Алекс Орлов - Западня
— А из чего мы будем кукол делать? Надо, чтобы все думали, будто мы спим в своих постелях.
— Попробуем сделать из матрацев. Они старые, должны хорошо скручиваться.
— Попробуем, — согласился Барнаби. — А сами без матрасов обойдемся?
— Тебе впервой, что ли? Сядем в уголочек и будем дремать, как в засаде. Тем более что уже побрились.
Они выключили свет и стали в темноте готовить «куклы». Скрутили из матрацев валики, уложили их на подушки, а сверху прикрыли одеялами. Получилось очень похоже.
Самим пришлось довольствоваться жестким линолеумом. Друзья отодвинули от стены тумбочки и сели по обе стороны от окна.
Джеку достался пистолет, а Барнаби вооружился самодельными ножами. Это означало, что Рон должен действовать первым номером, а Джек работать на подстраховке.
— Не слишком-то здесь удобно, — пожаловался Джек.
— Может, они придут пораньше.
— И чего?
— Тогда мы быстро с ними закончим и еще успеем выспаться.
Джек зевнул и поерзал, устраиваясь возле стены. Дремота навалилась сразу, но при каждом шорохе Джек просыпался.
Щелчок пересохшей балки на потолке или крик птицы на улице заставляли его открывать глаза и прислушиваться. Эти навыки были отработаны давно и прочно. Случалось, им с Барнаби приходилось подолгу сиживать в засадах.
Бывало так, что враг отменял поход или двигался другим маршрутом, — тогда суточные бдения оказывались напрасными.
Где-то завелся грузовик. Скорее всего, на стоянке. Машины приезжали к мотелю и уезжали от него в любое время суток.
Джек снова погрузился в сон и так, урывками, проспал еще часа два. Проснувшись в очередной раз от легкого скребущего звука, он прислушался. Раздался тихий металлический щелчок.
«Щеколду открыли», — понял Джек. Он взял с пола пистолет и поднялся.
Створки окна приоткрылись. Джек понял это, когда потянуло свежестью.
Он пошевелил пальцами левой руки, разминая их. Если придется стрелять, желательно делать это, прижимая ствол к телу, тогда выстрел не переполошит весь мотель.
Зашуршали занавески — кто-то заглядывал внутрь. Пользоваться фонариком они не решались, просто смотрели, привыкая к темноте.
86
Тускло блеснув, на конце ствола обозначился глушитель. На мгновение он замер, потом часто застучал затвор, и по комнате, словно горох, рассыпались гильзы. Пули вспороли спрятанный под одеялом матрас, запахло гарью.
Вторая очередь прошлась по «кукле» Джека, и все стихло.
Мелодично звякнув, с тумбочки свалилась гильза. И снова тишина.
— Ну что, Ларри? — послышалось в темноте. — Готовенькие?
— Все путем, — отозвался Ларри и шагнул с подоконника. Как только он встал на пол обеими ногами, последовал рывок, затем глухой удар. Чуть придержав тело на весу, Барнаби осторожно опустил его на ближнюю кровать.
— Ты где, Ларри? Ларри! Ищи деньги скорее!
Снова качнулись занавески, второй гость спустился с подоконника на пол. И снова — рывок за одежду и удар.
«Тихо как», — подумал Джек, слушая шелест листьев в роще. Деревья были совсем близко — метрах в тридцати. Наверное, оттуда эти двое и следили за окном номера, ожидая, когда его постояльцы уснут.
Прошло еще с полминуты, потом Барнаби шагнул к окну и, выглянув наружу, сказал:
— Тихо как.
— Да, — согласился Джек.
— Как ты думаешь, где должен быть Бруно?
— Думаю, сидит в машине. Он трусоват. Если не дождется своих, смоется.
— Тогда давай выносить… пока никто не мешает.
Вдвоем они осторожно переложили тела на подоконник, а потом на землю. Затем взяли за конечности и понесли к роще. По своему опыту напарники знали, что тело легче тащить волоком, но сейчас этого делать было нельзя, на земле могли остаться следы волочения.
Третьей ходкой отнесли оружие — пистолет и автомат с глушителем.
— Постой, — сказал Барнаби, когда они уже собирались возвращаться.
— Ты чего?
— Часы хочу взять. У нас часов нет, приходится спрашивать время. Это нехорошо, это внимание привлекает.
Барнаби снял часы и приложил их к уху.
— Идут, — сказал он и сунул часы в карман.
Напарники осторожно влезли в окно, заперли щеколды, плотно прикрыли шторы и только после этого зажгли свет.
— Мамочки родные, вот это бардак! — произнес Барнаби, качая головой.
— М-да. Хорошо хоть крови нет, — сказал Джек. Комната выглядела так, будто кто-то прошелся по стенам заступом. Пули со сминающимися головными частями не только изорвали матрацы, распотрошив набивочный материал, но и поотбивали стенную штукатурку, которая разлетелась по всему номеру.
— Ну и хрен с ним! — с неожиданной злостью сказал Барнаби. — Пусть с этим теперь Бруно разбирается.
— Может, хоть гильзы соберем?
— А зачем? И так ясно, что не из рогатки стреляли.
— Ну и ладно, — махнул рукой Джек.
Они, как могли, привели в порядок постели, расправили болтавшиеся клочки и легли спать уже в более комфортных условиях, но в одежде.
Даже в кроватях сон их был чуток. Напарники по-прежнему слышали все, что происходило рядом с мотелем, и открывали глаза при каждом шорохе. Ровно в семь по трофейным часам Барнаби объявил подъем.
— Утро, Рон?
— На моих золотых — утро, — подтвердил Барнаби и, поднявшись, потянулся до хруста в суставах. — Предлагаю помыть хари и отправиться в бар. По утрам там должны варить кофе.
— И подавать его с булочками. Я люблю, когда с маслом.
— Помню я твои булочки, — усмехнулся Барнаби и пошел чистить зубы.
Джек тоже улыбнулся. Это было в городе Роншай на планете Озиас. Они два месяца сидели в окопах на одних концентратах, а совсем рядом — в зоне, контролируемой противником, работали магазины и кафе. Работали в дневное время, а по ночам все закрывалось.
Однажды Джеку удалось уговорить Барнаби и еще двух солдат из своего взвода забраться ночью в маленький ресторанчик.
Поначалу все шло хорошо — им удалось обмануть вражеских наблюдателей, незаметно миновать линию фронта и даже пробраться в подвал ресторанчика. Но потом Джеку изменило чувство меры. Он уже набрал и ветчины, и фруктов, и вина, но тут заметил жаровню для кофе и заготовленные на утро булочки. В холодильнике нашлось нежное сливочное масло, и Джек решил, что глупо не воспользоваться случаем, ведь в окопных условиях сварить кофе по правилам было невозможно.
На улице царила тишина, Джек предложил выпить по чашечке.
Все согласились, но не успели они допить еще свой кофе, как противник начал обстрел ресторана.
Пришлось любителям кофе принимать бой и держаться, пока под утро взвод Джека не предпринял вылазку и не вызволил их из полуразрушенного ресторана.
Как рассказал через месяц один пленный, они в ту ночь учуяли сильный аромат и пошли выяснять, кто варит кофе в закрытом ресторане.
Умывшись и приведя себя в порядок, напарники сложили деньги в сумку, туда же спрятали пистолет и, закрыв номер, отправились в административное крыло, чтобы заплатить по счету.
Пришлось подождать, пока хозяйка делала расчет двум водителям-дальнобойщикам. Когда они расплатились, Джек положил ключ на стойку.
— А, тридцать восьмой… — сказал хозяйка. — Двадцать батов.
Получив деньги, она широко зевнула и ушла в свою комнату, а Джек и Барнаби отправились завтракать.
87
Утром в баре было немноголюдно, и за стойкой управлялся только один бармен.
Напарники взяли по большому «эсперансо» с сахаром и целое блюдо с булочками и кусочками масла в виде белых розочек.
После кофе они почувствовали себя бодрее и вышли подышать воздухом.
В половине девятого, как и обещал накануне вечером, к администрации мотеля подъехал Бруно.
Выбравшись из машины и заметив стоявших неподалеку Джека с Барнаби, он помахал им рукой:
— Приветствую ранних пташек! Как спалось на новом месте?
— Спасибо, неплохо, — ответил Барнаби.
— Рад за вас! — Бруно улыбался так старательно, что у него даже нос покраснел. — Я виделся с Роби, у него для вас хорошие новости.
— Значит, мы можем ехать? — спросил Джек.
— Конечно! Садитесь.
Джек сел рядом с Бруно, Барнаби разместился сзади, и они поехали.
— Я опасался, что вам не дадут сомкнуть глаз какие-нибудь пьяные дальнобойщики, — продолжал Бруно, когда они уже выехали на шоссе. — Такие, знаете ли, завели себе моду пить всю ночь, а с утра выезжают на дорогу. Не понимаю, куда только копы смотрят. Но раз вы говорите не мешали, значит, повезло.
Бруно покосился на Джека, затем улыбнулся Барнаби и вдруг заметил у него на руке часы, которые мгновенно узнал — это были часы Ларри. Часы эти Бруно очень нравились, и он предлагал за них хорошие деньги, но Ларри отвечал: их снимут только с моего трупа.
«Как в воду глядел, придурок», — подумал Бруно, чувствуя, как сильно колотится сердце.
