Александр Золотько - Последняя крепость Земли
Женщина закричала.
Люди оглянулись на крик.
Бегущего кто-то ударил в лицо. Брызнула кровь, и завизжала девчонка. Еще секунду все балансировало над пропастью. Полсекунды.
Лукич, успевший отойти метров на двадцать, снял фуражку и уронил ее на асфальт. Переложил все, что было, из карманов кителя в карманы брюк, содрал свои медали и тоже сунул их в карман.
Снял китель и галстук. На рубашке погон не было.
Жалко китель, ему всего три года, но ментов сейчас в толпе резко разлюбят.
– Убивают! – женский голос сорвался на визг. – Убивают!
Лукич отшвырнул в сторону китель, бросился к автостоянке. К переулку, в котором стоял автобус, сейчас было не добраться – люди рванулись прочь, сметая все на своем пути.
Машин на стоянке было немного, но толпу они если и не сдержат, то рассеют. Хотя бы на время.
– Проблема, – сказал оператор-один, провел рукой над панелью и повторил: – Проблема.
Трошин мотнул головой, словно отгоняя наваждение. Выступление его не потрясло. Как и большинство его коллег, Трошин был циником, в высокие душевные порывы не верил и к высокопарным фразам относился с изрядной долей брезгливости.
Другое дело – выступление это требовало каких-то действий. Толпу к насилию еще не призвали, но властям нужно реагировать быстро. И по возможности правильно.
Нельзя сейчас ошибаться начальству. Еще минута-две – и внизу начнется буча.
Они могут все придавить. В принципе – могут. Но там внизу – не враги и даже не пораженные плесенью больные. Трошину самому, слава богу, не пришлось стоять в кордонах, но Ильин рассказывал.
Тогда можно было как-то оправдаться – убить десятки, чтобы спасти миллионы. Не дай бог таких оправданий, но хоть что-то…
Здесь и сейчас – обычные люди.
Кто-то пришел из простого любопытства. Кто-то действительно хочет правды.
– Леша, – позвал оператор-один. -Да.
– У меня валится система.
– Не понял.
– Кто-то ломится через защиту к управлению системой.
Трошин подошел к оператору.
– Покажи.
– Что показывать? Вот смотри – сигнал попытки проникновения. – Оператор-один провел в воздухе рукой, вызывая отчет состояния. – У меня уже на хрен слетело четыре пояса защиты. Если все пойдет такими темпами, через пару минут я потеряю управление…
– Отруби связь, – предложил Трошин.
– Не могу. Отсоединение происходит только сверху вниз, по приоритетам. Нас может отключить только штаб. – Оператор-один выругался. – Еще один пояс.
– Первый, – вызвал Трошин штаб. – Первый!
– Что? – спросил Тарасов.
– Проникновение в систему. Прошу отключить нас из общего поля.
– Мало тебе прямого неповиновения? Еще не понял, что отмазываться тебе за твои фокусы придется долго и безуспешно?
– У меня осталось три пояса зашиты…
– Два, – сказал оператор.
– Два, – крикнул Трошин. – Через минуту у меня перехватят управление системой.
– Чушь, – пробормотал Тарасов. – Ерунда. У нас все в норме.
– Я потом пойду хоть под трибунал. – Трошин оглянулся на остальных людей в комнате – на лицах напряженное ожидание. – Могу под расстрел без суда и следствия. Только отрубите нас от общего поля. Немедленно.
Оператор поднял указательный палец над головой.
– Последний пояс, – ровным голосом сказал Трошин.
В голове стало пусто и звонко.
Они не успеют. Сейчас Тарасов, даже если поверит, отдаст приказ техникам, у тех вначале уйдет несколько секунд на то, чтобы понять, и еще немного – на то, чтобы выполнить.
Панель, висевшая в воздухе перед оператором-один, засветилась ровным оранжевым светом.
– Все, – тихо сказал оператор. – Теперь мы – только зрители.
Трошин сел на стул. Похлопал себя по карманам в поисках сигарет.
Прицел огнеблока поплыл по экрану, от человека к человеку.
Женщина. Парень лет восемнадцати, со значком «космополетов» на отсвечивающей металлом рубахе.
Изображение увеличилось, словно тот, кто перехватил управление системой, выискивал одного конкретного человека.
Прицел пошел вверх по стене торгового центра. Нащупал пирамидку кадропроектора на крыше, возле системы вентиляции.
Кадропроектор, похоже, даже не пытались замаскировать.
Микроплан сорвался с карниза технического этажа, вспорхнул вверх, завис над кадропроектором.
Сейчас будут таранить, подумал Трошин. И еще подумал, что это штабные влезли в систему. Свои, родные, решили больше не рисковать, не терять времени на Лешку Трошина и его моральные принципы.
Сейчас ка-ак врежут микропланом по проектору…
Микроплан стал опускаться медленно, очень медленно.
Прицел дал максимальное увеличение, было видно, как вибрирует несущая мембрана, как солнечный свет, проходя сквозь нее, превращается в радугу.
Микроплан коснулся пирамиды.
Осторожно. Мягко. Даже не коснулся – между ним и проектором еще было около миллиметра.
Трошин увидел, как на проекторе засветился крохотный красный огонек.
Возможно, все на площади могло закончиться мирно. Еще был шанс. Еще не все люди поддались панике, большая часть просто не успела отреагировать.
Шанс был. А потом исчез.
На крыше торгового центра рвануло, разбрасывая в стороны куски бетона.
Обломки обрушились на толпу, сминая и калеча тела.
Но по телевизору это не показывали. По команде с самого верха вырубили вещание по всей территории России.
Когда-то Сетевые партизаны сбросили в Сеть информацию, что продавшееся инопланетянам правительство имеет разработки, позволяющие парализовать всю Сеть. Буквально за секунды.
Партизанам тогда, естественно, не поверили. Выступали серьезные люди, все разъясняли консультанты и раскладывали по полочкам специалисты.
Оказалось, что партизаны были правы.
Вся Сеть, естественно, не пострадала, но российская ее часть была вырублена мгновенно. И если даже кто-то пытался с мобильного блока сбрасывать кадры в Сеть, ничего у него не получалось.
Так что Гриф не мог видеть того, что происходило вне стен Клиники. Да он, собственно, к этому и не стремился.
Он дрался.
Непривычно долго и вязко.
Если вдуматься… если бы было на это время, то драка получалась нечестная.
Капитан явно старался свободного агента вырубить всерьез и надолго, а тот, всячески этого избегая, пытался Горенко остановить. Даже не вырубить или обезвредить а именно остановить.
Еще минуту назад капитан спокойно сидел на пластиковом стуле возле шкафа. Главврач Клиники закончил свое зажигательное выступление, телетрансляция вырубилась, и Гриф сказал…
Хотел сказать. Подумать о том, что с последней крепостью Земли выходит какая-то неувязочка, Гриф успел, а произнести это вслух – не получилось.
Капитан попытался с ходу сломать Грифу шею. Не зря ладошки начальника Службы безопасности выглядели не по-хорошему мозолистыми. Ой не зря.
Первый удар Гриф блокировал самым неудачным способом – собственной шеей. Слетел с кресла, перекатился и вскочил как раз вовремя, чтобы уйти от серии ударов на пробивание.
Потом – еще от одной, потом удалось зацепить капитана, сплести его следующую комбинацию, вывести из равновесия на пару секунд. Ровно на столько, чтобы успеть убраться из угла между шкафом и пультом.
Глаза налились болью. Это отвлекало, но весь мир стал выглядеть резче.
Трещинки на стене, капля застывшей на шкафу краски, стертая, но все равно теперь отчетливо заметная надпись на пластике пульта – «Настя, я тебя люблю» – и каждое движение капитанского тела, преддвижение каждой мышцы, готовящейся нанести удар, – все отпечатывалось в мозгу Грифа, выжигалось болью, словно раскаленным клеймом.
И позволяло работать на опережение. На предвосхищение.
Все было бы просто, если бы не собственная боль и не необходимость сохранить в итоге капитану ясность мышления и целостность организма. Если бы не это…
Капитан смахнул с пульта бумаги и стакан, метя в лицо противника. Гриф уклонился и сделал шаг назад, к залу кафе. На просторе работать будет проще. Появятся новые варианты, а у капитана немного поубавится энергии.
Это только в кино герои могут так долго…
Гриф снова не успел отреагировать. Заметить успел, но решил, что капитан хочет схватить лежащий на пульте планшет из твердого пластика… А эта сволочь ударила по сенсорам управления.
Дверь в кафе распахнулась.
Гриф метнулся через стойку бара к дверному проему, врезался в столик, отшвырнул его в сторону и почти успел к двери.
Почти.
Не хватило самой капельки времени. Может быть, с полсекунды.
Но полковник своих людей готовил хорошо. Во-первых, отбирал лично, во-вторых, гонял даже не до седьмого пота – до полного изнеможения, до тех пор пока тело не начинало действовать самостоятельно, не дожидаясь команды от медлительного мозга.
Один из бойцов влетел в кафе, перекатом ушел в сторону, открывая остальным и дорогу, и возможность вычистить помещение в три ствола. И никаких шансов не оставляя тем, кто в нем находился.
