Дмитрий Силлов - Побратим смерти

— Честно говоря, не нравится мне идея переться среди ночи на про́клятое место, пусть даже засыпанное обычной землей, — проговорил Крос, вглядываясь в темноту. — А еще я ни кутруба не понимаю, зачем нам при этом таскать на себе полный доспех и мечи. Я, например, ночного лихоимца запросто уработаю лопатой, если он рискнет поинтересоваться содержимым моего кошелька.

— Начальнику внутренней стражи виднее, — прокряхтел напарник Кроса, отягченный не в пример более серьезным грузом, чем его десятник. — К тому же в наших кошельках уже неделю пусто, словно в драконьих черепах, что висят над городскими воротами.

Стражник с радостью вообще помолчал бы, сберегая силы, но не уважить беседой непосредственное начальство значило непременно огрести проблемы в будущем. Которые, само собой, никому не нужны.

А начальство продолжало трепаться. Не иначе, страшно ему было, аж лопаты позвякивали раза в два чаще, чем положено при ходьбе. Хотя, может, это были плохо подогнанные латы. Или гнилые зубы Кроса, на которые искусный приезжий ювелир одел крохотные стальные шлемы. Скорее все-таки они — вряд ли десятник настолько обнаглел, что за доспехами перестал следить. Сотник, если узнает о таком, и плетей выписать может…

— У меня от этого места по шкуре мороз, — признался Крос, подтвердив догадку подчиненного. — Помнишь того оборванца, которого мы недавно подобрали возле дома с разбитым фонарем над дверью? Люди говорят, это была тайная резиденция Чистильщиков веры. А оборванец тот превратился в дракона и выжег ее дотла. Причем заметь, как выжег! Дома, что были рядом, остались целехонькими, а резиденция просто рассыпалась от жара, словно была слеплена из песка!

— Запретная магия Огня, будь она неладна, — вздохнул напарник, больше переживающий не о сгоревшей резиденции Чистильщиков веры, а о том, сколько еще ему переть на себе проклятущий мешок.

— И вот сегодня именно на этом месте нашему достопочтенному начальству приспичило закопать какой-то неопознанный труп. Ты что-нибудь понимаешь?

— Мое дело не понимать, а приказы выполнять, — не особо почтительно проворчал изрядно уставший стражник. Крос недавно в десятники выбился и сразу нос задрал до небес. Мог бы и сменить, покойники не самый удобный и легкий груз. Две лопаты-то на плече нести любой пацан сможет, невелик труд.

Почувствовав настроение подчиненного, Крос трепаться перестал и остановился. Начальник внутренней стражи приказал закопать тело в самом центре пустыря, но ничего, и на краю сойдет. А то, не ровен час, бросит стражник свою ношу, плюнет и уйдет. Задание-то неофициальное, и предъявить ему будет нечего. И спросят не с него, а с десятника. Хотя этот спрос, сейчас кажущийся весьма далеким, — дело пятнадцатое. А вот оставаться ночью в про́клятом месте с трупом наедине — это насущное, от которого мурашки бегают под кольчугой и слегка постукивают стальные зубы.

— Копаем тут, — решительно сказал Крос, сбрасывая на землю лопаты. — И давай побыстрее. Дома всяко лучше, чем здесь.

— А мне как-то все равно, — пожал плечами напарник. — Мой отец кладбищенским сторожем был, я с детства мертвых не боюсь. Живые куда страшнее бывают.

— Тем не менее задание выполнять нужно, — нахмурился десятник. Еще не хватало, чтобы подчиненный обвинил его в трусости. — Так что берись за лопату, и приступаем. Я еще надеюсь домой попасть и встретить рассвет под теплым боком у жены, а не в этом распроклятом месте.

«Что же за бока у его жены, если он просыпается под ними», — подумал стражник, но вслух, понятное дело, ничего не сказал и, поплевав на ладони, взялся за лопату…

Земля была рыхлой, недавно копанной и не успевшей слежаться, поэтому работа пошла споро. Воодушевившиеся стражники махали лопатами, не замечая ничего вокруг и мечтая лишь об одном — поскорее развязаться с не особо приятным заданием…

Черная тень отделилась от слегка оплавленной черной стены ближайшего здания. Две Сестры одновременно выглянули из-за туч, и при их свете сторонний наблюдатель мог бы вполне отчетливо рассмотреть, что это не порождение игры ветра и ночной темноты, а вполне отчетливая фигура человека в мешковатом плаще с глубоким капюшоном, наброшенном на голову.

Человек двигался по земле плавно, словно плыл над ней, едва задевая рыхлую почву по́лами своего плаща. В последний момент Крос уловил взглядом какое-то движение сбоку и попытался обернуться…

Движение головы удалось лишь на треть.

Не прерывая своего скольжения, человек в плаще небрежно махнул рукой, и оба стражника беззвучно исчезли, провалившись в неглубокую могилу так, словно под их ногами внезапно разверзлась бездонная пропасть. Еще один взмах ладонью, выскользнувшей из широкого рукава плаща, — и могила захлопнулась, словно раскрытый рот послушного раба, которому господин приказал замолчать. Теперь на земле не было и следа недавней работы, лишь продолговатый мешок все еще лежал неподалеку от того места, где только что трудились двое стражников внутренней охраны Стоунхенда.

Неизвестный в плаще подошел к мешку. Из глубин капюшона темным огнем полыхнули глаза, жуткие, словно свежие Черные пятна на земле, обожженной драконьим пламенем.

— Я не мог ошибиться, — задумчиво пробормотал ночной странник, которого обычная земля слушалась, словно дрессированная собачка. — Запах драконьего огня слишком силен. Правда, я никогда ранее не слыхал о мертвом драконьем огне.

Из складок плаща появился длинный и узкий меч, зажатый в руке, пальцы которой были украшены черными кольцами и заканчивались ногтями, слишком длинными для обычного человека. Неуловимое движение клинка — и мешок оказался распорот вдоль по всей длине.

— Я не ошибся, — проговорил человек в плаще.

На грубой мешковине лежало обезглавленное тело девушки, покрытое пятнами страшных ожогов. Голова трупа, соединенная с телом лишь лоскутом кожи, была повернута затылком к единственному зрителю, словно труп не желал более общаться ни с кем из мира живых.

— Это правильно, — произнес ночной странник, присаживаясь на корточки и поворачивая голову лицом к себе. — За Темным порогом спокойнее… Хммм. А ведь раньше ты была красавицей… Разрази меня Высшие, красавицей, способной становиться лютой волчицей! Впрочем, удивляться нечему. Большинство женщин умеют это в той или иной степени… Давай-ка тебя немного полечим для начала. Знаешь ли, мертвых лечить гораздо проще, чем живых.

Он зачерпнул горсть рыхлой почвы, поднес ее к своему лицу, пошептал что-то над нею, после чего, неторопливо разминая пальцами твердые комья, принялся посыпать измельченной землей страшные ожоги на теле трупа.