Тайны затерянных звезд. Том 3 - Антон Кун
Что ж, теперь всё сходится. Теперь понятно, почему люди снаружи такие странные и заторможенные — они просто обдолбаны! Обдолбаны этим самым субмиссионом, который настолько промыл их мозги, что они даже двигаться нормально не способны без приказа своего «великого лидера», или как там они его называют.
Теперь понятно, почему Девид Мартинес именно так решил встретить свою старость и пенсию — ведь это же идеальное продолжение его армейской службы! Целый планетоид послушных болванчиков, которые готовы выполнить любое твоё распоряжение, не задавая никаких вопросов. Скажешь прыгать с крыши — пойдут и прыгнут, скажешь скидывать с неё детей — будут скидывать, ещё и улыбаться при этом станут.
Теперь понятно, почему люди, которые пришли забирать посылку, носили дыхательные маски с замкнутым контуром — ведь никакие фильтры не спасут от этого субмиссиона. А будешь им дышать — и сам не заметишь, как превысишь критическую дозу и станешь безвольным болванчиком, способным лишь выполнять чужие приказы. То есть, перейдёшь из когорты доверенных людей Мартинеса в разряд обычный черни, которая бесцельно бродит по улицам. Станешь не нужен, по сути.
Я даже могу продолжить логическую цепочку дальше и предположить, что это был план Мартинеса с самого начала. Он, ещё во время службы в Администрации, каким-то образом узнал про существование субмиссиона — возможно, от своей семьи, которые тоже сплошь были армейскими офицерами. Кто-то из его предков жил в то самое время, когда тайна газа подчинения выплыла наружу, и потом передал эту историю в следующее поколение. А оно — в следующее, то есть, непосредственно Мартинесу. А он уже воспринял её не как байку, а как руководство к действию, и, пока имел достаточно власти для всяких полулегальных и полностью нелегальных операций, узнал о местонахождении субмиссиона, а, возможно, даже изъял его оттуда и спрятал в каком-то личном тайнике. И не ради того, чтобы использовать его на своих солдатах, нет — это глупо, ведь оболваненный солдат — это, конечно, хороший солдат, но без способности критически мыслить и принимать решения, это очень быстро кончающийся солдат. А обучить нового на его место — это время. Экипировать его новой экипировкой взамен потерянной — это деньги. И самое главное — это вопросы от командования: «А почему у тебя солдаты мрут как мухи?»
Зато потом, уже на пенсии, субмиссион — это то, что нужно. Заманиваешь на планетоид тысячу-другую человек обещанием райской жизни, месяц травишь их субмиссионом — и получаешь всё тех же послушных болванчиков, которые готовы ловить любое твоё слово и заглядывать тебе в рот. Посылать их на штурмы больше задачи нет, поэтому и умирать они будут не быстро, но ощущение абсолютной власти — о, оно никуда не денется. Можно им упиваться хоть каждый день, отдавая первые пришедшие на ум указания и глядя, как люди их выполняют.
Да, это вполне в духе Мартинеса… Узнаю старого сукиного сына.
Только один момент мне остался непонятен. Он белым пятном маячил в стройной картине сложившегося паззла, как будто одного фрагмента не хватало. И его не просто не хватало в картинке — он вообще отсутствовал в принципе. Куда ни глянь, в какую сторону не подумай — ответа на вопрос не находилось и найтись даже в принципе не могло, потому что любой ответ моментально порушил бы стройную картину, как кусок паззла с нужным рисунком, но неподходящий по форме, да ещё и больше остальных в полтора раза.
И вопрос этот звучал так.
Если Девид Мартинес — бывший администрат, который нынче ушёл на пенсию и упивается теперь своей властью, используя для удовлетворения собственных амбиций давно запрещённое психотропное вещество…
То почему этим веществом его снабжает «Шестая луна», которые вроде как всей душой против Администрации и администратов, пусть даже бывших⁈
Что их связывает?
Или есть что-то, что мы упускаем из вида⁈
Глава 20
— Что-то не сходится, — произнёс я, и в наступившей тишине лазарета это прозвучало набатом. — Мы что-то упускаем. Мы точно что-то упускаем.
— Ты о чём? — капитан перевёл на меня удивлённый взгляд.
— Субмиссион, — я кивнул на пробирки. — Это же жуткое зелье, хуже любого оружия, даже биологического. Зачем «Шестая луна» передаёт его… тому, кто здесь всем заправляет. Какой им от этого толк?
— Может, тут заправляет тоже представитель «лунатиков»? — тут же выдала теорию Кори. — Хотя…
— Вот именно — «хотя»! — я кивнул. — Сложно представить, что организация, которая противостоит автократии Администрации, сама будет использовать методы насаждения этой самой автократии. Это же ломает все принципы, на которых вроде как стоит «Шестая луна».
— И тем не менее, нельзя сбрасывать со счётов эту версию, — возразил капитан. — Ведь про «луну» мы, по сути, ничего и не знаем. Кто разберёт, как на самом деле устроено их общество и какие цели на самом деле они преследуют. Возможно, использование субмиссиона здесь, на Проксоне, как-то оправдано… Ну, по их мнению, конечно. Не по-нашему.
— Тогда почему они пытались нас убить, когда мы увидели, что там внутри? — риторически спросил я, и обвёл экипаж взглядом. — Они же отсылали посылку контрабандой, то есть, заранее зная, что там что-то противозаконное. И в тот момент, когда мы увидели, что именно находится в коробке, для нас ничего не изменилось. Это по-прежнему оставалось что-то противозаконное для нас, да к тому же мы так и не поняли, что именно. «Шестой луне» просто нет никакого смысла пытаться спрятать концы в воду, потому что они и так в этой воде по самые уши.
— Тогда что, по-твоему, произошло? — капитан сложил руки на груди. — Или, вернее говоря, что, по-твоему, ты предотвратил? Это же из-за тебя вся эта история завертелась!
Капитан был прав. Нужно было объяснить команде свои действия.
— Я поговорил с одним из людей снаружи, — я мотнул головой, имея в виду пространство за стенами корабля. — И он назвал имя здешнего… Скажем так, «лидера». Я вспомнил, что уже слышал это имя. И это меня сильно насторожило. А потом, когда Пиявка рассказала про субмиссион, вся история сложилась как мозаика. Если говорить совсем вкратце, то здешний «лидер» это бывший генерал Администрации, который сейчас на пенсии. И вот она посылка… Теперь сложить два и два намного
