Сергей Куприянов - Маги нашего города
В сущности, ничего такого и не требовалось. Понятно, что ему предлагают некое убежище. Как известно, в предыдущие века монастыри часто служили подобным целям, но в последнее столетие эта традиция, казалось, изжила себя.
Интересно, это предложение Марина сделала от себя или же послужила всего лишь почтальоном? Учитывая то, что она сказала про Мих Миха, скорее все же второе. Так что, надо полагать, это привет от Петровича. Или даже больше того, намек? В том смысле, что ты, Мамонтов, только и способен на то, чтобы бегать да скрываться. Не боец ты. Как говорилось в одном старом фильме, хороший ты мужик, но не герой. Так что прямая тебе дорога в монастырь. Надевай клобук, рясу и давай, скрывайся. Монах. Импотент.
Это так разозлило Павла, что эмоции явно хлынули через край. У спокойного и уверенного в себе водителя шея налилась кровью, и он резко прибавил скорость, часто посматривая в зеркало заднего вида.
Павел постарался взять в руки себя самого и угомонить водителя, с которым расстался буквально через несколько минут, выйдя на обочине Кольцевой, в двух шагах от придорожного кафе. Вышел и направился в едальню, где заказал себе двойной кофе и большой бутерброд.
При всей нестандартности, даже остроте ситуации Петрович вовсе не тот человек, который позволяет себе подобного рода намеки. Ведь, когда он сочинял это послание, он еще не знал, что одного из его людей обвиняют в убийстве. Или все-таки знал? Поломав голову над последним вопросом, Павел ни к чему определенному не пришел, допустив лишь, что ответы «Да» и «Нет» приблизительно равновероятны. При всей своей внешней простоватости во многом Петрович представлял из себя загадку как в смысле побудительных мотивов его действий, так и в плане оценки его возможностей. Маг он, что и говорить, сильный, но порой казалось, что он может буквально все, причем демонстрировать истинный размер своих способностей совсем не торопится, если не сказать более того – скрывает их.
В общем, стоит надеяться, что на тот момент у них с Петровичем большой ссоры не было, если не считать того, что он сдал своего подопечного Роме Перегуде. Тогда получается, он этим адресочком как бы заглаживает свою вину. Так, что ли? То есть он предусмотрел, что Павлу придется бежать и ему понадобится надежное место для укрытия. Ну, в сущности, почему бы и нет? Но тогда напрашивается и еще один вывод, а именно, что он предвидел попадание Мамонтова в некий переплет. А это называется уже иначе. Это называется «попользовать». А то и «подставить». Втемную. Ради достижения своих, непонятных другим целей. И приготовил путь отхода для своей пешки, которая, сама того не желая, приняла участие в некой битве с неведомым призовым фондом. Пешки, которая не стала ферзем, зато уцелела. То есть он переводит ее в резерв, чтобы потом, в дальнейшем, когда ситуация того потребует, снова выставить ее на шахматную доску. И снова втемную?
Нет уж, господа, спасибо и извините. Наигрался. Вокруг уже столько непоняток, что пора начинать это разгребать, засучив рукава по самые плечи.
От порыва вскочить и броситься вон, чтобы быстренько засучивать рукава, его удержало только то, что в зал вошла потрясающей красоты женщина. Павел сидел лицом к двери, поэтому заметил ее первым, но уже через пару секунд он даже не увидел, а почувствовал, как атмосфера в небольшом зале круто изменилась. Все мужики – а их тут было большинство – вперились в нее, забыв про еду, выпивку и застольный треп. Посмотреть и вправду было на что. Нечасто подобные дамы появляются на улице или запросто заходят перекусить в придорожную кафешку. Их удел блистать где-то там, где простым смертным не место, то есть примерно в тех областях, куда приглашал Перегуда. В царских перспективах, от которых дух захватывает.
Женщина, купив пачку сигарет и бутылку минералки, вышла. Через витринное стекло было видно, что она села в красную спортивную машину, с тем чтобы через несколько секунд влиться в плотный автомобильный поток.
Но этой минутной задержки Павлу хватило, чтобы его мысли приняли иное направление.
А чего он, собственно, боится? Что Горнин его подставит? Заточит в монастырских стенах? Чушь это. Удаляет с игровой площадки, чтобы без помех провести свою собственную игру? Да тоже глупость. В случае чего, езды из Тверской губернии до Москвы несколько часов. А на вертолете и того меньше. Павел усмехнулся. Что он, с вертолетчиками не договорится? Да легко! Какая ему разница, летчик или шофер? Так почему бы и не посмотреть на неведомого отца Николая? По монастырю походить – давно он в них не бывал, даже где-то соскучился. Тогда в чем дело?
Купив здесь же, в кафе, карту автомобильных дорог России, Павел вышел на обочину и остановил первую попавшуюся машину, оказавшуюся грузовиком ГУП «Теплосети», на котором доехал до съезда с МКАД на Ленинградское шоссе. Оттуда он еще с тремя пересадками добрался до искомого монастыря, оказавшегося, как он выяснил у последнего водителя, знающего местность, полуразрушенным и полузабытым людьми сооружением, которое всего несколько лет назад перешло из-под руки государства к прежним владельцам.
Очутившись перед воротами, Павел некоторое время с сомнением рассматривал облупившиеся стены со следами свежезакрашенных надписей на них, колокольню с единственным колоколом и ободранные луковки куполов. Уже смеркалось, видно было плохо, но общий вид монастыря был какой-то уж совсем неживой. Только горит лампочка над железной калиткой справа от ворот. Снег, правда, расчищен, что вселяло некоторую надежду на обитаемость островка духовности.
Подойдя к калитке, он уже занес было кулак для того, чтобы проверить на прочность старое железо с отчетливыми следами ржавчины понизу, когда увидел новую, хотя и несколько захватанную руками кнопку звонка. Точнее, сначала он увидел идущие к звонку провода, но сути дела это не меняло.
Коротко нажал и не услышал ничего. Ни звона, ни какой-либо реакции. Нажал еще раз, держа палец подольше. И снова безответно. Вот ведь попал! Скоро совсем стемнеет, да и морозец крепчает, придется проситься к кому-нибудь на ночлег. Ну и есть уже хочется. По дороге он, зайдя в один из магазинов, кое-что в этом смысле купил, не заявляться же в гости с пустыми руками – здравствуйте, я ваша тетя Мотя из Караганды, – но он как-то совсем не рассчитывал ночевать в деревенской избе, которые начинались метрах в ста от монастырских стен.
В третий раз он не только давил на кнопку, но и стучал при этом в дверь ногой, на что та отвечала дребезжащими звуками.
– Ну иду уже, иду! – едва расслышал он человеческий голос, с трудом пробившийся сквозь стоны старого железа.
– Эй!
– Кто там еще?
Стало чуть повеселее.
– Откройте!
– Кто, спрашиваю? – раздалось совсем близко. Видно, человек уже стоял прямо за дверью.
Представляться смысла не было, поэтому Павел сказал:
– Я к отцу Николаю.
– Нету его. Завтра приходи.
Вот это и называется "Здрасьте, приехали".
– Да какое там завтра! – возмутился Павел, искренне не зная, что ему делать. – Я из Москвы приехал.
– А-а, ну погоди.
Что-то там заскрежетало, и калитка отворилась, едва не ударив путника в нос.
Перед Павлом появился длинный мужик в очках и в китайском стеганом пуховике, из-под которого видны были валенки.
– Так ты, мил человек, к отцу Николаю?
– Ну я же говорю! Где его найти?
– Сейчас? – с сомнением спросил мужик, щурясь за стеклами.
– Ну а когда же.
Видно было, что у мужика происходит сложный мыслительный процесс. Решив, что это дело может затянуться надолго, Павел немного надавил. Как выяснилось, правильно сделал.
– Так он это, у себя сейчас.
– Где у себя?
– Так дома. Вон видишь? – мужик махнул рукой, и при этом стало заметно, что рукава пуховика ему коротковаты. – Вон, под жестяной крышей.
Павел оглянулся. Крыши всех домов были засыпаны снегом, что делало решительно невозможным понять, из какого материала они сделаны.
Резко повернув голову обратно, он успел засечь шарящий за его спиной взгляд мужика. Машину ищет или подкрепление высматривает, сообразил Павел. Не так и прост он, как хочет казаться.
– Слушай, ты мне пальцем покажи. Или хоть номер скажи.
– Так номер-то чего? Не помню. На кой он мне? А дом-то вон, третий отсюда. Видишь, антенна торчит?
Насколько Павел успел заметить, шесты с антеннами торчали абсолютно над всеми домами.
– Третий? – уточнил он.
– Ну да.
– Спасибо.
Поддернув на плече ремень изрядно потяжелевшей сумки, Павел пошел в указанном направлении, смутно подозревая, что побродить ему тут еще придется, разыскивая неведомого отца Николая. И чего он сюда поехал? Экзотики захотелось? Так ее и поближе можно было б найти, не проблема.
Вокруг было по-деревенски тихо, только откуда-то издалека доносились голоса, но слов не разобрать. Окна домов налились светом, за ближайшим мерцал экран телевизора. Покой. Не было его только в душе у Павла. Ну зачем сорвался-то? В крайнем случае можно было и завтра поехать, с утра. А что теперь? Заявится к незнакомому человеку с явным расчетом остаться переночевать, а тому это надо? Да мало ли кто тут шастает! Времена сейчас лихие, всем и каждому верить нельзя. А ну как развернет его поп на сто восемьдесят и благословит в дорожку с матерком? Вот будет здорово! Или еще хуже того, оставит у себя, но будет все время коситься с недоверием и еще заставит молитву какую-нибудь читать.
