Олег Синицын - Скалолазка
М-да-а…
Вот я и в Греции, а что толку? Где Бейкер? Вокруг меня – сплошная стена дождя, небо затянуто серой завесой. Хорошо хоть самолет успел приземлиться. А то запретили бы посадку и отправили куда-нибудь в Италию…
В Неаполь…
Я горько усмехнулась.
Рядом со мной было немало отдыхающих, на лицах которых читалось разочарование… Вот глупые! Пускай сегодня идет дождь, но завтра погода разгуляется. И они будут купаться, загорать, разглядывать руины Парфенона или бродить по Акрополю.
А что завтра буду делать я?
Рыдать на берегу Средиземного моря? Если к тому времени не сойду с ума от душевных терзаний и самобичевания…
Когда-то инструктор по скалолазанию дядя Петя, глядя, как я карабкаюсь по болдерингу, повторял: «Овчинка выделки не стоит». Я слышала это, злилась и гнала себя по самому трудному маршруту.
Дядя Петя давно не вспоминает свою присказку. Я лазаю по болдерингу и тренировочным скалам наравне с мужчинами, уступая им только в выносливости. Но мне на Эверест и не надо. Мои вершины не бывают выше двухсот метров. Техника, силовая выносливость – вот мои козыри.
Здесь, под козырьком аэропорта я вдруг подумала: «Может, и прав был дядя Петя, произнося издевательскую фразу? Быть может, не мои пробелы в технике он имел в виду? Быть может, опытный альпинист, пять раз покорявший семитысячный Пик Коммунизма и как никто разбиравшийся в тонкостях человеческой психики, подметил слабинку в моем характере?»
Овчинка выделки не стоит… Или все-таки стоит?..
Из пелены дождя выскочил грек в целлофановом плаще и в фуражке таксиста, с которой ручьем лилась вода. Не успела я опомниться, как он схватил мои сумки и потащил их к автомобилю, желтевшему в сочившейся мгле. Сумки были тяжелы для него, и он волочил их по лужам.
– Это что вы удумали? – подскочила я сзади и схватила его за куртку.
– Отвезу, куда прикажете! – радостно завопил он.
– Немедленно верни сумки на место!
– Такая милая девушка не должна мокнуть под дождем! Отвезу, скажете спасибо…
Я дернула его за куртку. Хотела остановить. Таксист охнул, колени подогнулись, и он упал прямо в лужу. Фуражка слетела с головы и покатилась по мокрому асфальту. Капли дождя забарабанили по обширной плеши среди кучерявых волос.
Ненавижу таксистов! Таксисты во всем мире одинаковы!
Я подобрала сумки и вернулась под козырек. Дождь промочил меня до нитки. Майка обтянула грудь так, словно я разделась по пояс. Ну и мерзавец этот таксист! Вытащил под дождь! Устроил тут клоунаду!
Настроение менялось быстро. Когда вернулась под козырек, мне сделалось стыдно перед таксистом.
– А нечего было лезть ко мне! – бормотала себе, оправдываясь.
Покопавшись в одной из сумок, вытащила пуховик «Полартек». Не для такой погоды полярная куртка, но хоть грудь прикрыла.
Вот в таком виде, в пуховике и мокрых шортах, я принялась звонить Васе Глебову.
Снова никто не брал трубку. Я ждала-ждала, потом вспомнила, что Глебов просил подать условный сигнал – три предварительных звонка. Вот сумасбродный конспиратор! Пришлось сделать паузу. Затем опять набрала номер, дождалась трех гудков и отключилась. После третьей попытки Глебов взял трубку.
– Овчинникова, это ты? – осторожно спросил он.
– Васенька, – умоляюще пролепетала я, – я тут уже под колеса кидаюсь от безысходности!
– Не нужно под колеса, – ответил Глебов. – Кое-что для тебя есть.
Я прильнула к трубке, целуя пластмассу, словно святое распятие.
– Что же ты мне не звонишь, лапушка? – Я едва сдерживалась, чтобы не накричать на Васю.
– Информацию не до конца обработал. Нет последнего подтверждения.
– Вася, это не научный трактат. Твои коллеги ни о чем не узнают и не будут изводить тебя критикой. Мне хватит и намека.
– А-а, – откликнулся Вася. – Я как-то и не подумал об этом.
– Ну, говори же! – умоляла я.
– Нашел твои обломки из красного мрамора! Сто сорок восемь частей древней статуи под инвентарными номерами, начинающимися с 082806001. Это были крупные раскопки. Камни обнаружены среди других древностей в 1906 году и инвентаризированы неким Морисом Фурнелем…
– Кем? – воскликнула я.
– Французским археологом Морисом Фурнелем. Приблизительно через месяц камни исчезли. Кто-то украл их. Подозревали временных рабочих из соседних деревень, но так ничего и не нашли…
«Все становится на свои места, – быстро думала я. – Значит, француз Фурнель был участником той археологической экспедиции! Именно он инвентаризировал обломки. Затем они исчезли, а через семь лет тот же Морис Фурнель уже продавал куски статуи по всей Европе. Значит, он и украл их, надеясь нажиться!»
– Где происходили раскопки, Вася?
– А я разве не сказал? – удивился Глебов.
– Вася, я только и жду, когда ты это скажешь!
– А-а… Это раскопки сэра Артура Эванса.
– Кого? – Я немного растерялась. Фамилия знакомая, но почему-то сразу не смогла сообразить, о ком речь.
– Да ты что, Алена! Сэр Артур Эванс, который раскопал Лабиринт!
Детская уверенность Глебова, что собеседник владеет информацией не хуже него, начинала бесить.
– Какой лабиринт?
– Дворец Кносс на острове Крит. Тот самый дворец, под которым, согласно древнегреческой легенде, находился мрачный лабиринт, где Терсей убил Минотавра. Во дворце Кносс и были обнаружены обломки.
– Крит, – прошептала я.
Сэр Артур Эванс! Британский ученый, первооткрыватель крито-минойской цивилизации. Богатейшей, с мощным флотом, господствовавшим в Эгейском море, одной из самых художественных цивилизаций в истории мира. Помню даже строки Гомера: «Посреди виноцветного моря есть земля, называемая Критом, – прекрасная, богатая земля; там живет бессчетное множество мужей и расположено девяносто городов».
В 1900 году сэр Артур Эванс откопал драгоценное сокровище исторической науки – дворец Кносс, принадлежавший великому и могущественному царю Миносу. Громадную, изощренную постройку со множеством комнат и ходов – самый настоящий лабиринт. Там были найдены каменные таблички с письменами, рельефы, фрески, предметы быта. Так история человечества обогатилась целой цивилизацией.
Значит, именно в Кноссе и были обнаружены сто сорок восемь обломков красного мрамора!
Легенда Гомера, начертанная над его усыпальницей и скопированная потом финикийцами, подтверждается! Минойские города многократно разрушались землетрясениями, гибли дворцы и храмы. Одно из землетрясений раскололо статую царя Героса. По легенде, жрица Миноса (Еще одно подтверждение! Именно женщины служили верховными жрицами на Крите – отголоски матриархата) собрала обломки и спрятала их во дворце. Очевидно – в Кноссе. В 1906 году куски статуи нашел сэр Артур Эванс, поручил их занести в каталог французу Фурнелю. Тот справился с задачей, а затем украл камни и продал поштучно коллекционерам старины из Германии и Франции.
Как в случае с «Илиадой», легенда Гомера может основываться на реальных исторических событиях. Царь Герос вполне подходит на роль одного из могущественных царей Крита, вероятно, середины второго тысячелетия до нашей эры.
– Ну, как я, справился? – осторожно поинтересовался Вася, уставший ждать.
– Ты просто золотце!
– Ласкательные прозвища мне по душе, но лучше бы корзину кефира.
– Будет чуть позже! Извини, но я сейчас в Греции! Целую!
Крит! Теперь я знаю место.
Времени – половина восьмого. Есть еще полтора-два часа.
Как добраться туда?
Крит – самый большой остров в Эгейском море. Принадлежит Греции, и поэтому визу получать не нужно.
Я подхватила сумки и, столкнувшись с кем-то из выходивших людей, ворвалась в здание аэропорта.
Мне нужен внутренний рейс до Крита! Согласна на билет любого класса, даже на багажный отсек! Только вылететь надо немедленно!
На электронном табло, занимающем всю стену, напротив каждого рейса стояла убийственная надпись:
Вылет задерживается.
Сумки выпали из рук и грохнулись о вымощенный плитами пол терминала. Я обернулась.
За окнами – настоящий потоп. Не видно ни людей, ни автомобилей. Вообще ничего…
Возле кассы толпились отдыхающие, рейсы которых задерживались. Слышались едкие английские реплики, отрывистая немецкая речь. Туристы торопились домой.
Пробиралась к кассе, орудуя локтями, – не зря частенько езжу в наших троллейбусах. Иностранцы были незнакомы с этим видом борьбы, поэтому охали, расступались, и вскоре я очутилась возле окошка.
– Мне нужно попасть на Крит!
– К сожалению, рейс на Крит перенесен на неопределенный срок.
– Мне очень нужно!
– Могу вам только посочувствовать, но самолеты в такую погоду не летают.
– Вы не понимаете… – с жаром воскликнула я. Суровая гречанка лет тридцати пяти прервала весьма резко:
– Уважаемая! Мы за безопасность пассажиров. Хорошенько подумайте, что для вас будет лучше: подождать несколько часов или расстаться с жизнью под обломками горящего лайнера?
