Антон Первушин - Первая экспедиция

Антон Первушин

Первая экспедиция

Книга посвящается всем юным любителям компьютерных игр и прежде всего — Алёше Первушину и Боре Стругацкому (внуку).

Автор хотел бы поблагодарить тех, кто вольно или невольно помогал ему в работе над этой книгой:

братьев Аркадия и Бориса Стругацких — за повесть «Пикник на обочине»;

компанию «GSC Game World» — за три игры из серии «S.T.A.L.К.E.R.»;

Василия Орехова — за роман «Зона поражения»;

Александра Зорича — за роман «Беглый огонь»;

Сергея Слюсаренко — за роман «Кубатура сферы»;

Андрея Левицкого  — за роман «Выбор оружия» и ценные советы;

Бернда Френца — за роман «Ад», и Елену Первушину за то, что блестяще перевела этот роман с немецкого языка на русский и придумала массу интересных идей для моего романа;

Ярослава Верова и Игоря Минакова — за повесть «CYGNUS DEI»;

Сергея Каташа — за добрые советы;

Ирину Кулагину и Геннадия Лямцева — за веселые анекдоты и моральную поддержку;

Андрея Синицына — за долготерпение и настойчивость.

Спасибо вам!

ПРОЛОГ

У дорожного знака «Лелiв» Привалов сел на грязный потрескавшийся асфальт и раздельно произнес:

— Я. Дальше. Не пойду.

Все остановились.

— Что значит «не пойду»? — спросил Плюмбум. — Сдохнуть хочешь?

Привалов не ответил, тупо глядя перед собой.

— Урод! Тряпка! — Плюмбум резко повысил голос. — Встал и пошёл! Лариса идет, и ты пойдешь!

Привалов поднял глаза и мрачно ухмыльнулся — словно мертвец скалился.

— Ты на меня посмотри, — предложил он. — И на Ларису. Я больше не могу.

— Да, — согласился Плюмбум. — Нехрен было гамбургеры жрать. А сожрал — изволь пробежаться или отжаться. Но ты у меня пойдешь. Сейчас прямо встанешь и пойдешь, скотина жирная.

Он приблизился к Привалову с явным намерением ударить пару раз по обрюзгшей физиономии, поднять и погнать, но тут из подлеска справа от шоссе вдруг послышалось отчетливое потявкивание. А потом завыли три глотки.

— Блин, — сказал Плюмбум и вытащил пистолет из кобуры. — Откуда они берутся?

Из всей честной компании второй ПМ он доверил Ларе — после пяти километров по шоссе Плюмбум увидел, что она держится тверже любого из этой убогой и хлюповатой компании интеллигентов. Болек и Лёлек, на которых Плюмбум поначалу возлагал большие надежды, заистерили после нападения собак и шли боясь всю дорогу. Даром что отслужили в свое время на Кавказе. Если им оружие доверить, перестреляют всех на хрен. Шурик-С-Цитатой самоустранился — и без того немногословный, он окончательно замкнулся, хорошо хоть выполнял всё, что ему приказывали. И на том спасибо. Сплошной балласт, короче. Но сбросить нельзя — всё-таки живые люди. Хоть и интеллигенты.

Лара тоже извлекла пистолет, сняла с предохранителя и кивком головы показала, что готова открыть огонь. Стояла она эффектно: стройная фигура в спортивном костюме, подсвеченная закатом, в правой отставленной руке — пистолет, левая рука перехватывает запястье правой, прям рекламная дива с плаката очередного американского блокбастера, залюбоваться можно, однако ситуация не располагала к любованиям. Увы.

Плюмбум, напрягая зрение, всмотрелся в подлесок. Показалось, что различил подвижные тени в кустах рябины, но скорее всего это была иллюзия, порожденная нервным ожиданием. На двоих с Ларой оставалось семь патронов. Если собак всего три, если подпустить их поближе и стрелять наверняка, то должно хватить. Если собак будет больше…

В ту же минуту качнулась земля — зону отчуждения затрясло, как трясло её каждый час третьи сутки подряд, но на этот раз толчок оказался сильнее, в пять-шесть баллов по шкале МШК. И был он столь внезапен, что Плюмбум пошатнулся, потерял равновесие и упал на согнутое колено, зашипев от боли.

Собак оказалось больше — намного больше, чем надеялся Плюмбум. Стая из двенадцати особей под предводительством матерого альфа-самца вышла из подлеска и неторопливо двинулась в сторону шоссе, рассыпаясь в цепь. Собаки поскуливали и потявкивали, припадали к земле, но продолжали идти, словно их гнала неодолимая сила.

— Твою мать! — только и смог ругнуться Плюмбум.

Он не стал подниматься с колена, а вместо этого по примеру Лары перехватил правую руку в запястье, чтобы не дрогнула, чтобы пуля ушла точно в цель.

В такие моменты лучше вообще не думать, волевым усилием очистить голову от посторонних мыслей, забыть о прошлом и не планировать будущее, однако Плюмбум не сумел справиться с собой — он никак не мог понять, почему одичавшие чернобыльские псы, эти гибриды из бульдога с носорогом, которые, начиная с третьего поколения, старательно избегали встреч с человеком, вдруг вышли на большую дорогу и принялись нападать — яростно и в то же время слепо, пренебрегая элементарными правилами охоты стаей. Собаки как будто взбесились, но ни пены на клыках, ни поджатых хвостов не видно. Что творится в этой чертовой зоне?!

Разумеется, стаю заметили и другие. Болек тихо запричитал. Лёлек принялся бормотать молитвы — он недавно уверовал и воцерковился. Шурик-С-Цитатой просто сел рядом с Приваловым и закрылся руками.

— Сашка, встать! — крикнул Плюмбум, оглянувшись на спутников и увидев картину полной дезорганизации. — Достань нож.

Шурик-С-Цитатой вяло отмахнулся и снова спрятал голову.

— Твою мать, — сказал Плюмбум безнадёжно.

Собаки приближались. Уже были видны их блестящие глаза.

Плюмбум прицелился в большого серого пса, которого определил как альфу. Надеялся, что если с первого выстрела уложит вожака, то остальные не смогут слаженно атаковать или вообще разбегутся. Надежда была слабенькая: чтобы остановить первую стаю, встреченную ещё у пруда-охладителя, пришлось перестрелять её всю, до последнего щенка.

— Лара, — сказал Плюмбум, — видишь суку слева от матерого? Она твоя. Потом берёшь на себя весь левый сектор. Я стреляю в тех, кто справа.

— Поняла, — отозвалась девушка, голос её чуть дрогнул. — Мой сектор левый.

— Держись, Лapa. — Плюмбум через силу постарался изобразить уверенность, однако получалось плохо. — Мы уберём их на раз.

Фраза из старой песни, которую часто исполнял на вечерних посиделках Шурик-С-Цитатой, помогла: Лара фыркнула, и, может быть, ей стало хоть на чуточку легче жить…

— Стреляй только по моей команде, — предупредил Плюмбум и зачем-то повторил: — Только по моей команде.

Собаки приближались. Десять метров… девять метров… восемь… семь… Интервалы между отдельными особями заметно увеличивались, крайние твари ускорились, цепь начала изгибаться, охватывая людей с флангов, и тогда Плюмбум негромко приказал:

— Огонь, — и сам нажал на спусковой крючок.

Он уложил альфа-самца с первого выстрела. Пуля точно вошла в покатый, покрытый серой короткой шерстью лоб. Голова самца мотнулась, и он свалился на бок, судорожно перебирая лапами.

Лapa выстрелила с секундной задержкой и — промахнулась. Твою мать! Выстрелила снова, но намеченная в качестве цели сука явно не желала оставаться пассивной мишенью — она резко изменила направление, после чего бросилась на женщину, оскалив пасть. И только третья пуля, выпущенная в упор, остановила её, отбросив назад.

Плюмбум краем глаза успевал наблюдать за происходящим слева, хотя и ему приходилось поворачиваться. Он высадил два оставшихся в обойме патрона, свалил пару собак, отбросил бесполезный ПМ, выпрямился во весь рост и вытащил нож. Оказалось, что очень вовремя — на него напали сразу два пса: совсем ещё мелкие и пушистые, почти щенки. В другое время и в другом месте они, наверное, смотрелись бы умильно, вызывая безотчетное желание почесать их за ухом и потрепать, но только не сейчас, когда на мордах читалась темная ярость. Один, припав к земле, попытался вцепиться Плюмбуму в голень, но тот резко ударил пса носком сапога по ребрам, заставив взвизгнуть и откатиться. Второй подпрыгнул, силясь сбить человека ударом передних лап и, возможно, дотянуться до горла, — Плюмбум отступил, повернулся всем корпусом и отмахнулся ножом, глубоко и длинно пропоров мохнатый бок.

Слева закричала Лара — одна из псин всё-таки добралась до неё, вцепилась клыками в бедро, разрывая штанину и мышцу. Плюмбум дернулся было к женщине, собираясь прийти на помощь, на мгновение утратил контроль над своим сектором и тут же поплатился за это: отброшенный ударом ноги щенок успел оправиться и добрался-таки до вожделенной голени, с хрустом сомкнув челюсти. Боль была дикой. Плюмбум приостановился, извернулся и вонзил щенку нож в загривок, понимая, что всё это бесполезно, потому что челюсти, сведенные смертной судорогой, просто так не разомкнуть, потому что наперерез бежала очередная ощерившаяся сука, потому что Лара уже падала навзничь, потому что потекла кровь, потому что научная интеллигенция оказалась полным дерьмом, мать её…