Долг наемника - Евгений Васильевич Шалашов
— Мужики, а чего вы там варите? — поинтересовался я, глядя на котелок.
Запах от него был вкусный, вроде грибного.
— Да мы тут грибов по дороге набрали, решили похлебки сварить, — смущенно сказал Гомерик.
— В долю возьмете? — спросил я. — С нас сухари, сало и сыр, с вас похлебка.
Мужики были не против. Наверняка сухари и сало у них были прихвачены свои, но почему бы не поберечь провизии, коли предлагают?
Господин Габриэль с легким недоумением наблюдал, как я запросто разговариваю с простолюдинами. Но он не знал одной тонкости. Или даже двух. Это мы явились к их очагу (пусть чужой дом, но они были здесь первыми). К тому же — в дороге, как в бане, все равны. Ну, а уж мне-то, двадцать с лишним лет проведшему бок о бок с крестьянами, бюргерами, ремесленниками и прочими «податными» людьми, сословные предрассудки были до известного места. Опять-таки, в тяжелой пехоте, где я отбарабанил пять лет, главное, что было нужно — взаимодействие в бою, когда твой щит прикрывает товарища слева, а твой друг справа прикрывает тебя.
Скоро мы уже наворачивали вкусную грибную похлебку, приготовленную крестьянами, закусывая сухарями и салом, с мясными прожилками. Грибы мне доводилось есть редко, хотя я их и люблю, но эти, как мне кажется, вполне съедобные. Да и придворный маг уплетает похлебку, а уж он-то определил бы, ядовитые или нет.
—Благородные господа не станут возражать? — хитро прищурился Гомерик, вытаскивая из мешка небольшую флягу.
Я только пожал плечами — мне все равно, а юнца можно и не спрашивать. Судя по запаху, в бутылочке был домашний шнапс — чудовищной крепости и убойной вонючести. (Можно наоборот — убойной крепости и чудовищной вонючести.) Даже двадцать там сколько-то лет назад, когда я пил, такую гадость в рот бы не взял!
— А сами-то господа, не желаете? — спросил крестьянин, обращаясь ко мне.
Я помотал головой, отказываясь и за себя, и за воспитанника, но перехватив раздосадованный взгляд мага, с тоской взиравшего на флягу, слегка позлорадствовал, но и обеспокоился. Обеспокоился, потому что маг — алкоголик это хуже, нежели маг — пьяница. А позлорадствовал из-за того, что теперь у меня есть моральное право не разрешать господину Габриэлю прикладываться к бутылке. Сам виноват — не надо было влезать в обличье юнца. Ну да ладно, посмотрим, как оно пойдет дальше. А пока пусть терпит. В конце — концов, из-за отсутствия спиртного умерло меньше людей, нежели от его избытка.
Крестьяне выпили по глотку, но языки у них стали развязываться.
— Надо университетских бить, надо! — горячо вымолвил Гомерик. — Они же, для нашего брата только худое делают. Покойников из могил выкапывают — ну где это слыхано?
— Покойников? — вытаращился Габриэль.
— Ну, ты не ври, они их не сами выкапывают, — строго поправил Гомерика молчавший ранее третий крестьянин. — Покойников цыгане копают, а студиозы да прохвессора их покупают, а потом кости вываривают!
Все присутствующие, включая нас, закрестились.
Я скромно помалкивал. А ведь мужики не врут. Точно помнил, что наши студиозы и преподаватели медицинского факультета не гнушались покупать покойников. Вряд ли в Мейзенском университете по-другому. Ну, а как будущие хирурги станут учиться медицинскому делу? По картинкам Галена? Так там половина органов отсутствует. К тому же, учиться оперировать по картинкам, все равно, что учиться фехтованию, слушая лекции. Ну, наверняка, такое возможно, но с практикой все-таки лучше. Покупать приходилось «втихую», иначе могли возникнуть проблемы с властями. Опять-таки, чьи могилы будут раскапывать гробокопатели? Разумеется, они не полезут в фамильные склепы, предпочитая что-то попроще. Но самый дорогостоящий товар — это «свеженькие» покойники, подобранные на улице. Покойник, пролежавший в могиле с месяц, годился только на «выварку», для изготовления скелета. Но сколько этих скелетов нужно? Ну, пять, ну десять на факультет. Покамест, медикусы еще не начали держать останки мертвецов в собственных апартаментах. А вот как будет дальше… Представив себе, как я захожу в гости к кому-то из приятелей — медикусов, а в прихожей меня встречает ухмыляющийся скелет, содрогнулся.
А крестьянин, между тем, продолжал:
— Они на костях чёрные мессы проводят, чтобы болезни на нас насылать! Вон, прадед мой говорил — в его годы лекарей не было, так и народ здоровее был! А все откуда? Все от медикусов зловредных.
— Вот-вот, — поддержал его Гомерик. — Вон, видывал как-то — камни для камина таскал, у его милости, господина барона нашего, фрау заболела, лекарь приехал, весь такой важный, ночной горшок понюхал да сказал — мол, заболеваниус объеданиус! Вот, снадобья выпишу! И пяти минут не лечил, а его уже и кормить повели, да еще и пятьдесят фартингов дали! Да мне за эти деньги три дня горбатиться придется!
— А вы чего, мужики, сами решили университетских бить, или как? Куда ж вы втроем-то пойдете?
— Ну, чего же втроем-то? — хохотнул Гомерик. — Это мы вышли рано, а остальной народ потом подтянется. Мы-то чего удумали — выйти, посидеть не спеша, выпить-закусить, а не то потом много желающих будет, на дармовщинку-то выпить.
Вдумчиво прожевав кусочек сыра, крестьян обвел взглядом односельчан, а те многозначительно закивали. Понятное дело — сейчас еще пропустят по глоточку. Но вообще — мужики молодцы. Не налегают на шнапс.
За стеной раздалось ржание гнедого. Гневко просил выйти к нему — мол, ничего серьезного, но требуется помощь. Не хотелось уходить из тепла, но пришлось.
Оказалось, что кобыла господина мага сумела как-то уронить свою торбу с овсом, наступила на нее копытом, а теперь пыталась отобрать у кургузого мерина его провизию. Пришлось наводить порядок.
Отсутствовал я всего несколько минут, а когда вернулся, показалось, что у господина Габриэля подозрительно блестят глаза. Впрочем, я могу и ошибаться — при свете очага может и показаться.
Крестьяне при моем возвращении слегка притихли, будто испугавшись чего-то (не иначе, напоили малолетнего господинчика!), но быстро пришли в себя.
— А мы молодому господину рассказывали, как его милость барон велел нам на университетских идти. Он всех нас — ну, сервов собрал, да и велел к Мейзену выдвигаться, но сам город приказал стороной обойти, и не вздумать грабить! — сообщил Гомерик. — А вот университет — очень даже разрешено!
— А много вас у барона? — поинтересовался я. — Ну, тех, кто на университет пойдет?
— Н-ну, с трех деревень, так это сколько ж будет? — почесал крестьянин затылок. — В нашей-то, мужиков человек пятьдесят будет, кто помоложе, но велено десятерым идти, на кого жребий выпадет, да в других столько же.
— А соседи
