Мусорные хроники - Александр Титов
Тонкий потянулся к кружке, но там пива не осталось и на последний глоток. Он огорчённо цыкнул, возвращая кружку на место, а затем пальцем показал официанту, чтобы повторил заказ.
— Если сам не хочешь, скажи, кто может?
— Смеëшься? Все ссаться отойти Свалки на лишний шаг. Если бы поисковики были смелыми, мне бы ничего не оставалось.
— Тогда я от тебя точно не отстану. Всего один раз сходим, а я тебя за это озолочу. Будешь в лучших ресторанах пить, сколько душе угодно, — усилил я напор. — А если захочешь, в моём особняке будешь жить.
— Не надо мне ничего. Думаешь, я себе состояние не сколотил, пока в Предел захаживал? — усмехнулся над моим предложением Тонкий.
— А зачем же ты тогда здесь сидишь и пьёшь дрянь, от которой кишки узлом сворачиваются?
— Может быть, и есть какая-то причина. А может, я просто испытываю удачу на прочность и жду, когда она меня наконец покинет окончательно.
— А она ещё при тебе? Удача эта.
— Ну, я же всё-таки ещё жив, — Тонкий принял кружку у подошедшего официанта, качнул ею в мою сторону и хорошенько приложился.
— Проверить удачу ты сможешь и в Пределе, — не сдавался я.
Тонкий ещё немного поколебался и в итоге кивнул. Сначала неуверенно, едва заметно, потом подумал ещё пару секунд и кивнул уже более твёрдо.
— Если бы на твоём месте был кто угодно другой, я бы отказался. Но тебе отказать не могу. Ты потом сам поймёшь, почему. А пока… — он осушил половину кружки. — Я думаю, надо обсудить, что потребуется нам в походе.
Глава 33
Тонкий подсчитал, что в походе нам понадобится не меньше двадцати человек, но мой вопрос, зачем так много, он проигнорировал. Ещё сходу прикинул, какие припасы собрать и набросал целый список на несколько листов. Писал он его не больше часа, изредка делая перерывы, чтобы попялиться в потолок и пожевать кончик карандаша.
— А разве на автомобилях не проще будет? — спросил я, когда речь зашла про количество телег.
— Ты на первом же холме хочешь застрять? — резко ответил он.
Я пожал плечами, позволив Тонкому проворчать «то-то же» и приписать телеги в список необходимого.
На все приготовления ушло два дня. Я выбрал двадцать самых преданных людей, потратил немерено денег на припасы, телеги тоже встали в копеечку. Для моей казны, растраченной на строительство в Шатовке, каждый дюпон теперь был на вес золота, но всё это казалось мелочью по сравнению с тем, что я скоро вернусь домой. Если бы денег не хватило, я бы, не задумываясь, остановил строительство и вернул предоплату. Но обошлось без крайностей.
Узнав о моей задумке, Черепаха пристал с требованием взять его с собой и следовал по пятам, всё больше напоминая назойливую муху. Он не принимал ни одной отговорки, а когда я спросил, зачем ему это вообще надо, объявил, возмущённо крякнув:
— Чтоб ты не заплутал. А то начнётся вот энто вот всё: и хде я, и хто я, и чаво энто вдруг Пандора на небе висит, — а потом, исторгнув весь запас брюзжания, добавил уже более серьёзно: — Знашь, как на меня козявочка посмотрит, ежели я тебя одного отпущу чёрт-те куда?
— Так я не один буду. Да и опасного ничего там нет.
— Энто тебе так кается. А в Чарке росказни Тонкого — всё равно, что страшилки перед сном рассказывают. Козявка так и сказала, что ежели с хозяином чаво случится, так жизни она мне не даст. И чой-то я сумнюваюсь, что от слов своих она откажется.
— Ладно, — сдался я. — Иди. Что с тобой поделаешь? Только если отстанешь, пиняй на себя. Я не собираюсь поход на месяц растягивать.
— Не пожалеешь! — расплылся в довольной улыбке горбун. — Вот чтоб мне на энтом месте провалиться, не пожалеешь, — и на всякий случай глянул под ноги. Буквально на одно мгновение, но я это заметил и чуть не расхохотался.
Одно меня огорчило, что с Шанти не удалось попрощаться. Когда я приехал для этого в Шатовку, она отказалась открывать дверь и потребовала, чтобы я шёл дальше заниматься своими «очень важными» делами. Настаивать я не стал, но на последок сказал:
— Малыш, ты сейчас думай, что хочешь. Потом увидишь, что всё это ради тебя.
Вместо ответа об дверь грохнуло что-то увесистое и осыпалось мелкими осколками.
Отправной точкой для экспедиции был назначен город с говорящим названием Крайний. Как и все города на Свалке, он представлял собой трущобы из подручных материалов, но в отличие от остальных, состоял всего лишь из двух улиц, пересекающихся крест-на-крест. Здесь даже особняка для хозяина не было. Тот жил в совершенно обыкновенной халупе возле центрального пяточка.
Появление нашей шумной компании вызвал бурный интерес у местных жителей. Они обступили нас и с жадностью засыпали вопросами. Что да зачем, да как и куда? Их интересовало абсолютно всё, но особое любопытство вызывали съестные припасы, которые они настойчиво пытались купить. А я только и успевал пресекать попытки рогатых немного подзаработать.
В целом внимание пришлось по душе моим бойцам, и они с удовольствием делились всем, что им было известно. Пара человек даже скрылось в неизвестном направлении с горожанками в обнимку, бросив через плечо: «Я на пару минут, без меня не уходите».
— Ну что, готовы? — спросил Тонкий, когда приготовления были завершены, а все отошедшие вернулись.
Готовы были все, и мы отправились в путь. Я часто оборачивался и смотрел, как удаляется город. Вроде и не происходило ничего особенного, но понимание, что дальше ни одного поселения не будет, внушало какую-то тревогу. Будто космонавт, я смотрел через иллюминатор на космодром и невольно гадал, вернусь ли или останусь там, в пространстве вечного покоя.
Конечно, вернусь. Что за глупость? Сначала вернусь из Предела, потом вернусь домой, на Землю. И никто не сможет мне помешать. Пусть только попробуют — слишком многое на кону.
Я заметил, что и все мои спутники, за исключением Тонкого, чувствовали то же. Оглядывались и изредка обменивались между собой короткими фразами.
Даже горбун вскоре поравнялся со мной и признался:
— Веришь, нет, никогда б не подумал, что занесёт меня в энти гребеня.
Зато Тонкий преобразился, чуть только город окончательно скрылся из виду. Ещё недавно он походил на пропитого алкаша, с трудом наскрёбшего на очередную бутылку, но теперь место забулдыги занял энтузиаст, рвущийся вперёд. Похоже, не будь нас, Тонкий и вовсе бы уже пустился бежать, лишь бы скорее забраться в самые дальние дали. Тем
