Андрей Максимушкин - Не герой
На рассвете Журав первым делом пробежался по краю полянки, проверил обережный круг. Убедившись, что подозрительных следов нет, никто не пытался проникнуть внутрь очерченного пространства, волох провел посохом черту, разрывая круг. Все, с этого момента людям можно идти в лес.
Завтракали плотно, как будто не знали, когда в следующий раз удастся поесть. А вот пленных не кормили, только воды дали. Василию показалось, что Журав что-то добавил в питье для кайсаков. Взгляд степняков сразу подобрел, зрачки расширились, на губах играла пьяная улыбка, движения сделались дергаными и неуверенными.
Путь отряда лежал на восток вокруг кургана. Василию рассказали, что это старая могила вождя неведомого народа, жившего на этой земле в неведомые времена. Еще немного, и люди вышли к обширному болоту. Место грустное, гнилью пахнет, впереди заросли осоки, зеленые полянки топей, островки с корявыми низкорослыми покосившимися деревцами, да протоки и глазки открытой воды.
Журав остановился на берегу перегородившей путь канавы с темной неподвижной водой, огляделся, с шумом втянул в себя воздух, постоял немного, прислушиваясь.
– Он здесь. Ждет, – просипел волох.
– В прошлом году все иначе было, – тихонько сказал Тергай Василию. – Кругом ягодники расстилались, протоки не было, а было озеро.
– Озеро?
– Вот, где стоим, тут и озеро было. На берегу Свадьбу играли, – пояснил селянин.
– Тихо, не зовите раньше времени, – Лушик чувствительно пихнул Тергая в бок.
Мужчины тем временем занялись приготовлениями к обряду. Срубили в лесу два дерева, обтесали, вкопали столбы в берег у протоки. Журав прошелся вдоль воды, пошептал что-то, постучал посохом по корягам, выгоняя из-под них лягушек и змей. На земле расстелили скатерти и расставили на них тарелки с угощением, жбаны с пивом, вином и медом.
В глубине болота что-то громко булькнуло, над лесом пронесся протяжный, жалобный, рвущий душу стон надломленного бурей дерева. В осоке зашуршало. Вдруг на поверхности протоки появилась волна, как будто большая рыба плеснула.
– Быстрее. Хозяин идет, – забеспокоился Журав.
Кайсаков вытащили на берег и привязали к столбам, на головы им надели венки из шиповника. Пленные не сопротивлялись, зелье давало о себе знать.
По команде волоха селяне отступили к лесу и встали полукругом за спинами Журава и Василия. Самого Хабулая Журав за руку подвел к краю канавы и попросил ничего не бояться и вести себя учтиво. Интересное предложение. Молодой человек изумленно приподнял бровь – все вокруг слишком напоминало страшную сказку или вшивенький фэнтезийный романчик, не хватало только факелов, заунывных молитв и барабанной дроби за спиной.
Ан нет, по поводу барабанов Василий ошибся. Мужики за спиной начали танцевать, ритмично топая. Обстановка жутковатая. Бескрайнее болото, вонь, столбы с жертвами стоят, рядом сумасшедший ведун с посохом в руках квохчет, глаза вылупил. Да еще задаваемый селянами ритм тоску навевает. Василий как бы невзначай поправил автомат на плече. От прикосновения к рифленой рукоятке и спусковой скобе на душе стало спокойнее. В случае чего, достаточно одного короткого движения – и автомат сам прыгнет в руки, предохранитель давно снят, патрон дослан.
– Хозяин наш, ты живешь на небе, на земле и под водой! Да будет благословенно имя твое, сила твоя, дыхание твое, власть твоя! Да будет царствие твое вечным, хлеб, репу, картошку даешь ты нам, и тем сыты бываем, – громко говорил волох. – И не оставишь ты нас перед ликом врагов наших и не забудешь нас в дни горести, как и мы не забываем тебя в дни радости. Прости прегрешения наши и дай нам искупление, благослови детей наших, жен наших, скот наш и поля наши. Даруй нам год сытый, как и прошлый был, не забывай пашни дождем поливать и солнцем согревать. Упроси богов иных не вредить нам, а договор с ними мы сами заключим. Прости, ежели что невольно против тебя сотворили, и дай знак, как тебе угодно будет жертвы от нас во искупление принять.
Над болотом пронесся порыв ветра. Островок в трех сотнях шагов от берега качнулся и исчез из виду. Вода в протоке забурлила. Издалека донесся приглушенный гул, шорохи, скрежет, словно нечто ползло под землей. На поверхности протоки образовалась волна и набежала на берег.
Вдруг из тины вынырнула чудовищная голова. Гигантский крокодил, уродливый монстр мезозоя, динозавр. Бочкообразное туловище, огромная, с костяными наростами голова на толстой шее. Зеленые блюдцеобразные глаза уставились на Василия. Ящер приоткрыл пасть, щелкнул частоколом зубов. Вода в протоке успокоилась. Древнее чудище протянуло голову к людям, обнюхало кайсаков и повернулось к Василию.
«И ты пришел, не вытерпел, решил на меня посмотреть, – низкий, спокойный, уверенный голос звучал прямо в голове молодого человека. – Смотри, если такой смелый. И не надо за автомат хвататься. Глупо. Я ведь могу испугаться, махнуть хвостом, и все, поминай как звали».
«Ты кто?»
«Ящер я, – хохотнул монстр. – Местные дураки меня богом считают. А ты как думал? Не верил? Считал, что приведут тебя к лесному капищу, качучу вокруг идолов спляшут, жертву зарежут, кишки по кустам развесят, а потом этот бородатый дурак с палкой объявит, что бог жертву принял, бог доволен, урожай будет хорошим. Так?»
«Я не знаю».
«Я знаю, что ты не знаешь. Смеюсь над тобой. Но ты хоть умнее этих лесных пеньков, большой мир видел. Как хоть там?»
«Я-то почти и не видел ничего. Леса да болота. В город пару раз выбирался».
«Да я не про эту помойку, я про твой мир».
«Стоит мир. Куда он денется? Кризис, хреновая экология, войны, разбой, в космос летаем».
«Все как всегда. Ничего не меняется. – Ящер опустил голову на берег и прикрыл глаза. – Помню, говорил я одному чудику: «Это все было. Это пройдет. Суета сует, все суета». А он что отчебучил? Из одной фразы целую книгу сочинил да еще клялся, что ему всю эту муть бог надиктовал. А какой я бог?»
«Болотный», – ухмыльнулся Василий.
Страха он не чувствовал, наоборот – мысленное общение с чудищем забавляло молодого человека. И не думал ведь, что такое бывает.
«Ага! – монстр приоткрыл один глаз и выпустил из пасти длинный раздвоенный язык. – Болотный бог. Пугало лесных пеньков».
«Так ты тоже провалец? – догадался Василий. Тому факту, что он общается с древним монстром, динозавром, парень не удивлялся, слишком все реально, чтоб еще и удивляться. – И давно ты здесь?»
«Провалец не провалец, а примерно восемь сотен годов здесь прожил. Нет, не провалец я, слово-то какое мерзкое выдумали… Я переселенец. Быт заел, приелось все, люди сменились. Твои прадеды пришли, не захотели меня признавать, уважение выказывать. Они ж Перуна да Велеса почитали, светлых богов, потом Христа себе от фараоновых рабов взяли. Я для них не хозяин, так, дикое неведомое чудо, на которое охотиться можно, норы засыпать, болота осушать, на стругах гоняться. Надоело все, я сначала к Ежаве переехал, а потом в этот мир утек. Еще годов с триста здесь поживу и в очередной новый мир уйду».
– Велик ты, Ящер, много пожил, много повидал, – вслух сказал Василий.
«Да, возраст солидный… В свое время мамонтов пас, а видел немного. Я болота, реки люблю. Тепло, мокро, дичи много, – Ящер выцепил из ближайших кустов здоровенного ужа и швырнул себе в пасть. – Ты, дорогой друг, что с чудью связался?»
«Так получилось».
«Получилось, Спаситель самозваный! – расхохоталось чудище. – Как шел, так и нашел счастье на свою голову. Смотри, оглянуться не успеешь, как останешься с чудью до самой старости. Одна жена, затем вторая… Будешь до седых волос в земле ковыряться, коровам под хвосты заглядывать. А что, не так? Не ты первый, и не ты последний. Спаситель! – презрительно фыркнул Ящер. – Ополчение возглавил, с охотниками степных дураков в лесу передавил, своих под пули подставлял, и рад. Другой с такими силами ни одного своего не потерял бы, а степняков ко мне в болото завел бы».
– А что делать? – вновь вслух пробормотал Василий.
«Головой думать. Зачем тебе голова? Дурака волоха слушать? Сказки о Хабулае неведомом?»
«Так ты ведь дорожку в иные миры знаешь! – сообразил Василий. – А провести сможешь?»
«Дорогу знаю, а проводником быть и не проси. Не для тебя дорога, не по тебе сапоги».
«А как дорогу найти?» – не отставал Василий.
«Сначала себя найди, Спаситель. Все потерял, дорогу потерял, женщину потерял, друзей потерял, себя потерял. Что еще потеряешь?»
Миг, и Ящер исчез. Василий тряхнул головой, прогоняя наваждение. Вернулись лесные и болотные звуки. Выводили трели лягушки, ветер шелестел листьями и травой. Тревожно шуршала осока. На болоте булькало, шипело, постанывало. В голове все еще звучали последние фразы болотного рептилоида.
Рядом что-то пискнуло. Василий повернулся и увидел изумленный взгляд Журава. Волох так и стоял, опираясь на посох, плечи опущены, в глазах блеск безумия, лоб в испарине. Молодой человек подмигнул старику и огляделся. Ничего в округе не изменилось, болото, темная стоячая вода протоки, трава под ногами. Только земля на берегу мокрая, на травинках капли висят. И столбы с кайсаками исчезли. Нет, из земли торчат разлохмаченные, изжеванные, покосившиеся обломки. И больше ничего. Ни следов Ящера, ни крови. Чудь собралась кучкой, мужики зыркают по сторонам исподлобья и медленно отступают от берега.
