок тебя покупал. Не важно на кого ты работал – на дядю, на маленькую фирмочку, на транснациональную корпорацию, на государство. Важно, что тебя покупали. В рассрочку. С ежемесячными выплатами: аванс плюс зарплата. У кого-то она была больше, у кого-то меньше. Кто-то стоил дороже, кто-то дешевле. Кто-то умел себя продавать, кто-то соглашался на малое. Но все это частности. Сейчас вместо зарплаты работнику покупатель платит деньги за треса продавцу. Платит сразу, полную цену – вот, собственно, и вся разница.
– Нет не вся! – вызывающе выпятил подбородок Борис. Дурацкий спор, в который его втянули, почему-то взволновал не на шутку. – А как же карьера? Люди приходили из ниоткуда и поднимались…
– Ку-уда-а?! – насмешливо протянул Георгий. – Куда они поднимались? Только туда, куда им позволяли подняться хозяева – и не ступенькой выше. Карьера – это шоры на глазах, а баснословные зарплаты и бонусы высшего руководства – недостижимая морковка, болтающаяся перед ослиной мордой. Все это – мотивация для алчных и честолюбивых идиотов. Способ заставить их добровольно выкладываться на хозяина по полной, удобные рычаги воздействия, позволяющие выжимать из человека все соки, прежде чем выбросить отработанный шлак.
Нас с детства учили: работай много, честно – и будет тебе счастье. Ни хрена! Обман! На самом деле счастливы твоим трудом будут те, кто пользуется его результатом, кто сидит высоко и гребет широко. Под себя гребет, разумеется.
Да, если ты наглый, двужильный или если лояльный, подобострастный и почтительный к начальству или – бывало и такое тоже – талантливый и эффективный сотрудник – хозяин может тебя и приподнять чуток по карьерной лестницы. Но потому лишь, что, находясь выше, ты принесешь ему больше пользы. Вот и весь секрет успеха. Но кто даст тебе вскарабкаться на самую верхушку пирамиды и сесть в хозяйское кресло? Да никто тебе такого не позволит!
И не имеет значения мелкий клерк ты, крутой спец, менеджер среднего звена, топ или важный начальник, заставляющий других пахать на хозяина. Главное, что всегда есть хозяин и есть целая орава слепцов и глупцов, которые вкалывают на него, топчась друг у друга на головах. Радуясь как дети новому креслу, новому кабинету, новой длинноногой секретарше, новому бонусу.
– Все равно, – упрямо мотнул головой Борис, чувствуя горлом холодное железо. – Раньше никто не носил трес-ошейников. Раньше люди просто имели работу и просто были счастливы.
Георгий невесело усмехнулся:
– А может, работа просто имела их? Отсутствие ошейника ничего не значит, если работаешь на зарплату и если на нее же живешь. Когда зарплата копеечная, и нет перспектив, и, не дай Бог, нужно платить по кредитам, это душит посильнее любого ошейника. Когда же зарплата большая, вернее, когда кажется таковой, потому что по-настоящему больших денег не получал никто, кроме хозяев – она тоже становится ошейником. Люди рады были вешать на себя это ярмо, забывая, что деньги – всего лишь деньги, забывая самих себя, превращая свою жизнь в расписанный по минутам рабочий график с перерывами на скорый обед, короткий сон, и – если повезет – быстрый кроличий секс.
Что же касается счастья… Оно ведь относительно и притом весьма. Людям вообще свойственно искать позитив при любых обстоятельствах. Иначе человечество повымирало бы на фиг еще в каменном веке. Я помню своих счастливых родителей. Но я помню также, что они пахали, не разгибаясь, не имея возможности отдохнуть по-человечески хотя бы раз в год. Знаешь, всю свою жизнь они прожили в тесной квартирке-клетушке, похожей на камеру тресов.
Я помню, как родители моих родителей – тоже честные работяги, превратившиеся со временем в отработанный материал – получали пенсию, которой не хватало на еду и коммуналку. Что ж у них тоже бывали счастливые минуты.
Борис покачал головой. Типичная психология люмпена-неудачника!
– Раньше были возможности, – сказал он. – Бизнес, предпринимательство… Равные шансы. И если кто-то не сумел ими воспользоваться…
– А вот это самый большой и самый вредный миф! – зло перебил его Георгий. – Я видел, как люди пытались строить свое дело с нуля. А если начинаешь с нуля, что тебе остается? Пресловутый малый бизнес. Самое неблагодарное занятие. Круглый год без передыху горбатиться на рынке. Стоять за прилавком в жару и холод, отбивая местовые, налоги, бандитскую дань и взятки чиновникам. Ну, или сфера услуг. Обслуг. Прислуг… Хотя там, по большому счету, то же самое.
Нервная улыбка не сходила с губ гладиатора.
– Но дело, собственно, не в этом. И не в том даже, что разорялись многие, а результатов добивались единицы. Да, успешные «народные» предприниматели, пахавшие, как проклятые, не поднимая головы, сами делавшие себя, жили немного лучше. Зато умирали намного раньше. Чем мельче бизнес, и чем меньше стартовый капитал, тем больше требуется вложить в него сил и времени. Такой бизнес выжимает человека еще сильнее, чем работа за зарплату. И такое напряжение не проходит даром.
