Вячеслав Бакулин - S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник)
Старшие хоббиты выгнали молодежь на лужайку перед домом, дыры в полу засыпали битой посудой, и праздник продолжился. Когда пара вечно подвизавшихся в Торбе гномов – кажется, это были двоюродные племянники Глоина – затянули пьяными голосами свое извечное: «За синие горы, за белый туман…», Гэндальф незаметно поднялся и, бочком-бочком, ушел в кабинет, где и сел у открытого окна.
Вокруг старого мага копошились хоббитята. В камине полыхал огонь, хотя и солнце пригревало, и с Юга тянул теплый ветерок. Отовсюду веяло свежестью, весенняя зелень разливалась в полях, и яркой листвою курчавились деревья.
Гэндальф припоминал, какая была весна почти восемьдесят лет назад, когда Бильбо умчался за приключениями без носового платка. С тех пор волосы Гэндальфа еще побелели, борода и брови отросли, лицо новыми морщинами изрезали заботы, но глаза блестели по-прежнему.
– Дедушка Гэндальф, – подергал мага за подол выцветшего плаща курчавый хоббитенок, судя по зеленым глазам, один из отпрысков славного рода Брендизайков. – Дедушка Гэндальф, расскажи сказку!
– Сказку, сказку! – радостно загалдели остальные, от нетерпения подпрыгивая на месте.
Маг не спеша достал трубку с длинным чубуком и стал набивать ее «Листом Долгой долины», разглядывая малышей. Взгляд его задержался на гипертрофированно увеличенных ступнях и густой шерсти, покрывавшей икры и лодыжки хоббитят.
«Надо же, а ведь это всего лишь четвертое поколение. Мало того что мутагенный процесс произошел стремительно, так еще и изменения мгновенно закрепились в геноме, – утрамбовывая большим пальцем табак, думал Гэндальф. – Интересно, что генезис мутантизма у них, эльфов и гномов разный, но один признак является общим для всех и доминирует. Уши – острые, вытянутые, с длинными мочками. Получается, что все три расы изначально имели общую генетическую составляющую, которая, после воздействия радиации, и дала эту сходную для всех мутацию. Вот, Галя, и конец нашего спора о происхождении норных, пещерных и лесных приматов Миддллэа…»
– Ну, сказку же! – требовательно дергали Гэндальфа за плащ уже несколько хоббитят.
Отвлекшись от мыслей, старик улыбнулся в бороду:
– Так что же вам рассказать, зайчата? Про дракона Смога и Одинокую гору? Или про Морию и ужасного Барлога? А может быть, про Умертвий и Тома Бомбадила?
Хоббитята притихли, поблескивая глазенками. Вперед вышла крохотная девочка в зеленом платьице с желтыми цветами по подолу.
– Дедушка Гэндальф, – тихо сказала она, – а расскажи, как все было давно-давно?
– Милисента Крол, если не ошибаюсь? – снова улыбнулся Гэндальф. – Про что же ты хочешь узнать?
– Как появились эльфы, гномы… и хоббиты! – девочка доверчиво забралась на колени к магу, уселась, свесив лохматые ножки. – Нас же создал Илуватар?
– Илуватар, Илуватар… – покивал Гэндальф.
Он достал «вечную» молекулярную зажигалку в форме улитки, под восторженный писк малышей – «Гэндальф колдует огонь!» – выщелкнул искру, закурил и откинулся на спинку кресла.
Сизые кольца дыма поплыли к потолку, догоняя друг друга. Они превращались в невиданные летающие корабли, в странных людей и животных – и постепенно таяли.
– Илуватар… – в третий раз пробормотал Гэндальф.
* * *Ильнура Ватарова Гэндальф знал хорошо. Ватаров был начальником Седьмой Галактической экспедиции по терроформированию планет сектора F. Улыбчивый здоровяк с густым ежиком седых волос, он просил всех называть себя Илом и часто шутил:
– Мы – демиурги, созидатели миров! Мы можем все, даже наладить производство святой воды в промышленных масштабах! Захотим – сделаем сушу, захотим – море, а захотим, и везде будет сплошное болото. А что, болото – это тоже часть биоценоза…
На Миддлэа материки и моря создавать не пришлось, да и болот здесь имелось достаточное количество. Правда, количество кислорода в атмосфере планеты было достаточно низким, из-за чего высшие растения практически отсутствовали, зато во множестве наличествовали грибы и лишайники.
Из фауны имелись широко представленные на всех континентах и близкие к пресмыкающимся существа разнообразных размеров и форм, а также теплокровные, напоминающие земных млекопитающих грызунов. Среди них выделились несколько видов достаточно крупных животных, названных Главным биологом экспедиции Галиной Дрилевой норными, пещерными и лесными приматами.
После двухнедельной подготовки комплексы по терроформированию опустились на поверхность Миддлэа, и работа началась…
* * *– Дедушка Гэндальф, ну ты чего, заснул, что ли? – кто-то из хоббитят потыкал мага кочергой. – Эй, Милисента, дерни его за бороду!
– Не надо, не надо, зайчата! – спохватился Гэндальф. – Сейчас будет сказка. Я расскажу вам о далекой земле Амман, что лежит за бескрайними морями, о чудесных созданиях и сияющих в небесной бездне звездах, о…
Он продолжал говорить, а перед внутренним взором мага проносились события давно ушедших дней.
* * *– …Нет, нет и еще раз нет! – Геннадий, молодой человек с внешностью скорее маловыразительной, чем запоминающейся, сделал решительный жест, словно бы закрыл перед собой незримую дверь. – Эти эксперименты уже однажды окончились локальной экологической катастрофой, а что ждет нас теперь, если вдруг реактор выйдет из-под контроля? Молчите? Ну, так я вам отвечу: нас ждет катастрофа планетарного масштаба. Да, да, именно планетарного! Взгляните на карту… – он вызвал голографическую трехмерную модель поверхности и включил виртуальную указку.
Флагман первой эскадры Седьмой Галактической экспедиции по терраформированию «Иоганн Амман», названный так в честь видного естествоиспытателя, врача и ботаника восемнадцатого века, величественно проплывал над просторами Милддлэа, четвертой планеты системы звезды Эру.
По договору с цивилизацией Мелькор, обитавшей в секторе F, любая терраформированная планета считалась собственностью Земного альянса. Для мелькорцев, обитателей азотно-водородных миров, она становилась непригодной к освоению. Земляне торопились – патрульные корабли Мелькора рыскали повсюду. Если мелькорцам удастся обнаружить Миддлэа до окончания процесса терраформирования, то все усилия экспедиции пойдут прахом.
В конференц-зале гигантского корабля вот уже час шла жаркая дискуссия, связанная с перераспределением бюджета экспедиции.
– На юго-востоке материка до начала процесса терраформирования планеты существовало два огромных бессточных озера, – продолжил Геннадий, – традиционно именуемых морями – море Рун, или Рунное море, и море Дор, или Дорское море. Что мы имеем после того, как наш уважаемый Рональд испытал свою установку по выработке кислорода? Мы имеем огромную и абсолютно сухую равнину, окруженную горами, на месте бывшего моря Дор, вот что мы имеем.
– Господин Даль, – подала голос высокая смуглая брюнетка, начальник отдела общего планирования Сара Ман. – Не перегибайте палку. Все мы знаем, какую важную, если не важнейшую роль для процесса терраформирования Миддлэа сыграла установка мистера Сау. Без необходимого процента кислорода в атмосфере не было бы процессов окисления, не было бы фотосинтеза, а иными словами, не было бы высших растений…
– Довольно банальностей! – рявкнул Геннадий. – Во-первых, повышенное количество кислорода привело, помимо прочего, к гигантизму среди насекомых и членистоногих. Кстати, несколько гигантских пауков в экспериментальном заповеднике «Темный лес» так и не выловлены, и это ваша вина, госпожа Ман. А во-вторых и в главных, все мы знаем, что ваш отдел странным образом предоставляет Рональду и его группе режим наибольшего благоприятствования. И мы догадываемся…
– Кто это «мы»? Что за гнусные намеки?! – немедленно перешла в наступление Сара. – Создание природного ядерного реактора в жерле вулкана посреди моря Дор… хорошо, высохшего моря Дор, позволит раз и навсегда решить проблему с энергией на планете! Вполне естественно, что этому проекту мы уделили повышенное внимание. Неужели же на данном этапе ваши с госпожой Дрилевой планы по выведению разумных существ из аборигенной фауны важнее?
– Да как вы можете так говорить о разуме! – вскинулась высокая блондинка Галина Дрилева, заведующая в экспедиции биологическим сектором и, по совместительству, подотделом теплокровных и млекопитающих. – Разум – это вершина…
– Без энергетики разум – ничто, – отрезала Сара.
– Не ссорьтесь, не ссорьтесь, господа… и дамы, – прогудел здоровяк Махан Ауле, курирующий пещерных приматов. – Разум, энергия – все должно быть в комплексе, в синтезе, так сказать.
– Кхе-кхе, – донеслось из угла кают-компании. Там, в уютном кресле, расположилась Рада Гаст, пожилая женщина с лицом, напоминавшим из-за тысячи морщин печеное яблоко. Рада никогда не расставалась со своей заветной флягой, которая одна только, по ее заверениям, спасала ее от простуды и других старческих болезней. В экспедиции Гаст возглавляла подотдел ботаники и низших форм жизни. – Позвольте заметить, что квинтэссенцией и торжеством, не побоюсь этого слова, энергетических технологий являются, кхе-кхе, звезды. Это фактически безбрежные океаны энергии. Но, кхе-кхе, следует отметить, что жизнь на звездах невозможна, поэтому…
