Второй день на царствии - Юрий Витальевич Яньшин
— Да мне после тебя педрило, руки в хлорке надо будет два дня отмачивать! — проорал, брызгая слюнями в холеное лицо банкира генерал.
— А, действительно, чем вы оправдаете явное нарушение норм Конституции с вашей стороны? — хитренько улыбнулся Афанасьев, спокойно наблюдая за потасовкой. Рудов уже бросил трепать пиджак Греха, демонстративно вытирая руки о свои штанины.
— Чем-чем?! А ничем! Мы транснациональная кампания и в своих решениях опираемся, прежде всего, на мировое, а не местное законодательство. А мировое законодательство Крым российским не признало! Вот! — фальцетом и на повышенных тонах ответил Грех Афанасьеву.
— Да мне плевать на хоть трижды мировое законодательство! Вы и ваше правление, являясь гражданами России, нарушили ее Основной Закон, не признавая его действия и прямо противореча ему в своих поступках! А знаете, что за такое бывает тем, кто совершает такие преступления?! Да еще теперь занимаетесь подрывом основ социально-экономической деятельности государства.
— К тому же в условиях военного времени, — процедил сквозь зубы из своего угла, уже почти успокоившийся Рудов.
— Можно подумать, вы сами ее соблюдаете, нарушая основные права и свободы граждан, не имея от них на то никакого мандата? — окрысился Герман Оскарович, но уже более спокойным голосом.
— Мы — нет! Не нарушаем. В конституционном Законе «О чрезвычайном положении» присутствуют обстоятельства, временно ограничивающие права и свободы в угрожаемый для государства период, — опять подал голос Рудов.
— Ишь ты, какой оказывается у нас тут радетель о правах граждан выискался?! — разыгрывая истинное недоумение, съехидничал Афанасьев.
— Да! — подхватил тут же Грех. — Мы заботимся о своих акционерах, к коим относится и Российская Федерация, между прочим, и о простых вкладчиках, доверивших нам свои средства. Ибо, признай мы опрометчиво Крым и тогда санкционный вал обрушился бы на простых и не замешанных в ваших политических играх людей. Но вам на них и их чаяния — наплевать, потому что свои капиталы, нажитые путем коррупции и откровенного воровства, вы держите на тайных счетах в частных банках!
— Ба! Я сейчас расплачусь от умиления при лицезрении народного заступника! — воскликнул Афанасьев, всплескивая руками.
— Кто-то же должен в этой стране заботиться о ее гражданах, если этим не хочет заниматься государство! — не понял сарказма генерала Грех.
— Сергей Иваныч, — обратился Афанасьев к Рудову, — ты только посмотри на радетеля о простых людях! На того, кто начал думать о них еще с 98-го года, когда будучи председателем санкт-петербургского КУГИ, за продажу «Сенного» рынка получил взятку в 600 тысяч зеленых. Даже «дело» на него завели тогда с его признательными показаниями, как по этому делу, так и по делу о приватизации дома князя Горчакова.
— Это неправда! — взвизгнул банкир. — Дело было закрыто по причине пропажи ключевых улик!
— Ты наивный немецкий парень, если после того, как прожил в России всю жизнь, продолжаешь считать, что «дела» у нас «пропадают». Нет, голубок, никогда и никуда они не пропадают, а просто переходят в другие руки, — спустил его с небес на землю усмехающийся диктатор. — Продолжать?
Грех угрюмо молчал, сверля его ненавидящим взглядом исподлобья.
— Молчание — знак согласия! — правильно истолковал Афанасьев ненависть в глазах сидящего на стуле «дельца». — А вы на меня Герман Оскарович такими глазками не смотрите! Я на своем веку таких взглядов, ой, как много перевидал. Итак, продолжим, конферанс! Незаконная приватизация АО «Комбинат цветной печати» тоже кладем в ту же копилку. Сколько вы тогда положили себе в карман? Не так уж и много, правда?! Ведь вам пришлось отстегнуть немалую сумму за увольнение, а затем и убийство заместителя прокурора Ленинградской области.
— Я не убивал его, — процедил Грех сквозь намертво стиснутые зубы.
— Верю! Просто заказали это сделать! Убийство Михаила Маневича тоже из этой серии? Ладно. Поедем дальше. Исчезновение господина Коркорана — владельца фирмы «Интероксидентал» и пропажа полутора миллионов долларов тоже не в счет? А ведь он исчез прямо из вашего кабинета. Зашел, стало быть, и не вышел. В камине, что ли сожгли?
— Будьте вы все прокляты! Как я вас ненавижу быдло совковое!
— Опа! А десять минут назад вы так заботились о гражданах «совка»! — продолжал насмешничать Афанасьев. — После того, как известное всем лицо, вытащило вас из хмурого Петрограда в первопрестольную, на пост министра экономического развития, вы ведь не прекратили своей преступной деятельности? Ведь именно тогда, если не ошибаюсь, вы снюхались с представителями зарубежных разведок. Еще предстоит подсчитать, какой урон экономике страны принесло ваше руководство этим министерством.
— Пусть этот радетель вспомнит о «замороженных» вкладах 91-го года. Почему он не компенсирует их?! — опять встрял Рудов.
— Да, кстати, почему?! — согласился с ним Верховный.
— Собрание акционеров приняло решение отложить этот вопрос, — промямлил Грех, глядя в пол.
— А знаете, господин Грех, меня уже как-то не слишком-то и волнует вопрос о том, кто отдал вам приказ о саботаже, — продолжил наседать на него Афанасьев, почувствовав себя в роли Знаменского, Томина и Кибрит[55] одновременно, в своем лице. — Я и так, примерно, догадываюсь, кто бы это мог быть. Сейчас, ребята Николая Палыча, уже наверняка потрошат господина Хосиса — смотрящего за вами со стороны «Вангарда» и «Франклин Тэмполтон». И еще до конца дня мы узнаем много интересного от него. Мне было бы очень приятно опередить тучковских спецов. Поэтому не скрою, что тот из вас кто первым начнет говорить, тем самым купит себе жизнь еще на какое-то время. Не свободу, а только жизнь, — тут же уточнил он.
Грех хранил непроницаемое молчание, но по его напряженному виду было понятно, что он просчитывает варианты своего спасения.
— Итак, господин Грех, я еще раз призываю в добровольном порядке начать сотрудничать с властями, а началом этого должно послужить ваше распоряжение о прекращении саботажа всеми вашими филиалами и отделениями. Вот телефон, — кивнул Верховный на аппарат, стоящий с края его стола, — звоните и приказывайте. Или мне позвать специалистов по причинению «бо-бо», чтобы вам помогли принять правильное решение?
— Для этого надо принять решение на правлении за подписью всех членов, — пробубнил он невнятно под нос, желая хоть как-то оттянуть неизбежное и ежась, представляя, как ему втыкают иголки под ногти.
— Не болтайте ерундой, как говорят в Одессе! Тут перед вами не мальчики сидят. А то мы не знаем, что решения подобного рода никогда не оформляются в письменном виде. Ибо это письменный приговор самим себе. Так что, звоните кому там надо и не испытывайте моего диктаторско-узурпаторского терпения. Вам, так или иначе, придется набирать нужный номер, но только либо целыми пальцами, либо поломанными. Ну же! Не тяните! И без шуточек с
