Валентин Леженда - Скорость Тьмы
В Шестнадцатом отделе мало что знали об «искривленке». Изучать это странное пространство было невозможно. Человек существовал здесь от силы пару часов, иначе он уже не мог вернуться назад. «Искривленкой» пользовались исключительно летчики и моряки, особенно когда попадали в безвыходные ситуации. В странном мире возможности сражающихся всегда уравнивались. Это был нерушимый закон искривленного мира. Тут каждый имел свой шанс.
Особенно захватывающе выглядели бои на море. Когда бывалые моряки рассказывали, во что превращается немецкая субмарина и атакуемый ею корабль, многие просто отказывались верить. Два невиданных полуживых-полумеханических монстра яростно рвали друг друга на куски, а внутри них боролись за жизнь обыкновенные люди.
Странно, но человек в «искривленке» никогда не менялся. Мистики утверждали, будто зло внутри людей настолько велико, что законы странного мира попросту отторгают их, оставляя прежний облик нетронутым...
Расстегнув летную куртку, Карел осмотрел многочисленные карманы, коря себя за то, что не сделал этого с самого начала.
В правом верхнем он обнаружил «ключ» и свернутый вдвое маленький листок бумаги.
Майор развернул его.
Твое тело не погибло. Об этом не беспокойся. Иди по цепочке. Пока она есть, ты будешь жить. Ее длина неизвестна даже в отделе, так что в самое ближайшее время я попробую к тебе пробиться. В Москву пока не суйся, все объясню при встрече. Не делай лишних телодвижений и запасись терпением.
Чуть ниже стояла подпись: Ворон.
Карел несколько раз перечитал короткое послание.
Что это? Как вообще такое было возможно? Как Ворон узнал, что он окажется именно в этом доноре? Как подбросил свернутый вдвое листок? Кто он такой, в конце концов, на чьей стороне?
Спрятав записку, майор открыл «ключом» «Лестницу Иакова».
В «коридоре» все было, как обычно. Тусклый свет и многочисленные двери. Ну, почти как обычно.
У одной из дверей лежал на спине человек. Он был мертв. По ковру растеклась лужа блестящей, еще не успевшей свернуться крови.
Карел подошел ближе.
На полу лежал эсэсовец. Чья-то пуля разворотила ему грудь. Человек пытался спастись. Сил ему хватило лишь на то, чтобы выползти из одной двери и подползти к другой, тут его и настигла смерть.
«Значит, немцы тоже», — с тоскою подумал майор, понимая, что нейроразведка потеряла самое главное свое преимущество.
Но чем больше он вглядывался в мертвеца, тем отчетливей понимал: что-то тут не так. Черты лица, цвет кожи, форма.
Да-да, именно форма, такую в «Анненэрбе» никогда не носили. Карелу была знакома эмблема «Наследия предков», остальные отличительные знаки вызывали лишь недоумение.
И лицо... Как же он сразу не заметил? Ведь перед ним лежал смуглолицый индус. Не тибетец, а именно индус.
Заинтересовавшись, Карел быстро обыскал покойника, найдя у него обычный для членов СС «Анненпасс» — «Паспорт предков», удостоверяющий абсолютную чистоту арийского происхождения.
Солдата звали Радж Сингх, остальное майор не понял, текст был написан на странном восточном наречии. Затем он обратил внимание на оружие эсэсовца, такой пистолет Карел видел впервые. Массивный, блестящий, со странным утолщением на дуле. Да и само дуло было необычным, выходное отверстие закрывала железная сетка.
Откуда взялся этот нелепый человек, из-за какой двери?
Но кровавый след уже исчез. «Коридор» аккуратно подбирал оставленные людьми следы. Вскоре исчезнет и мертвое тело. Майору повезло, что он успел его увидеть.
Ясно было одно: этот человек выбрался из совершенно иного мира, в чем-то похожего на родную реальность Карела, но во многом сильно отличавшегося от нее.
Значит, ночной гость был абсолютно прав. Война шла во многих мирах, и ее финал конечно же был разным. Чаша весов постоянно колебалась.
Куда же бежал смертельно раненный солдат?
Майор приоткрыл ту самую дверь, у которой умер эсэсовец. За дверью вовсю бушевала зимняя вьюга. Морозный воздух ворвался в коридор, окутав Карела вихрем колких снежинок. Майор смог разглядеть занесенный снегом лес и вдалеке одинокие дома с горящими окнами.
Захлопнув дверь, Карел увидел, что тело эсэсовца уже начало истончаться, становясь прозрачным. «Коридор» забирал его, медленно очищаясь.
Где находится нужная дверь, как всегда, подсказал внутренний голос. Майор никогда не допускал мысли, что может ошибиться и выйти не там.
За дверью его ждал ночной Берлин. Шел дождь, улицы были немноголюдны.
Спрятав «ключ», Карел быстро двинулся вдоль зданий, стараясь держаться менее освещенных мест.
Летная куртка, к счастью, не имела военных знаков отличия, а шлем остался в самолете. Внешний вид майор, конечно, имел странный, но в темноте вряд ли кто-то станет к нему присматриваться.
Однако отличную услугу оказал он приютившему его донору, забросив парня в самое нацистское логово.
Карел наизусть знал адреса нескольких конспиративных квартир. Он выбрал ту, которая реже всего использовалась, в заводском районе Берлина.
Ему здорово везло, за все время короткой ночной прогулки он ни разу не наткнулся на регулярный немецкий патруль. Однако феноменальное везение длиться слишком долго не могло...
Дверь отворила сухонькая старушка. Майор назвал нужное слово, и та молча пропустила его внутрь.
— Вам нельзя в таком виде появляться в городе, — сказала она, идя следом. — Переоденьтесь, а эту одежду отдайте мне, я о ней позабочусь.
— Спасибо, — поблагодарил Карел, проходя в специальную, предназначенную для отдыха комнату.
В большом деревянном сундуке он обнаружил несколько комплектов немецкой формы, гражданскую одежду и даже парадный мундир офицера-подводника.
Вещи лежали в строгом порядке, значит, конспиративной точкой давно не пользовались.
Майор переоделся в гражданское, из вещей русского летчика оставив только пистолет и «ключ» от «Лестницы».
Записку Ворона перечитал несколько раз, после чего сжег.
Нестерпимо хотелось курить: донор попался курящий.
Интересно, что ему скажут, если парень все-таки выкарабкается? Мол, подбили в небе над Берлином, вот сюда и попал. Понятно, что в подобную сказку никто не поверит, но губить очередного донора Карел не желал. Все, довольно, цепочка для него на этом летчике закончилась, во всяком случае, так майор твердо решил для себя.
Старушка, как и обещала, забрала старую одежду, и в том, что она ее очень скоро уничтожит, не было никаких сомнений.
То-то в гестапо поломали бы головы, если бы к ним в руки случайно попал советский летчик-истребитель.
В центре Берлина! Умора!
Вот только парня наверняка замордуют до смерти.
Присев на кровать, Карел проверил обойму в пистолете, удовлетворенно отметив, что все пули серебряные. С оружием он всегда чувствовал себя увереннее, хотя во многих ситуациях мог легко обходиться и без него.
Жаль, что он не догадался прихватить с собой необычный пистолет мертвого индуса-эсэсовца, стреляла та штука явно не пулями.
В прихожей послышались возбужденные голоса.
Старушка что-то яростно кому-то втолковывала. Хриплый мужской бас не соглашался. Затем в комнату вошел координатор Берлинского Отделения разведки Кречет, выглядевший мрачнее обычного.
Увидев в руке майора оружие, Кречет удивленно остановился посреди комнаты.
— Эй, коллега, ты чего, никак стрелять вознамерился?.. Или, может, ждешь в гости гестапо?
— Может, и жду, — усмехнувшись, ответил Карел, гадая, узнал его Кречет или нет.
Скорее всего, не узнал.
— Ты кто такой будешь? Донор у тебя явно не из наших, выходит, ты его со стороны привел. Знаешь, что говорится по этому поводу в инструкции?
— Знаю.
— Ну, и зачем ты нарушаешь правила, когда знаешь, что за это тебя по голове не погладят. Мне ж теперь дерьмо и разгребать. Меня первого, если что, к ногтю, за нарушение режима конспирации...
— Леха, не свисти, — улыбнулся майор, лукаво поглядывая на оперативника.
Алексей вздохнул и заговорщицким шепотом добавил:
— Тут к тебе один приятель заглянул. Ну, узнал что ты, здесь, дай-ка, говорит, навещу...
Спрятав пистолет, Карел удивленно посмотрел на загадочно ухмыляющегося коллегу.
Оперативник тихо кашлянул и в комнату вошел...
Ворон.
В собственном теле.
Часть седьмая
РИТА
19
Март — апрель 1944 г.
— Удивлен? — Ворон присел на стоящий у стены стул.
— Может, объяснишь мне наконец, что происходит, а то тут, я вижу, все в курсе, кроме меня, — раздраженно бросил майор, размышляя над тем, с кем же Ворон ведет двойную игру, лично с ним или с Шестнадцатым отделом.
