Алекс Орлов - Судья Шерман
Параллельно горным хребтам тянулась цепочка озер. Вдоль их берегов мигрировали стада диких коз, чтобы находиться ближе к воде и зеленой травке.
Там же, у водоемов, в густых зарослях песочного бамбука, прятались степные львы. Они взимали дань с каждого проходящего стада и были этим вполне довольны.
Вот один из них вышел на тропу из густых зарослей и, настороженно пошевелив ушами, прислушался. Однако никаких посторонних звуков зверь не уловил. Только порывистый шум ветра, шелест крыльев озерных стрекоз и возня пары кроликов, дерущихся за самку.
Хищник презрительно поморщился – кролики его не интересовали, ему хватало коз.
Лев расслабленно потянулся, зевнул и поточил когти о каменистую землю. Затем снова замер и сны всматриваться в даль, туда, откуда и доносились насторожившие его звуки.
Вскоре на одном из пологих склонов появились три точки, которые быстро спускались вниз, поднимая с трав серую пыль.
Лев недовольно рыкнул, а продолжавшие драку кролики тотчас спрятались в нору. Хищник фыркнул и убрался в заросли.
Между тем точки быстро приближались и вскоре превратились в большие колесные броневики. Машины подпрыгивали на спрятанных в траве валунах, сносили глиняные конусы опустевших термитников и, достигнув одной из пустошей, вскоре остановились.
Из броневиков вышли люди – по одному из каждой машины. Они собрались возле высохшего дерева, о чем-то поговорили, поплевали себе под ноги и вернулись к экипажам. Снова заработали моторы, и два броневика поехали вдоль озер – на запад, а один продолжил путь в долину.
Он ехал несколько часов кряду, форсируя реки и карабкаясь по песчаным барханам. Наконец, когда тени стали удлиняться, а солнце клониться к горизонту, броневик выкатился на пустынное плато.
Оно тянулось до самого горизонта и было заставлено изъеденными ветром скалами. Кое-где на их выщербленных стенах держались кустики, где-то изогнутое деревце, но в основном это был пустынный пейзаж необитаемого мира.
В боках запыленного броневика распахнулись дверцы, и оттуда стали выбираться солдаты. Их было мною – около четырех десятков. Они деловито вытаскивали вещевые ранцы и оглядывали неприветливые окрестности в поисках места для лагеря. И вскоре они его нашли. Для этого почти идеально подошли две вытянутые скалы, похожие на два столкнувшихся судна.
Корпус броневика удачно запирал периметр естественных препятствий, внутри которого коммандос чувствовали себя как в крепости.
Впрочем, прятаться они не собирались. Они были посланы в качестве охотников, и им оставалось только подождать добычу, которая сама упадет с неба. По расчетам, работа должна была достаться именно им, хотя и другие заслуживали этой чести не меньше.
Когда совсем стемнело, коммандос разбились на группы и рассеялись в темноте. Наступало время охоты, и каждому из них хотелось отличиться.
75
Спустя два часа с того момента, как Рино разговаривал со Смайли и пилотами, последовала долгожданная команда. Рино первым получил ее по радио и тотчас сообщил своим бойцам.
Те мгновенно повскакивали с мест, будто подброшенные пружинами. Жилое помещение наполнилось топотом, и люди устремились в коридор. Бойцы на ход надевали шлемы и подтягивали крепления брони, стараясь действовать спокойно, однако избегали смотреть в глаза друг другу. И только по этому можно было понять, что они пытались справиться с волнением.
– Первый! Второй! Третий! Давай быстрее! – выкрикивали командиры взводов, стоя возле люков капсул и считая своих солдат.
А когда отделение грузилось полностью, взводные помогали закрыть дверцу и бежали к следующей капсуле, чтобы проконтролировать правильность посадки.
Скоро уже все капсулы были заполнены, и Рино тоже забрался в одну из них. Захлопнув тяжелую крышку, он включил блокирующий механизм, и стальные винты, провернувшись несколько раз, надежно заблокировали выход. Над дверью загорелась красная лампочка, и теперь никто не мог открыть люк снаружи, не разрушив при этом всю капсулу.
Следом за блокировкой включился воздушный насос, который начал поднимать внутри десантного отсека давление. В ушах появились неприятные ощущения. Впрочем, скоро насос отключился, и эти неудобства исчезли. Датчики определили, что кабина надежно загерметизирована, и над дверью загорелась вторая лампочка – зеленая.
Согласно инструкции Рино тут же связался со Смайли:
– Посадка закончена, сэр.
– Отлично, лейтенант. Теперь можете подремать. Часа два вас никто беспокоить не будет...
– Хорошо, сэр, – отозвался Рино.
Он знал, что до рубежа обороны нужно добираться не менее двух часов, но это на скоростном перехватчике, а чего было ждать от обшарпанного корыта, которым являлся старый геологический корабль.
Однако вскоре он понял, что ошибался. Разгонявшиеся судовые установки корабля создавали такие вибрации, что они были заметны даже внутри капсулы. Чувствительные перегрузки давали о себе знать, и это свидетельствовало о чрезмерной мощности судовых двигателей.
В пневмопроводах зашипел воздух, и пружины катапульт заскрипели под натиском высокого давления. Теперь все было готово к выбросу капсул.
Рино посмотрел на солдат своего отделения. Под открытыми забралами шлемов их лица выглядели мертвенно-бледными. Возможно, виной этому были осветительные панели, излучавшие голубоватый свет.
Напротив сидел капитан Пежо. У него на Ламберте осталась жена и двое детей. Пежо никому о них не рассказывал, и Лефлер узнал о его семье только из досье.
Рядом с ним – лейтенант Годар. В свои сорок два года он продолжал оставаться лейтенантом, хотя у себя в городе был лучшим сыщиком. Годар плохо уживался с начальством и не переносил давление ЕСО.
Далее вдоль стены – лейтенанты Ростоцкий и Эль-Риас. Они не успели прослужить долго – их угораздило застрелить агента ЕСО. Они приняли его за похитителя и, скорее всего, не ошиблись, но тем самым подписали себе приговор.
У всех этих людей личные привязанности оставались в прошлой жизни. Они уже сделали свои выбор, и было поздно сожалеть об этом.
У самого Рино в Гринстоуне остались родители, которые жили отдельно, и только мать иногда заезжала к нему в гости. Отец же ограничивался телефонными звонками.
Между тем вибрации, вызванные разгоном корабля, вскоре прекратились, но теперь на языке появилось ощущение слабого покалывания. Рино знал, что эти временные неудобства связаны с громадной скоростью, которую развивал корабль.
На пассажирских шаттлах в такие моменты пускали кино или популярную музыку, да и полевые генераторы там были отрегулированы гораздо лучше. Здесь же о комфорте пассажиров никто не думал – в этом не было необходимости. Короткий бросок для подхода на максимально близкое расстояние, сброс капсул и снова отход.
Даже сходить в туалет по нормальному и то было нельзя. С самого утра все получили по пять таблеток специальной дряни, которая напрочь вычистила кишки. Кроме того, в комплект белья были включены гидрофильные прокладки, в такие делай что хочешь и не будет заметно.
– Забота, – невесело усмехнулся Рино.
76
Прикрываясь от радаров островком астероидных образований, судно стремительно двигалось вперед, а срывающиеся с подвесок истребители уносились еще быстрее.
Им предстояло первыми завязать драку, чтобы большой корабль мог с ходу выбросить капсулы. В противном случае пущенные вдогонку перехватчики могли доставить геологоразведочному судну массу неприятностей.
Хэнке Эспозито уверенно вел свою «девятку», и у него было хорошее предчувствие. Впрочем, хорошее предчувствие Хэнкса значительно отличалось от хороших предчувствий других людей. Он просто готовился завязать большую драку и был уверен, что она удастся на славу. К собственной же безопасности он относился спокойно, если не сказать безразлично. Один удачно выпущенный снаряд, и все кончено, так стоит ли переживать из-за такого пустяка?..
Позади Хэнкса и чуть правее его как привязанный шел «штюс» майора Пронина. Пронин был замечательным парнем, и. несмотря на их недолгое знакомство, Хэнке относился к нему как к брату. Пронин знал толк в атмосферных и космических полетах и беспокоился только о хомяке, который жил в кабине его истребителя. Майор даже изготовил ему маленький шлем, и хомяк пилотировал «штюс» в паре с партнером, разделяя с ним всю ответственность за принятие решений.
По левую руку от Хэнкса мчалась пара Джо Энгельса по кличке Баден-Баден. А еще четыре машины шли чуть ниже. Впрочем, понятия «выше» и «ниже» были здесь несколько иными, хотя и обязательными, ведь если существовали «верх» и «низ», то имели смысл «лево» и «право». А иначе как предупредить товарища, откуда на него надвигается опасность?
Вся эта система была привязана к координатам звездной карты, и существовала даже высота – незримая плоскость, разделявшая пространство на «плюс» и «минус».
