Сергей Кусков - Золотая планета

Что удивительно, культуры Востока, их обычаи также воспринимали развратом. К сожалению, в том конфликте культур победил Восток, но вывод из исторического примера есть: важна не степень обнаженности, а отношение общества к наготе в целом. В Средневековье развратом считалась оголенная щиколотка, в исламских странах — обнаженное лицо. Распущенностью и развратом можно считать что угодно, и только общество в целом задает их критерии.

Разврат на Венере сеют сами земляне, туристы и иммигранты, которые не могут пройти мимо, не могут вести себя как люди. Из-за этого у нас не любят туристов и гастарбайтеров, именно поэтому на планете параллельно существует два мира: для местных, выросших здесь, в этой среде, ставших ее частью, и приезжих, воспринимающих наши обычаи как мир разврата. Частично они правы, мир разврата есть, но он специально для них создается, за их же денежки — бизнес, ничего более. Кто за что платит, тот то и получает.

Эти два мира практически не пересекаются, живут по разным законам. Я — дитя своего мира, как бы ни зомбировал себя: дескать, не похож на местных. Я — латинос, хоть и считаю родным язык другого государства. Соответственно, к проблеме эротики у меня отношение венерианское: я не пускаю слюни при виде голого тела, меня не шарахают от этого гормоны, срывая крышу, женщин в моей недолгой в общем жизни было достаточно, чтобы знать о сексе все, что знать нужно. Но сейчас я чувствовал себя землянином. Почему? Что случилось такого, что я перестал себя контролировать? Почему хочется наброситься на нее и подмять прямо здесь, на берегу озера? Красивого, между прочим, и очень оригинального в качестве фона!

Да, мод. Да, красивая. Но я видал девочек и получше, пусть с темными волосами!

Как я уже говорил, сеньора Интуиция спасала меня не раз и не два. Иногда заставляла делать вещи, казавшиеся бессмысленными, а иногда даже вредными, но всегда, когда я следовал ее «советам», выходил в итоге победителем. Интуиция — младшая сестра моей ярости, но гораздо более надежная. И она говорит, что мне НЕЛЬЗЯ мутить с Бэль.

Я сделал еще один глубокий вдох и медленно досчитал до пяти. И только после этого поднял глаза на обнаженную девушку, упершую руку в бок с самым недовольным видом.

— Ты чего не раздеваешься? Не хочешь купаться? — Голос ее лучился ехидством и насмешкой.

— Бэль, солнышко, чуть попозже… — Я мило улыбнулся во весь рот, обретая контроль над собой. Она перевела многозначительный взгляд на «шишку» на моих штанах, говорящую красноречивее любых слов, довольно улыбнулась и бросив: «Жду…» — прыгнула в воду, не сомневаясь, что я тут же последую за нею.

Это был невероятный прыжок, я не переставал удивляться ее физической форме. Подпрыгнув вверх, она выкрутила сальто назад и красиво, «рыбкой», нырнула в воду, почти не поднимая брызг. Чтобы так уметь, надо обладать отличной координацией и опытом. Чем она занимается? Чем-то легким, не силовым. Гимнастика? Синхронное плавание? Прыжки в воду?

Не стоит гадать. На этой планете все хоть чем-то, но занимаются, иначе пониженная гравитация сделает с твоими мышцами нечто ужасное. Но Бэль — не любитель, это точно.

Сняв-таки рубашку, сел возле самого обрыва берега по-турецки и попытался подумать о выявленных интуицией напрягах, абстрагируясь от вида весело плещущейся девушки. Получалось плохо. Мыслям было интереснее наблюдать, как она показно ныряла, выставляя из воды разные аппетитные части тела, устраивая настоящее эротическое шоу. Такие шоу не увидишь в сетях, их ценность в предметности, конкретности объекта-исполнителя, именно это возбуждает. Гибкое тело, совершенная пластика, соблазнительные формы…

Но я сдержался. И когда она подплыла и томным голоском поторопила: «Ну, ты идешь, Хуанито? Я теряю терпение!» — я все понял.

Понял, почему к ней так отношусь.

Понял, почему она так поступает.

Понял, почему мне нельзя поддаваться ее чарам.

Все упирается в такое банальное слово, как «приключение». Богатая девочка, наследница одного из крупнейших состояний на планете. Я уже развивал эту тему относительно Долорес, здесь же ситуация намного хуже. Потому что, в отличие от Эммы, она умеет думать. Ей мало для удовольствия простого (или, наоборот, непростого) секса, ей мало игрищ, наподобие «лотереи». Ей нужна изюминка.

Изюминка — это я.

Неискушенный зритель, ничего о ней не знающий и способный оценить по достоинству, как гурман оценивает качество пищи в ресторане с завязанными глазами. Я — гурман, она — экзотическое блюдо. А то, что я о ней ничего не знаю, — повязка для беспристрастности.

Утонченные «педрилы» вроде «сына Аполлона»? Профессиональные самцы, делающие это в клубах за деньги? Горячие мачо с алчными глазами? Нет и еще раз нет. Все они — пристрастны. А вот мальчик с рабочего района, нормальный мальчик, — то, что надо.

Теперь я. Мне она нравится, безумно нравится! Мне еще никто и никогда так не нравился, я чуть не кончил в штаны, когда она прыгала. Но она — всего лишь гламурная богатая сучка, пусть и имеющая немного мозгов.

Ненавижу богатеньких сучек!

Сделав такое открытие, я окончательно успокоился и взял себя в руки, превратившись в закоренелого венерианина. Тело капитулировало.

— Хуанито, ну где ты там?… — снова промурлыкала она, подплывая поближе.

— Зай, я, наверное, тут посижу. Что-то расхотелось мне купаться… — лениво потянул я и вальяжно развалился на натуральной зеленой траве.

По лицу Бэль пробежала тень. Ее чары не срабатывали, это было неестественно, непривычно, но, что происходит, она еще не поняла. Потому по инерции продолжила раззадоривать:

— Стесняешься? Или боишься, что смеяться буду?

— Все может быть… — Я безразлично пожал плечами и сощурился, переведя все внимание на противоположный берег. Красивое место. Стоило того, чтобы просто прийти сюда.

Может быть, я не прав. Я подошел к ней именно для этого — познакомиться с последствиями. Но обстоятельства изменились, и теперь я просто не смогу зажигать с ней. Кто-то из мудрецов сказал, что женщина бывает или любовницей, или шлюхой. В качестве «любовника», человека для серьезных отношений, я ей не интересен, она запросто найдет сотни парней, умных, утонченных, воспитанных, имеющих перспективы и более подходящих ей по статусу. А в качестве «шлюхи» ее больше не хочу я. Именно потому, что она мне не безразлична. Вот такие дела.

Развернуться и уйти я не мог, во мне все-таки сидел кабальеро, сопротивлявшийся мысли бросить девушку одну. Потому не осталось ничего другого, кроме как занять себя чем-нибудь. Например, изучением навигатора, до сих пор светившего картой местности над левым глазом.