Сергей Кусков - Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

– Четвертая рота, кто остался, бегом марш! – И жалобно: – Ну, хотя бы быстрым шагом, девочки!

Лея-Катарина была здесь. Паковала скромные пожитки, нажитые за два года, в огромный, не заполненный и наполовину черный чемодан, разложенный на кровати. Первым порывом было уйти, но та обернулась. И посмотрела взглядом, полным раскаяния. Елена тяжело вздохнула и вошла. Села.

– Все не можешь прийти в себя? – бросила ей такая знакомая, но совершенно незнакомая девушка.

Елена кивнула.

– Лея, – попробовала выговорить она непривычное имя, – это же невозможно. Скажи, что это неправда и мне все снится?

Лея-Катарина отрицательно покачала головой:

– Возможно. К сожалению.

– Но два года! Пудрить мозги два года! И мы, самые близкие тебе… Мы же столько прошли вместе! И не догадывались! И ты прошла через весь этот ад, просто чтобы…

Лея закрыла полупустой чемодан, спихнула его на пол и села напротив, пронзая ее глубокими черными глазами.

– Чтобы быть сильнее, Елен. Мне предстоит править страной, и подобная встряска… Мама посчитала, что она пойдет на пользу.

– А ты? – Елена усмехнулась. – А ты как считаешь?

Лея неопределенно покачала головой, затем с жаром воскликнула:

– Это было лучшее время в моей жизни! Ни до, ни после подобного не случится! Да, это был ад, но зато теперь у меня есть вы. – Она окинула взглядом пустую каюту с шестью кроватями. – Вы самые близкие мне люди, и никого не будет ближе.

Елена опустила голову, хотелось постыдно разреветься. Ее подруга подсела ближе и взяла за руку.

– Не переживай. Каких-то жалких три года. И вы станете моей группой, личной. И мы всегда будем вместе, до конца жизни.

– Три года, – потянула Елена. – Это много.

– Мне надо учиться, – покачала головой Лея. – Я инфанта, и мне нельзя терять на глупости драгоценное время. Я прошла Полигон наравне со всеми, и я одна из вас. Теперь мое место там. А ваше…

Да, их место на ближайшие три года здесь. Они должны учиться, оттачивать мастерство, пройти целую кучу предметов и дисциплин по профилю, пройти так, чтобы стать лучшей группой. Охрана инфанты – это честь, и, если они подкачают, их не возьмут в ее персональную охрану, какие бы узы их ни связывали. Они останутся, чтобы через три года оказаться вместе, теперь уже навсегда.

Она же инфанта. Будущая королева. И ей не место среди потенциальных самоубийц.

– А Мишель? Она ведь тоже оттуда? – Елена перевела разговор, чтобы не разреветься.

Лея кивнула:

– Мишель единственная за всю историю корпуса, кого взяли «оттуда». Кроме меня. Я навела справки насчет ее, как только смогла передать первое же сообщение.

Ее отец Жан Тьерри, капитан «Адаманта», крейсера дальразведки. «Адамант» исчез где-то в облаке Оорта пять лет назад, за три года до нашего поступления. Через три года пропавшие без вести приравниваются к мертвым, и социальная служба вцепилась в нее мертвой хваткой, ей была назначена большая компенсация за отца-героя. И дон Густаво… Командир третьей эскадры, – поправилась она, – попросил за нее перед мамой на личной аудиенции. А та как раз решала, как отправить меня сюда. И не нашла ничего лучшего, чем предложить девочке то же самое.

Так что, – Лея развела руками, – если бы не я, она была бы сейчас неизвестно где.

Елена рассмеялась, но горько, слезы все-таки покатилась по ее щекам.

– «Мама»! Не «перед королевой»! «Перед мамой»!

Лея смутилась.

– Для меня она прежде всего мама. Мне жаль, но это так. Вы навсегда останетесь в моем сердце, но я принцесса.

– Не уезжай, Катарина! Не надо! – Елена кинулась к ней, но та удержала на расстоянии вытянутых рук. – Пожалуйста!

Слезы градом покатились по ее лицу. Ей было больно. Больно не оттого, что Лея-Катарина обманывала, а они купились и даже не подозревали. Будь она хоть трижды принцессой и трижды обманщицей, все это не важно. Было больно терять ее саму, это нежное создание с красивыми волосами. Ее напарницу. Ее Принцессу.

– Я не могу! – попробовала отстраниться Лея, но получалось плохо.

– Им ведь плевать! Они поймут и спокойно доучатся эти три года! Они знают, что ты будешь с нами, и им этого достаточно! А мне мало! Мне мало этого! – Она все-таки пробилась сквозь защиту и обняла, намертво вцепившись, словно боялась, что ее могут забрать. Слезы градом катились из глаз, из груди вырывались всхлипы. – Я не хочу как они! Мне будет не хватать тебя! Ты нужна мне!

Елена зарыдала. Лея гладила ее по волосам, успокаивала, но бесполезно.

– Я люблю тебя! Не бросай меня! Пожалуйста!

– Не надо так говорить, – попыталась одернуть ее Лея. – Ты все это придумала себе. Я просто твоя подруга, такая же, как остальные. Только чуть более близкая.

Елена отрицательно замотала головой:

– Нет, не как остальные. Остальные не нужны мне. Не так, как ты. Ты – моя болезнь, моя страсть. Мое все! Не прогоняй меня!

Лея все-таки отстранилась и строго посмотрела ей в глаза:

– Это самовнушение, Елен! Самообман! Игра гормонов! Это неправильная любовь, такой не должно быть! И ты забудешь о ней, как только я уеду!

Елена отрицательно покачала головой:

– Не забуду.

– К тому же ты прекрасно знаешь, что я не такая. – Лея с каждым словом теряла уверенность в голосе. – Для меня ты просто подруга. Лучшая, но подруга. Не надо так. Это обман, Елена. Просто обман.

– Ну, так обмани меня! – Гарсия почувствовала, что слетает с катушек и ничего не может поделать. – Обмани! Пусть это будет обман, на прощание хоть раз обмани!

Она подалась вперед и нашла губы своей Принцессы. Та пыталась сопротивляться, но быстро обмякла.

Блаженство. Вот оно какое.

Оторваться Елена смогла только через несколько минут.

– Пусть обман, Принцесска! – прошептала она опешившей Лее-Катарине сбившимся голосом. – Я согласна! Но если бросаешь меня, хотя бы обмани на прощание! Подари мне эту иллюзию, и я умру за тебя! Обещаю!

Ее руки потянулись к застежкам воротника Леи. Та не сопротивлялась.

– Ты сама сказала, что не станешь убивать его. Что мне оставалось делать?

Лея сидела на диване, опустив голову на руки. В кресле напротив, прикладывая найденный в местном холодильнике кусок льда к расползающемуся на пол-лица синяку, восседала ее точная копия и тихонько всхлипывала. В углу бедной и убогой комнатенки, прислоненный к стене, сидел пожилой мужчина, «старичок», с которым Лея встречалась тогда в кафе. Она недолюбливала этого человека, но в сложившейся ситуации стала единственным его ангелом-хранителем. На груди ученого лежала девушка лет двадцати пяти и обнимала его, как бы загораживая от всего света.

– Я должна, Елена. Ты обязана понять, это выше меня. Дон Мигель не должен жить. Если его изобретение попадет к врагам королевства… – Она отрешенно покачала головой. Повисла пауза, нарушаемая лишь всхлипами девушки в углу.

– Это оружие, Елена! – с жаром воскликнула вдруг ее высочество, подобравшись. – Изысканное и невероятно мощное оружие! Да они устроят с его помощью такое!..

И если к нашим попадет, тоже ничего хорошего не выйдет. Наши тоже устроят. Пока мама не знает про него, но, если узнает, я ничего не смогу поделать. Поэтому дон Мигель должен умереть, и умереть сейчас, пока есть возможность сделать это не привлекая внимания.

Елена отрицательно покачала головой:

– Ты не станешь убивать его. Это все, что я могу сказать. Что ты ей пообещала? – кивнула она в сторону Малышки.

Лея оторвала голову и посмотрела на свою точную копию.

– Что отпущу ее. С ее любимым Рафаэлем. Как только взойду на трон, естественно. И не буду вмешиваться в ее жизнь никогда.

Елена про себя кивнула. Мудро. Работа телохранителя опасна сама по себе, а двойники вообще долго не живут. Естественно, такие вещи может решить один лишь сеньор, а сеньором Лея станет только после смерти матери. Но сколько бы ни осталось донье Катарине, шансы Малышки дожить до старости значительно увеличатся.

– Я не могла доверить такую работу кому попало. А кроме вас, мне не на кого рассчитывать.

Елена понимающе кивнула, поставила пистолет на предохранитель и засунула в наплечную кобуру, вытаскивая из-за пояса свой любимый нож.

– Она задание выполнила. Старика убила. То, что он не умер, не ее ошибка, а мое достижение. Так что свою часть сделки относительно ее тебе придется выполнить.

Малышка подняла голову и впервые посмотрела на нее с благодарностью, а не с ненавистью.

– Да не зыркай так! – прикрикнула Елена. – Если я говорю бросать оружие, значит, надо было бросать оружие!

– Да иди ты! – Малышка вернулась к прерванному занятию. Синяк начал наливаться краской, если в ближайшее время не сделать укол, к вечеру ее фенотип станет непригоден для использования по прямому назначению.