Сергей Галихин - Видения
За соседним столиком сидели две девушки в ярких коротеньких платьях с большими вырезами на груди. Саша заметил это краем глаза, обернулся и игриво посмотрел на них.
– Глянь, какие красотки, – обратился он к Жене.
Тот заглянул приятелю через плечо и отрицательно покачал головой.
– Не дружище, я столько не выпью. – Его лимит романтического настроения на сегодня, похоже, был исчерпан.
Саша снова обернулся.
– Ну, брат, ты несправедлив.
Саша развернулся на стуле и, чуть подавшись вперед, пытаясь завязать разговор, спросил одну из них:
– Девушка, вы танцуете?
– Придурок, я ем, – с провинциальным говорком ответила красотка.
Ковалев сдавленно хохотнул и, опустив голову, начал ковырять вилкой котлету.
Саша пожал плечами, повернулся к приятелю, тяжело вздохнул и, достав свой персональный терминал Видений, сказал бесстрастно:
– Бывает. Но чаще – впендюрить.
– Объясни мне, в чем прикол? – попросил Женя, когда приступ смеха отступил.
– О чем ты? – не понял Саша, откидывая крышку терминала.
– Ты набрал растительной еды…
– Да, я вегетарианец, – поспешил вставить Саша.
– Именно поэтому ты сейчас зашел в админ-зону Видений и дал команду своему чипу, чтобы твоя соевая отбивная по вкусу была куском жареной свинины, грамотно посоленной, щедро перченной и в меру сдобренной карри. А чашку твоего кофе без кофеина твой мозг поимеет как двойную порцию кофе по-турецки.
– Все просто, – не отвлекаясь от настройки, ответил Саша. – Во-первых, я слежу за своим здоровьем, во-вторых, среди приличных людей неприлично жрать все подряд. А в-третьих, я не ем ничего, что имеет лицо.
– А что ты сейчас ешь?
– Соевую отбивную.
– И что ты чувствуешь, когда ешь сою?
– Хорошо прожаренный кусок свинины.
– Так в чем прикол?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты говоришь, что вегетарианец, но в процессе чувствуешь, что ешь свинью.
– Но при этом никто не умер.
– Вегетарианец – это когда никто не умер?
– Точно. – Саше этот спор казался не имеющим смысла.
– Тебе их просто жалко?
– Мне запрещает это делать мое мировоззрение.
– Но при этом за обедом ты по восприятию вкусовых рецепторов и реакции на это мозга все-таки ешь свинью.
– Да. Я же не корова. Еда должна быть вкусной. Но на самом-то деле я никого не съел.
Женя какое-то время смотрел на приятеля, подняв брови и ничего не понимая, затем мотнул головой и вздохнул:
– Пони бегает по кругу.
Непростой выдался денек. Сегодня после работы определенно нужно было выпить. И поговорить. И не пива в компании Ницше, а водки. Много водки. Женя знал, куда идти. Контрольный звонок, чтобы уточнить, что за компания соберется сегодня, и вот он уже давит кнопку звонка.
Из тех, кто был приглашен, Женя знал только троих. Юлька Орлова – стройная высокая блондинка. Училась с ним на одном курсе. Двадцать восемь лет, а все не замужем, хотя кавалеров вокруг нее вьется – тьма. Папа с шести лет отдал ее в школу Тхе-квондо, и в десять девочка уже взяла первый приз на городских соревнованиях. Характер у нее был железобетонный, несмотря на обманчивою внешность модели. Лешка тоже был Жениным однокурсником. Болтун и гуляка. Ну и, конечно же, Гриша. С ним они дружили еще с детского сада. Наверное, потому что жили в одном дворе. Остальных Женя видел впервые.
– Привет, Женек! – обрадовался приятелю Гриша. – Молодец, что зашел. Где мой граненый стакан? – рявкнул Гриша куда-то себе за спину.
– У-у-у, – загудела компания.
Грише передали стакан, он поставил его на стол перед Женей и поднес бутылку.
– Целый примешь? – осторожно спросил Гриша.
– К полумерам не привык, – ответил Женя.
Улыбка сошла с Гришиного лица.
– Похоже, худо тебе, брат.
– Да… Чего-то знобит.
Водка набулькалась в стакан, Женя взял его, неспешно выдохнул и, картинно оттопырив мизинчик, в три глотка осушил посуду. Компания молчала. Гриша похлопал старого приятеля по плечу:
– Садись, где хочешь. Бери, что видишь.
– О чем разговоры разговариваете? – спросил Женя, хрумкая соленым огурцом, устраиваясь в свободном кресле.
– Не поверишь, брат. О демократии.
Компания в ожидании чего-то смотрела на нового гостя. Водка мягкой ладошкой шлепнула его по макушке, и ему стало хорошо.
– Тоже тема, – спокойно согласился Женя.
– Я же говорю, наш человек, – сказал Гриша.
– Вы про кого-то конкретно или так, в принципе о явлении? – спросил Женя.
– О явлении, – сказал один рыжий.
– Это не явление, а стихийное бедствие, – вставил невысокий толстячок.
И тут понеслось.
– Дума – это гадюшник.
– Политики – продажные твари.
– Фашисты. Только с другими флагами.
– Да ладно вам, обычные болтуны.
– Хорошо подвешенный язык – рабочий инструмент политика.
– Если демократия когда-то и была, то только в Древнем Риме. Сейчас это средство для достижения собственных целей, – завелся рыжий. – Этакая индульгенция творить зло. Пару раз покритиковал правительство или президента, не согласился с действиями мэра, полиции, военных… Да кого угодно, лишь бы у него какая-никакая власть была. И вот ты уже оппозиционер. Дал денег на благотворительность, раззвенел об этом погромче, и ты меценат. А дальше делай что хочешь. Воруй, обманывай, продавай Родину. Если тебя тронут, пресса с удовольствием спустит всех собак на ментов, правительство, мэрию, военных. Ведь любое преследование, даже за уголовное преступление, теперь трактуется как по политическим мотивам.
– Вот и вся демократия, – подтвердил толстячок.
– Демократия – это свобода оставаться безнаказанным, – добавила Юля.
– Перестаньте. Правительства всех стран приходят к власти только с одной целью – получить неограниченный доступ к закону и ресурсам страны…
«Как же она хороша, – подумал Женя, пропуская спор мимо ушей. – Чертовски хороша, чтобы оставаться так долго не замужем».
А ведь когда-то у него голова кружилась от ее глаз. Ее грудь сводила Женю с ума, улыбка ослепляла. Помнится, он как-то неделю не мог думать ни о чем, кроме ее стройной фигурки, после того как случайно увидел на улице. Она шла по бульвару. На ней было легкое ситцевое платье в цветочек, счастливчик ветер ласкал ее волосы.
– …это и есть самое главное в жизни.
– Самое главное в жизни – смерть.
– Дружище, еще глоточек? – спросил Гриша.
– Спасибо, – ответил Женя. – Я пару раз пропущу. А потом повторим.
– Норма – великое дело, – сказал Гриша и подмигнул приятелю.
Они поняли друг друга. Всегда понимали. Но они никогда не были друзьями и никогда не станут ими. Приятелями – да. Даже очень хорошими приятелями. Но только не друзьями. Для дружбы нужно нечто большее. Этого между ними не было.
Бутылку привычно пустили по кругу, водка забулькала в стопочки.
– …психология – великая штука.
– Фрейд придумал двадцатый век. И его критерии стали эталонными.
– Придумал. Вот главное определение…
Женя выпал из общего разговора. Чуть улыбался, когда все смеялись, кивал, когда все одобряли услышанное. По большому счету ему было все равно, о чем они говорят. Этим вечером он не хотел оставаться один. Как не хотел оказаться посреди грохочущего клуба. Ему просто была нужна компания. Компания болтунов была не самой плохой…
– Это и есть новый мировой порядок, – подхватил мысль Гриша. – В этом его суть. Не в идеологии, а в потреблении. В наживе на потребителе. Войн за ресурсы нам, конечно же, не избежать, но и ресурсы опять-таки нужны не для того, чтобы не умереть с голоду, а территории не для того, чтобы заселить их. Контроль над всем этим необходим только для того, чтобы продать как можно больше товаров на своих условиях. Даже фундаментальные науки в первую очередь рассматриваются как источник дохода. Освоение средств, выделенных на их развитие. Частные компании – единицы, имеющие доступ, – получают заказы, оплаченные государственными бюджетами, и имеют законные десять процентов прибыли. Это если мы говорим о более законопослушном обществе, в котором работают законы. А кое-где распил средств происходит с акульей жадностью. Невзирая на лица и не опасаясь ответственности.
– То есть цивилизация научилась из всего извлекать прибыль, – подытожил Рыжий. – Не важно, законную или нет. Важно, что ее должно быть много. Соответственно растет общая денежная масса. И как следствие обесценивание единицы платежа. А значит, и величины состояния. В результате возникает новая необходимость увеличить это состояние, и все идет по кругу.
А потом были танцы. Модные мотивчики сотрясали воздух, молодежь дергалась в ритм, Женя сидел в кресле и неспешно, из большой кружки, пил принесенный Гришей крепкий сладкий чай.
