Юрий Брайдер - Особый отдел

Его собственные дела между тем складывались хуже некуда. Распроклятый демон невезения, казалось, уже выпорхнувший в форточку, вновь реял поблизости. Желанная добыча, свалившаяся ему прямо на голову, теперь ускользала из рук. Стенка, единым духом сложившаяся из кучи бесспорных, непротиворечивых фактов, стенка, к которой он собирался прижать этого самого загадочного Льва, теперь таяла, словно снежный ком под ярким солнцем.

А больше всего раздражало то, что он никак не мог раскусить задержанного. Что за птица этот Адаскин? Опустившийся люмпик, из-за грошовой наживы готовый на любой неблаговидный поступок, или хладнокровный делец, способный при необходимости прикинуться кем угодно? Во всяком случае, его реальный облик разительно контрастировал с теми представлениями, которые создались у членов опергруппы после многообещающего телефонного разговора.

Поразмыслив, Цимбаларь решил продолжить допрос, но уже совсем в другом ключе.

— Ну всё, погорячились и хватит, — произнёс он примирительным тоном. — Теперь поговорим спокойно.

— Наговорились уже. — В ожидании новых неприятных сюрпризов Адаскин сжался на своём стуле в комок.

— Да вы расслабьтесь, — посоветовал Цимбаларь. — Отдышитесь, водички попейте.

— А закурить можно? — глядя исподлобья, поинтересовался Адаскин.

— Язвенникам это не вредно?

— В моём положении нет. Никотин снимает стресс.

— Ладно, курите, — милостиво разрешил Цимбаларь.

— Я бы рад, да нечего, — развёл руками Адаскин. — При обыске всё отобрали, даже шнурки.

Цимбаларь выложил на стол пачку собственных сигарет, и уже после первой затяжки разговор как-то сразу принял доверительный характер. Недаром ведь, наверное, говорят: женщина откровенна в постели, а мужчина в курилке.

Продолжая придерживаться версии о том, что Адаскин и анонимный Лев одно и то же лицо, Цимбаларь спросил:

— Вы действительно знали Рудольфа Павловича?

— Конечно, — ответил Адаскин. — Только, по-моему, он не Павлович, а Викторович.

Пропустив это уточнение мимо ушей, Цимбаларь продолжал:

— Когда вы видели его в последний раз? Точная дата не обязательна, назовите хотя бы год.

— Я могу и точно. Позавчера мы с ним виделись. Возле подъезда. Он у меня ещё пятьдесят рублей попросил. А я говорю: «Отдашь прошлые долги, тогда и приходи».

— О ком вы сейчас рассказываете?

— О соседе своём, Рудольфе Викторовиче Пухначёве, инвалиде третьей группы.

— Иных Рудольфов вы, следовательно, не знаете?

— Иных не знаю. Имя уж больно редкое. Зато я одну Руфину знаю! — просиял Адаскин. — Правда, отчество запамятовал. Но что не Павловна, это точно.

Опять в душу Цимбаларя стало закрадываться подозрение, что задержанный просто-напросто издевается над ним. Причём издевается изощрённо.

Всеми силами сдерживая бешенство, подспудно зарождавшееся в самых тёмных закоулках его натуры, Цимбаларь попробовал сформулировать вопрос иначе:

— Короче говоря, к некоему Рудольфу Павловичу, которому в конце апреля оторвало голову, вы никакого отношения не имеете?

— Упаси боже! — Адаскин даже поперхнулся дымом. — Страсти-то какие.

— В котором часу вас забрали?

— Около трёх. В протоколе всё указано.

— Я с вами разговариваю, а не с протоколом, — веско произнёс Цимбаларь. — Где вы были до этого?

— Обедал. В закусочной «Медуза». Меня там все знают, можете поинтересоваться.

Цимбаларь чуть зубами не заскрежетал, однако сдержался.

— Где вы были до этого, начиная с самого утра? — повторил он. — Понимаете?

— Прекрасно понимаю. За городом.

— Где конкретно?

— Сначала в Баковку заехал, поговорил с кем надо. А потом меня в Красногорск отправили, за товаром.

— И всё на мотоцикле?

— Зачем же, для таких случаев у меня и машина имеется, — не без гордости сообщил Адаскин. — «Форд-эскорт» девяносто пятого года.

Похоже, всё опять сходилось, и это уже напоминало кошмарный сон, в котором самая энергичная погоня на самом деле оборачивается бегом на месте.

— Вы действительно разбираетесь в радиотехнике? — спросил Цимбаларь.

— Хвалиться не буду, но даже если сравнивать со специалистами нового поколения, любого из них заткну за пояс, — Адаскин приосанился, — родись я где-нибудь в цивилизованной стране, из меня, вполне возможно, вырос бы второй Маркони.

— Или второй Аль-Капоне… — не сдержался Цимбаларь. — Вы могли бы оборудовать свой телефон устройством, защищающим его от любого постороннего контроля?

— Запросто! И не только свой, но и ваш. Причём почти задаром.

— И часто вы так делаете?

— Когда надо, тогда и делаю. Закон это, между прочим, не запрещает.

— Находясь сегодня утром за городом, вы разговаривали с кем-нибудь по телефону?

— А то как же!

— Вы разговаривали с женщиной?

— И с женщиной тоже.

— О чём?

— Моей интимной жизни прошу не касаться.

На этом терпение Цимбаларя иссякло. Побагровев, он выдал в свойственной для себя манере:

— Если я сорвусь, то у тебя, старый козёл, интимной жизни уже больше никогда не будет!

Почуяв, что сейчас и в самом деле может случиться непоправимое, Адаскин торопливо доложил:

— Мы о встрече договаривались. Я сегодня вечерком подойти к ней обещался.

— Номер телефона вашей пассии?

— На память не знаю. В записной книжке имеется. С припиской «Алла».

Почуяв слабинку, Цимбаларь попёр на задержанного рогом.

— В последний раз спрашиваю: вы были в кафе «Ротонда»?

— Никогда! Даже и не знаю, где это.

— Про обезглавленный труп слыхали?

— Только в детстве, от бабушки, когда она мне Майн Рида читала.

— Сюда смотрите! — Цимбаларь сунул портреты «мотоциклистов» Адаскину под нос.

— Смотрю! Что дальше?

— Кого-нибудь из этих людей вы встречали раньше?

— Может, и встречал. Только у меня память на лица плохая. Я любого человека только после третьей или четвёртой встречи запоминаю.

— Меня с первой встречи запомните! А сейчас предлагаю приглядеться повнимательней. На этих портретах изображены вы и ваш напарник.

— Отродясь с напарниками не связывался. Я по натуре единоличник… Погодите, погодите, — Адаскин схватил со стола лупу, оставленную Пуркисом, — вот этот слева похож на моего бывшего начальника Аслана Акимовича Башилова. Глаза в точности его, а вот носик немного подкачал… У Аслана Акимовича носик прямой, а здесь уточкой.

Похоже, начиналась очередная сказка про белого бычка. Уже не преследуя никакой определённой цели, а просто по инерции, Цимбаларь спросил:

— Где этот Башилов работает?

— На фирме.

— На какой? — перед глазами Цимбаларя уже плясали чёрные мухи, что было очень нехорошим признаком.

— То ли «Радиосервис», то ли «Радиосалтинг»…

— Телефон?

— Забыл. — Адаскин с извиняющимся видом приложил руку к сердцу. — В справочнике гляньте.

— Сам глянь! — Цимбаларь швырнул ему толстенный том, составлявший непременную принадлежность любого официального кабинета.

— Один момент! Только не надо на меня так смотреть! — Адаскин схватился за справочник, как утопающий за спасательный круг, и уже спустя пару минут диктовал телефонный номер фирмы, оказавшейся на деле не «Радиосервисом» и даже не «Радиосалтингом», а «Радиоконверсом».

Только сейчас Цимбаларь понял, что связался с идиотом, но отступать было уже поздно. Одно время он играл опорным инсайдом в команде первой лиги «Вымпел» и до сих пор помнил футбольную заповедь: даже безнадёжно проигранный матч следует довести до конца.

Трубку сняла секретарша директора «Радиоконверса», и Цимбаларь, по большому счёту не понимавший, куда и зачем звонит, попросил Аслана Акимовича, уточнив, что просьба эта исходит от работника милиции.

— Соединяю, — немедленно ответила секретарша, напуганная не столько профессией Цимбаларя (кто сейчас боится милиции!), а бешенством, звеневшим в его голосе.

Спустя секунду откликнулся и бывший начальник Адаскина: «Да?» Голос был спокойный, деловитый, немного усталый и, похоже, принадлежал мудрому человеку. Именно такими голосами церковные иерархи смиряли когда-то мирских владык и разнузданную чернь.

— Прошу прошения, капитан Цимбаларь вас беспокоит. Мы тут задержали одного подозрительного гражданина, который утверждает, что вы можете засвидетельствовать его личность.

— Почему именно я? — Башилов удивился, но как-то мягко, без всякого чванства.

— По образованию он радиоинженер. Говорит, что сотрудничал с вами. При обыске у него было изъято… — Цимбаларь заглянул в протокол задержания, — двадцать шесть мобильных телефонов марки «Нокиа» и один «Сименс».

— Любопытно… А вы далеко находитесь?

— На Шаболовке.

— Ну так это совсем рядом. Я всё равно домой собирался. Загляну по дороге. Диктуйте адрес…