Учитель 2. Летние каникулы - Владимир Комаров
— Это что, нахрен, такое, Митька? — угрожая поднятой с пола ложкой, с широченными глазами наскочила на меня мама.- Что вы там, заразы, задумали?
— Да, блин, мамусик, клянусь, впервые слышу такое! — я в испуге поднял руку, словно давая клятву. — Сейчас поеду разбираться.
Я выскочил в подъезд, перепрыгивая по три ступеньки побежал вниз, буквально оттолкнул дежурившего у входа полицейского.
— Погнали! — заорал бесцельно слонявшемуся Мише. — Врубай все сирены и крякалки какие можешь, но чтобы через пятнадцать минут был у администрации! Степаныч — давай со мной!
Прыгнули в тачку, захлопали дверьми, машина дернулась и воя и сигналя, оставляя черный след от шин на асфальте, рванула из двора.
С заносами, дрифтуя и крякая сиренами мы мчались по улицам города. Проскакивали на красный, уворачивались от встречных.
— Ээээ, бля, — внезапно заорал водитель на одном из перекрёстков, резко дергая руль в сторону.
Нас в салоне бросило в другую сторону а улицы донеслись громкие и частые хлопки, от которых наши бронированные стекла покрылись частой сеткой трещин и клякс.
Машину швырнуло влево, водила заорал:
— Шеф, там БТР! — и нажал сначала на тормоз а потом втопил газ. Нас снова бросило на сиденья, вдавило в мягкую обивку.
Бум-бум-бум.
Глухо застучал пулемет бронетранспортера пытаясь догнать нашу резвую машину. Последняя крупнокалиберная пуля все же щелкнула по багажнику, расплескав мелкой крошкой бронированное стекло.
— Я ща выпрыгну, — страшно шепчет мне Степаныч и на ходу, раскрыв дверь, сигает на улицу.
Сделав кувырок по ходу движения, бывший инвалид встал на одно колено и извлек свой автомат из ячейки быстрого доступа. Снял с предохранителя и передернул затвор.
И я так и не понял, какое из его умений дает такой эффект.
Но от его очереди из, казалось бы, простого АК-74У, броня бронетранспортера вмиг покрылась отметинами пробоин. Стала напоминать мелкую терку.
Башня БТРа начала поворачиваться на Степаныча, однако еще одна очередь прошила ее насквозь и хищное дуло пулемета бессильно замерло. Ох силен стал мой напарник.
Мы с юзом остановились, Миша выпрыгивает первый, размахивая пистолетом, я выхожу следом, прикрывая его, ищем тех, кто стрелял в нас в первый раз.
Вот они.
Черный «Гелентваген» со знакомыми номерами администрации губернии, распахивает сразу все свои двери и оттуда, словно чертики из табакерки, высыпают шесть бойцов, тут же открывая по нам огонь.
Миша падает за рекламную тумбу, стреляет в нападавших почти вслепую, высунув руку с пистолетом наружу. Степаныч с перекатом уходит за ближайшую машину, но я замечаю, как он дергается от нескольких попаданий. Не страшно, он к этому подготовлен.
Я сам скрываюсь за своим Додж, встаю напротив колеса, чтобы мне не хлестанули очередью по ногам. В углу, на внутреннем взоре появился яростно мигающий восклицательный знак. Что-то незнакомое. Нажимаю на него.
Чрезвычайная ситуация!
Нападение учеников на учителя. Включен экстренный режим.
Блин, этот имплант в очередной раз удивляет. Никаких экстренных режимов я в справке не видел и нигде не читал даже упоминания о подобном. А сейчас вон, мигает вопросительный значок справки, мол ознакомься что это такое. Открываю, читаю, ознакамливаюсь.
Хм, интересно.
Давайте попробуем так.
Прямой запрет на активные действия, нацеленные против учителя.
Выхожу из-за машины и иду прямиком на нападавших. Они видят меня, целятся из автоматов, но не стреляют. С удивлением смотрят на оружие, непонимающе переглядываются.
Их силуэты очерчиваются на моем внутреннем взоре красными линями. Сосредоточившись на ком-либо, я могу прочесть о нем любую интересующую меня информацию. Вплоть до того, что он ел сегодня на завтрак и кто приказал напасть на меня. Учитывая утренние события, я не удивился, узнав имя заказчика. Интересно, на что он рассчитывал?
Обвожу силуэты рамочкой, и кидаю задание.
Задание: прекратить сопротивление. Выйти к учителю, встать перед ним на колени. Награда: жизнь. Наказание за невыполнение: потеря жизни.
Стрельба с их стороны тут же прекращается. Я машу своим, мол, опускайте оружие.
Осторожно, неуверенно, нападающие бойцы выходят из своих укрытий, подходят ко мне, с опаской заглядывают в глаза, неуверенно встают на колени.
А у меня перед глазами появляется надпись:
Уничтожить напавших учеников?
Данет
Что? Вот так просто? Нажал мысленную кнопочку и шесть жизней прямо тут закончат свое существование?
Мне стало страшно. Какая безграничная власть у учителя. А на меня есть какая-то управа? Что-то типо завуча?
Внезапно вспомнился холодно-обжигающий взгляд Ледокола.
Нет.
Аккуратно, стараясь не промазать, жму на кнопку.
— Сейчас собираетесь и идете домой. Завтра, в девять жду вас к себе, в администрацию. Будем решать, что с вами делать, — приказываю своим провинившимся ученикам.
«Ладно хоть родителей не вызвал» — мелькнула дикая мысль.
— Зря их отпустил, — наблюдая, как уходят наши несостоявшиеся убийцы, сказал мне Степаныч. — Хоть бы узнали, кто нас заказал. Я думаю, что кто-то из «Единства».
С удивлением посмотрел на него. Силен то он силен, но вот сложить один и один у него почему-то не получилось.
— Я знаю кто нас заказал, — ответил ему. — И сейчас поедем прямиком к нему.
Снова сели в побитую машину.
— Давай в администрацию, — говорю водителю. — Не гони как сумасшедший, но и задерживаться не стоит.
Через десять минут остановились у служебного входа, но с выходом из машины не торопимся — изучаем обстановку. Здание оцеплено по периметру вооруженными людьми, в которых я без труда изучаю своих учеников. Они с напряжением смотрят на нашу, побитую пулями машину, но подойти не решаются — все прекрасно знают, кто на ней ездит.
Наконец, решив что ждать больше нет смысла, выхожу наружу, направляясь к входным дверям. Стоявшие возле нее бойцы заметно напряглись, положили пальцы на спусковые курки. На моем внутреннем взоре их силуэты обвелись красным.
— Д…дмитрий Сергеевич, здравствуйте — запинаясь, с дрожью в голосе поздоровался один из них. Остальные хмурились, отводили глаза, но молчали.
— Привет…эээ, — я дождался пока с него считается информация, — Сергей. Что вы тут делаете?
Мне вдруг почему то захотелось прикинутся дурачком, который ничего не знает и не понимает.
— Там, Емельян Дмитриевич пресс-конференцию проводит, по поводу своего…своей… — боец окончательно смутился, потупился.
— Ага, — радостно воскликнул я. — Значит я как раз вовремя!
— Дак это, — еще больше смутился парень, — не велено вас пускать. Задержать любой силой и любыми средствами.
— Вот как, — я нахмурился. — И
