15 ножевых - Сергей Линник
Я взял находку и бездумно провел по стеклу, прикрывавшему пожарный щит. Раздался скрежет, и я понял, что испортил казенное имущество царапиной. Мысли в голове сразу приобрели исключительно матерное содержание, а память угодливо подсовывала сюжеты фильмов, в которых люди после крупных находок попадали в еще более крупные неприятности.
– Где? – только и смог спросить я. Тоже шепотом.
– В кармане халата, после гостиницы, – ответила Елена.
– Доктора, вы где? – раздался голос Миши, обретший чрезвычайно довольный оттенок. – Зовут нас там.
– Молчи, – успел я шепнуть Томилиной.
Мы выбрались из курилки и пошли наверх. Сумку с кардиографом я оставил возле аптеки, предупредив, что потом сдам, и бросился догонять свою начальницу.
Уже подходя к кабинету Лебензона, я понял, что ювелирное изделие до сих пор проходит испытание потовыми выделениями с кожи моей левой ладони. И в последнюю секунду успел сунуть его в карман брюк.
За столом заведующего сидел тот самый гаврик из «жигуля». Хозяин кабинета отсутствовал.
– Давайте знакомиться. Я – лейтенант Комитета государственной безопасности Власов.
Мы так и остались стоять у двери – проходить и присаживаться никто не предложил. Власов посидел, попытался с помощью взгляда сдвинуть с места шариковую ручку, потом будто встрепенулся и сказал, показывая на стулья у стены:
– Не стойте, товарищи, присаживайтесь. – И продолжил почти сразу: – Берем ручки, бумагу, – он дал нам по листу сероватой писчей бумаги, – и пишем…
Короче, кому-то, кого впишут после, нам даже должность не сказали, мы торжественно пообещали, что ни словом, ни действием, ни мыслью не выдадим того, свидетелями чего нам пришлось быть сегодня утром. А если вдруг, то предупреждены об ответственности за разглашение… Пятнадцать лет расстрела, и каждый день до смерти по три раза.
Еще чекист изъял у Томилиной бланк вызова и сказал, что нигде она не была. И вообще вызова не было.
Надо было видеть лицо Елены. Она покраснела, уже открыла рот, и тут я наступил ей на ногу. «Молчи, скрывайся и таи…» Томилина на меня гневно обернулась, но все-таки справилась с собой, промолчала.
Рупь за сотню, этот крендель после нас пойдет собирать не только журнал вызовов, но даже черновик, на котором диспетчера одними им понятными символами предварительно записывают сведения.
* * *
Как опытные заговорщики, мы с Томилиной после смены пошли наливаться чаем и обсуждать случившееся. Не Власова и не наркоманку, конечно, а неожиданную находку Томилиной. В ординаторской было пусто, я плотно закрыл дверь, упал на продавленный диван.
– Надо вернуть кольцо! – твердо заявила Лена.
– Ага, и потом три дня будешь писать объяснительные, как оно к тебе попало, а потом ходить к этим деятелям как на работу, доказывая, что ты не слон. А взамен они начнут требовать, чтобы ты информировала их о своих знакомых.
– Да как ты можешь? Я никогда…
Сейчас мне прилетит. Томилина просто вспыхнула от гнева.
– Ага, а после того как Власов скажет, что придется тебя годика на три посадить за попытку кражи драгоценности у ценного для нашей страны иностранца, задумаешься.
Я зачастил, но это сработало.
– Нет, не так сделаем. Ты где нашла кольцо?
– В кармане, вот здесь… – Она полезла в сумку и вытащила свернутый халат. – Я его в стирку несу.
– В каком?
– Правом, я еще полезла…
– Открывай. – Я вытащил из дипломата бумажник и вытряхнул кольцо в карман халата. – Я спиртом его протер, отпечатков ничьих нет.
Так что если дернут даже сейчас, скажешь, что в карманы не лазила, что там лежит, не знаешь.
– А если не… – спросила Елена и замолчала.
– То спрячешь так, чтобы никто не нашел. И пусть лежит. Нечего такую вещь пытаться продать, допустим, или в ломбард сдать. Потому что не успеешь ты отойти от ювелира, который тебя еще и обманет на оценке, как попадешь в руки ментов. Или бандитов. И неизвестно, что хуже.
– А ты у себя спрятать можешь? – спросила она. – У себя я как-то… Боязно… такая вещь…
– Потом все. Пойдем, домой тебя провожу.
* * *
Вот чем хороша работа на скорой: все трудятся, а у тебя выходной. Бывает и наоборот, но это уже не плюс. Поэтому я легко согласился, когда Томилина пригласила меня к себе. Не в первый раз, опять же.
Та встреча с компанией любителей бардовской песни оказалась не единственной, мы еще пару раз заваливались к ней после дежурства. Ко мне Елена почему-то ехать не хотела. Бзик у нее был такой. Звонила, говорила, как хочет встретиться, но не ехала. А к себе пригласить не могла из-за родителей.
Очно я их не видел никогда, только на фотографиях. Внешне они производили впечатление людей простых и неприхотливых – везде на снимках или землю копают, или в состоянии «советский турист у брезентовой палатки». Кем они у нее работали, я не спрашивал, а Елена не рассказывала. Как и о своем неудачном замужестве тоже. Выделила меня в отдельную нишу своей жизни и никуда из нее дальше не выпускала. Меня это не обижало, наоборот, очень даже устраивало. Вот если бы начала на замужество намекать, тогда пришлось бы думать.
Но вот как зашли мы в прихожую, так я сразу и понял, что сегодня все не так. Елена, похоже, тоже. Стрельнула в меня глазками, суетливо поправила челку. Как же, не удивишься тут, если надеялся на пустую квартиру, а из кухни выходит мама. Лет пятидесяти с солидным хвостиком.
– Здравствуйте, – сказала она, ни капли не изменив приветливой улыбки. – Я – Клавдия Архиповна. А вы с Леночкой нашей работаете вместе? Очень хорошо, мойте руки, буду вас кормить.
– Здравствуйте, меня зовут Андрей, и мы действительно в одной бригаде на скорой, – ответил я.
Опасная дама, такие берут в плен с помощью вкусной еды. Не успеешь опомниться, а ты уже лепишь на кухне пельмени и рассуждаешь о преимуществах петрушки над укропом. А что поделаешь? Попался – иди и ешь.
Клавдия Архиповна накрывала на стол, попутно объясняя, что буквально вчера вечером позвонила напарница и упросила поменяться сменами. А работала мама Лены сменным мастером на АЗЛК. И муж там, уже столько лет, вот и квартиру дали.
Отдавая должное домашним котлетам с картофельным пюре и признавая их преимущество перед купленными в бакалее, я честно выложил правду о незавидном с точки зрения москвичей положении. Что студент, из провинции, семья неполная, куда после института –
