Алексей Корепанов - Прорыв
— И это правильно, — кивнул Шерлок.
Он без промедления разлил по стаканам прозрачную «Чупрю» и подвинул тарелки с грибами и салатом на центр стола, демонстрируя, что это общая закуска.
Оба рыбака одобрительно и опять-таки одновременно улыбнулись и вновь полезли в сумки. К грибам добавились три куска неровно нарезанного хлеба, дольки резко пахнущей местной луковицы и обсыпанные солью кусочки чего-то беловато-сероватого, с красновато-коричневатыми прожилками, в чем Тумберг с некоторым сомнением признал сало. Чувствовалось, что одним графинчиком тут не обойдется. Да и двумя вряд ли…
— Э, господа! — закричала с крыльца барменша. — Нечего тут свое раскладывать! Заказ делайте! Ишь что придумали!
Она решительно направилась к ним, забрала поднос, оставленный Шерлоком на соседнем пустом столе.
— И сделаем! — вскинулся Фанек. — Еще двести пятьде… пятьдесят «Чупри»!
— И две порции грибков, — торопливо добавил Тумберг. — И еще чего-нибудь закусить.
— «Нечего свое»… — буркнул бородач. — Где ты видишь, Ло? Это же так, остатки, на один зуб…
— Остатки дома нужно доедать, а не тут, — заявила барменша и повернулась к Тумбергу. — А что именно — «чего-нибудь»?
— Грибной рулет! — опередил Шерлока бородатый. — Вы же приезжий, а такого рулета нигде больше не попробуешь.
— Давайте рулет, три порции, — согласился посткапитан, глядя на барменшу.
Она с недовольным видом прошлась глазами по «остаткам» и поплыла к крыльцу.
— Лорелея… — причмокнув, восхищенно сказал ей вслед Фанек. — Вот такую бы рыбку поймать!
— Ты уже поймал одну! — вновь хохотнул бородач. — На всю жизнь хватит.
— Хорош разговоры разговаривать, — осадил его Фанек и взял стакан. — Как говорили древние, «день, когда без вины, по вине ли, ты не пил вина, — прокляни этот день, ибо день этот — самый пустой», — он произнес это на одном дыхании, без запинки, чем изрядно удивил Шерлока.
— Ага, — кивнул бородатый и тоже поднял стакан, — сказали мы о вине и выпили… водки! Вперед!
Он одним махом осушил стакан, и Фанек не подкачал, сработал синхронно, вмиг оприходовав свой. Видно было, что эта пара приятельствует давно, и с взаимодействием у них все в порядке. Тумберг же ограничился одним глотком, и пока водка скользила по пищеводу, послал вдогонку несколько грибов. Они действительно оказались отменными.
Фанек отправил в рот лук и сало и сказал, словно оправдываясь:
— Вы не думайте, что у нас тут всегда так, — он обвел рукой столы. — Скоро с комбината подтянутся, а после заката и светозарные из храма, им раньше нельзя. Весело будет, сами увидите.
В том, что здесь будет весело, Шерлок ничуть не сомневался.
— Как говорится, — вдохновенно продолжал Фанек, жуя хлеб и прямо рукой загребая из тарелки салат, — «коль наша жизнь мгновение одно, жить без вина, поистине, грешно». Омар Хайям такое говорил, из древних. Знал человек толк в этом деле! Слыхали о таком?
— Да что-то вроде бы слыхал… — не очень уверенно ответил Тумберг.
И ему тут же стали читать лекцию о Хайяме, с цитатами и упоминанием других древних поэтов, прославлявших алкоголь. Очень эрудированные рыболовы проживали в затерянном среди лесов маленьком Дангобере! Хотя, возможно, Фанек был профессором университета, приехавшим сюда к родным, в отпуск. Правда, Тумберг не знал, принято ли среди профессоров есть салат руками. С другой стороны, странностей у них, профессоров, судя по элкам и фильмам, хватает. Живут в своем мире чистой науки, лишь иногда выбираясь из него… порыбачить, например…
Графинчик опустел быстро, пошло в ход пиво. А тут и Лорелея подоспела, принесла еще выпить и закусить. Шерлок по-прежнему ограничивался минимумом алкоголя и выжидал удобного момента, чтобы перевести разговор на Уира Обера. Пока ничего не выходило. Как только Фанек закончил рассказ о Хайяме (точнее, сделал паузу, чтобы ссыпать в рот горсть сушеных грибов), бородач, имени которого посткапитан так и не узнал, завел разговор о повадках местной рыбы. А отведав грибного рулета, перешел к повествованию о своих походах за грибами. Причем явно путал их с пойманной рыбой, потому что, показывая величину найденных им «плодов леса», предельно широко расставлял руки. Потом каким-то непостижимым образом всплыла тема рытья какого-то канала, и не здесь, как понял Тумберг, а где-то в окрестностях Редкина Клина (который еще больше захмелевший бородач упорно называл Клинкиным Редом — а может, был тут и такой населенный пункт?) — и Фанек заявил, стуча кулаком по столу, что встанет грудью… бросится под экскаватор… приведет танковую дивизию… Затем почему-то перескочили на темпы развития местной, клончерианской, экономики, перспективах производства и уровне заработной платы, и тот же Фанек выдал замечательную, по мнению Тумберга, фразу о том, что лично его, Фанека, деньги отнюдь не волнуют — они его успокаивают… Потом… потом подошли труженики-деревообработчики с комбината, и, кроме Лорелеи, закрутился тут и другой обслуживающий персонал, и бородатый стал требовать, чтобы им немедленно поджарили пойманную рыбу, которая продолжала плескаться в пакетах-аквариумах. Пустые графинчики занимали уже чуть ли не половину стола, и были заказаны новые. Правда, Шерлок от водки отказался совсем и только изредка делал один-другой глоток пива. Его собеседники этого уже не замечали и обсуждали все новые и новые темы, проявив вызывающую уважение широту интересов.
И все-таки терпение Тумберга было вознаграждено. Ему удалось вставить фразу о том, что он приехал в гости к Уиру Оберу, а того не оказалось дома, и на вызовы он не отвечает. Собеседники не видели новостного сюжета из динтинского космопорта и не знали, что Обер исчез. Зато самого азеведца они знали, и Фанек, оказывается, жил на другой стороне улицы, наискосок от участка Обера. И значит, вряд ли был профессором. А может, преподавал дистанционно… Когда был трезв… После серии продуманных наводящих вопросов Шерлок узнал о пропавшем азеведце кое-что новое. Например, что Обер довольно часто покидает поселок и отсутствует целыми неделями. А когда бывает здесь, то иногда заходит в «Нико-бар», но чаще проводит время на своей территории. Сидит во дворе или на террасе, причем одетый легко даже зимой (а зимы здесь холодные), и не обращает внимания на метель. А когда снег заносит подходы к его калитке, берет в руки лопату и расчищает дорожку до самого начала тротуара. Хотя, казалось бы, зачем? Ведь у него есть мобиль, которому без разницы — по колено снег или по грудь…
И услышал наконец Тумберг нечто такое, что могло представлять для следствия интерес — хотя непонятно было пока, какую пользу можно извлечь из вот этих вот почти невнятных слов соседа азеведца Обера:
— Как-то сидели мы с ним вот тут, — Фанек похлопал ладонью по столу. — Пивко потягивали… Я и говорю, к слову пришлось… Я тут полвека прожил… Речка, говорю, Шмутька, русло поменяла, она раньше не так текла… А он мне… раньше, мол, тут вообще никакой речки не было, а были горы… Как говорится, «посмотри, милый друг — изменилось все вокруг…» Мол, сколько-то там тысяч лет назад, в какую-то там седую эпоху… Я, говорит, помню… Ну, я, конечно: как, мол, так? Что значит — «помню»? А он усмехнулся, пальцем себя по лбу постучал и говорит: тут, мол, все хранится… Тогда я тоже хотел себя по лбу постучать, только с другой целью… но не стал… Мало ли… Я тоже, бывает, иногда в компании такое ляпну, что сам потом удивляюсь… Как говорится, «слова, как палая листва — сплошные враки»… Может, он о чем-то своем тогда думал, не соображал, что несет…
Потом разговор опять свернул на что-то другое, и Тумберг понял, что ничего больше не добьется. Хотя местные солнцепоклонники еще не подтянулись к бару, но и без них, как и обещал знающий Фанек, тут было весело.
По дороге в туалет Шерлок вызвал такси. Когда он вернулся к столу, чтобы попрощаться с новыми знакомыми, они на его появление уже не отреагировали и продолжали что-то бурно обсуждать с деревообработчиками. Тумберг оставил на столе так и недопитое пиво и удалился. Его уход заметила, пожалуй, только барменша Лорелея, почти тут же эту самую банку с пивом и забравшая.
У взлетно-посадочной площадки Шерлоку пришлось ждать минут пятнадцать. За это время он попытался отыскать с помощью комма хоть что-то о ромбе со стрелочками. Но никакой информации не нашел. Наконец такси прибыло, и Тумберг направился в космопорт «Чуприяновка». Он решил побывать на Азеведии, откуда Уир Обер прилетел на Клончер десять лет назад.
Шерлок сообщил об этом Вентору Манжули и в ожидании, пока в глиссер подкачают масло, зашел в магазин космопорта прикупить еды в дорогу. Пока летишь к Азеведии, даже на скоростном транспорте, успеешь проголодаться.
И распрощался с Клончером.
По пути к Азеведии — второй планете системы Матры — Тумберг не только спал и решал кроссворды, но и размышлял над рассказом Фанека. Уир Обер хранил в памяти события тысячелетней давности? Он присутствовал при них? Проспал много веков и только недавно проснулся? Путешествовал на машине времени? Скорее всего, Фанек при том разговоре потягивал не одно лишь пивко, но и что-то покрепче и не так понял Обера. В голове у азеведца хранилась, конечно же, не память, а знания о том, какой вид имела в древности та местность, где потом появился Дангобер. Возможно, Обер был специалистом по палеоистории Клончера, а вероятнее всего, просто интересовался этими вопросами. В качестве хобби. И в этом его увлечении Шерлок, как ни ломал голову, так и не смог углядеть ниточку, ведущую к исчезновению азеведца. А Эннабел Дикинсон изучала цикломатрику — никаких точек пересечения…
