Антон Первушин - Львиное Сердце
Бандиты начали ругаться на своем языке — громко и эмоционально. В конце концов старший укрепил авторитет, шагнув к молодому и отвесив ему затрещину. Тот заткнулся, но выглядел злым. Едва ворочая языком, Плюмбум сказал, что идти дальше бессмысленно, впереди еще много ловушек, а карта оказалась барахлом, надо возвращаться. Но старший был непреклонен: «Лету давай!» — и навел на сталкера пистолет. Виктор тяжко вздохнул и принялся разбрасывать гайки. Он уже задавался вопросом, почему бандиты проявляют такое упорство в достижении цели. Зачем шли ученые, было понятно: научное любопытство, «открытие века», «нобели-шнобели» — а этим-то что у Леты намазали? Когда остановились передохнуть, Плюмбум подсел к Ветрову и тихо спросил: «Что такое Лета?». Физик был погружен в себя и казалось, что не ответит. Но после длинной паузы все-таки сказал: «Естественный информационный накопитель». Плюмбум вскинулся: «Эту тарабарщину я слышал! Что там нужно бандитам?» И снова пришлось подождать ответа. «В Лету стекается информация, — сказал Ветров. — О Зоне, о ее самых тайных уголках, о всех, кто здесь когда-то бывал и еще только собирается побывать. Никто пока не может объяснить, как это происходит. Я собирался выяснить и объяснить. Ведь это просто — надо саму Лету спросить об этом… А что такое информация? Информация — это власть. К власти бандиты и рвутся, коллега… И лучше бы нам не дойти…»
Дагестанцы перекусили и покурили, после чего старший опять поднял пленников на ноги. По карте до головастика с припиской «ЛЕТА» оставалось меньше километра, но прямую дорогу к вожделенной цели перекрывал крестик «мясорубки» — возможно, самый опасный участок, ведь Плюмбум даже не подозревал о существовании аномалии с таким зловещим названием.
Понимал это и старший дагестанец. Он колебался, ведь и сталкер, и ученый представляли для него теперь большую ценность. И все-таки сделал выбор: вперед пойдет Ветров. Услышав о решении, физик вдруг счастливо улыбнулся, словно только что сбылась его самая сокровенная мечта. После чего, гордо выпрямившись, зашагал по пожухлой траве.
В месте, обозначенном на карте крестиком «мясорубки», они увидели лощину между холмами — там ржавела огромная бронированная машина, в которой Плюмбум без труда опознал «пожарный танк» ГПМ-54. Вершины холмов казались чистыми, и сталкер решил обойти «танк» справа. Он побросал в том направлении гайки, убедился, что летят они нормально, и велел Ветрову взбираться по склону. Плюмбум тогда еще не знал, что «мясорубки» селятся в старой технике, но сфера их действия находится не в месте залегания, а в десятке метров от него.
Очевидно, физик ничего не успел понять. Невидимая сила подхватила его, скрутила тело так, что мгновенно спичками сломались хребет и кости, и потащила к машине. Оторванная рука упала рядом с Плюмбумом. И это подействовало на него оглушающее — забыв о страхе смерти, о том, что некоторые аномалии способны поглотить сразу несколько человек, он бросился вперед, вскарабкался на броню «пожарного танка», спрыгнул с той стороны и бежал-бежал-бежал, пока не выдохся. Тогда он упал на землю и некоторое время не видел ничего, кроме комков засохшей грязи перед глазами.
Виктор провалялся около часа. Потом сел, оглянулся — бандиты не решились последовать за ним. И, наверное, повернули назад…
В любом случае возвращаться сейчас тем же путем было опасно, а до Леты — рукой подать. Поэтому сталкер решил все-таки дойти и взглянуть на то, ради чего погибли четырнадцать человек.
Впереди высились глыбы энергоблоков, торчали знакомые градирни — скоро должна была начаться промышленная зона, но на ее границе пролегал широкий овраг, и Плюмбум вынужденно остановился на его краю. Он увидел водопроводную трубу большого диаметра, из которой вытекал грязный ручей. На дне ручья валялись какие шестеренки, поблескивали шприцы, обрастал грязью доисторический «шмайссер». Из оврага несло смесью отвратных запахов: ржавчина, мазут, канализационная вонь.
«Это и есть Лета?» — спросил себя Плюмбум.
Было горько признавать, что молодые жизни энтузиастов прервались из-за гнилой помойки. Что в ней особенного? Плюмбум швырнул вниз последнюю оставшуюся у него гайку, она упала в темную воду, подняв небольшой фонтанчик брызг.
Соврала карта… Нет здесь никакой аномалии…
И все-таки Плюмбум спустился вниз. Брезгливо обходя мелкие лужи, накопившиеся вокруг русла, подошел к трубе, заглянул внутрь. И отшатнулся. Внутри лежали люди в самых причудливых защитных комбинезонах — десяток, а может, и больше. Они не шевелились, но было видно, что это не мертвецы: кожа на неприкрытых руках и лицах выглядела грязноватой, но здоровой.
«Постарайся не намочить ноги», — услышал Виктор громкий звонкий голос и едва не свалился в воду от неожиданности.
«Кто?! Что?!»
Плюмбум поднял взгляд, и обнаружил, что с той стороны ручья, на краю оврага, стоит молодой человек в камуфляжном костюме.
«Ты еще не готов вступить в Лету, Виктор», — сказал человек.
«Мы… знакомы?»
«Нет, но я знаю всех, кто приходит к Лете… И всех, кто еще придет…»
«Но откуда? Как?»
«Лета рассказывает мне».
«Так это она и есть?» — Плюмбум сделал широкий жест.
«Да. Выглядит непритязательно, но в Зоне мало что выглядит притязательно. Одни называют ее Летой, другие — Мнемозиной, третьи — Стиксом. На самом же деле она и одно, и второе, и третье. Все реки загробного мира сливаются здесь. И каждый может выбрать воду по вкусу».
«Что это означает?»
«Ты ведь все равно войдешь в реку, Виктор, не так ли? Тебя очень волнует, что друзья погибли зря. И ты войдешь, чтобы эта потеря обрела хоть какой-то смысл. А дальше все зависит от тебя, и даже Лета не скажет, воды какой реки ты выберешь. Если захочешь что-то забыть, это будут воды Леты. Если захочешь что-то узнать, это будут воды Мнемозины. Если захочешь узнавать и забывать вечно, это будут воды Стикса…»
«Как… те?..» — Плюмбум указал на трубу.
«Да, они выбрали третий вариант…»
«А откуда карта? Как они узнали о вашем существовании?..»
«Карту нарисовал я», — сказал человек со странной усмешкой.
Плюмбума передернуло.
«Но зачем?! Столько людей погибло! Ты убийца!»
«Я не убийца. Я — лодочник. Харон. И я не могу иначе…»
— Вот такая история с тобой приключилась, Виктор, — закончил Харон свой рассказ. — Ты тогда, видать, крепко испугался и выбрал Лету. Другого объяснения не вижу. Но прививка осталась. Это тебя у Стоунхенджа и спасло, когда ты напрямую к транспортному пульту иномирян подключился. Такой поток информации никто из наших не выдержит. Не приучены, переклинит сразу.
— Поэтому вы нам и запретили в ручье ноги мочить? — уточнила Ким.
— Умница, снова все правильно поняла, — откликнулся Харон.
— А как она появилась?.. И как появились… вы?
— Лета — аномалия. И я аномалия. Как появляются аномалии?
— Но если вы такой всезнающий, такой всеведущий, — в голосе профессорши прорезалось ехидство, — то для вас не составит большого труда объяснить нам, как образуются аномалии.
— Я могу объяснить, — сказал Харон с тяжким вздохом. — Только мне слов человеческих не хватит… Если только совсем упрощенно. — Он снова вздохнул. — Представьте себе корову… Хотя нет, наоборот… Представьте себе, что вы никогда не видели коровы, а знаете о ее существовании только по вымени. Вы научились дергать за соски, получаете молоко, но не знаете на самом деле, откуда оно берется. Не знаете, что молоко вырабатывает большой и сложно устроенный организм: пищеварительная система, кровеносная система, нервная система, эндокринная система, иммунная система, сердце, мышцы, скелет. Не знаете, что ему нужна свежая трава, бык и теленок. Но по большому счету вам это и не нужно знать — вы умеете добывать молоко, просто дергая за соски… Зона — такая же корова. Она живой и сложно устроенный организм, о котором и люди, и пришельцы из других миров имеют лишь смутное представление. Зато преотлично научились использовать даваемое молоко… Иномиряне — вообще клинический случай. Они всерьез полагают, что создали Зону, что контролируют ее, что знают все секреты. Если вернуться к нашей аналогии, то можно сказать: иномиряне решили, будто бы повелевают Зоной только потому, что тычут иголками в вымя и слышат далекое обиженное мычание. Но на самом деле они в отличие от людей даже не могут выйти за измерения своего мира — сожгли в топках благоприятные вероятности…
— Вот как? — перебила Ким Райка, возбужденно блестя глазами. — Вы хотите сказать, что… э-э-э… иномиряне не присутствуют здесь физически?
— Да, — подтвердил Харон. — Именно это я и сказал. Фактически иномирянин — это манекен, управляемый дистанционно. Если между мирами перетекает энергия, значит, передается информация. А энергию с помощью информации и при наличии соответствующих технологий можно преобразовать в материю. Именно так работает транспортная система пришельцев.
