Игорь Минаков - Обмен мирами
Подошел авантюрист, скомандовал:
– Лезь наверх!
– Как? – поинтересовался Джо и показал скованные руки.
– Ма бахт, – пробурчал Бердо. Импровизированные наручники разомкнулись, потеряли жесткость и плавно перетекли на правое запястье хозяина.
– Скобы видите?
Яхтовладелец сделал над собой чудовищное усилие, вгляделся: действительно, скобы.
– Не вижу, – буркнул бретёр. – Ты мне все забрало изгадил, только под ноги и смотреть…
– Прямо перед тобой, дурень! – рявкнул Бердо. – Нащупай и дуй наверх! Там есть техплощадка, на ней можно удержаться, если харвестер стартует на малой тяге… Первым Джо, Омал вторым!
Омал его не слушал, его не интересовали подробности. Ухватиться рукой, подтянуться, закрепиться толстой подошвой, перехватить скобу второй рукой, подтянуться…
Он увидел перед собой ноги, потом пояс, потом грудь. Кто это? А-а, профессиональный дуэлянт в шкуре клерка! И вы здесь? Какими судьбами?..
Кто-то толкнул Омала снизу. Он автоматически поднял ногу, водрузил ее на площадке, окруженной невысокими поручнями. Сзади пыхтел Бердо.
– Ну, теперь держитесь, парни! – возвестил он.
Техническая площадка, на которой механики обычно устраивали перекуры, когда харвестер мирно почивал в ангаре, вздрогнула, едва не сбросив троих элизиумоискателей обратно на плато. Авантюрист навалился на яхтовладельца, который, в свою очередь, вдавил бретёра в узкую нишу между верхним цилиндром телескопической опоры и раструбом грунтозаборника. Омалу хотелось отпихнуть товарища, потому что тот становился все тяжелее и тяжелее, но не было сил. Потом на какое-то мгновение стало легко-легко, но в следующую секунду непомерная тяжесть вернулась. Теперь на Омала давил этот проклятый межпланетный бандит Бастер. Уж его-то хотелось отпихнуть так, чтобы летел, свистел и кувыркался, но опора под спиной яхтовладельца, которой послужил авантюрист Бердо, казалась слишком зыбкой.
Омала швырнуло опять на бретёра. Тяжесть не исчезла, но перестала быть чрезмерной.
– Ма бахт, – простонал в наушниках голос Артура. – Я думал, вы мне руки оторвете…
Жалобы его были прерваны бодрым голосом капитана Саймака:
– Артур, Омал, живы?
– Живы, – прошептал яхтовладелец.
– Молодцы, парни, – отозвался капитан. – Перебирайтесь на «Тувию». Начинаем погрузку добычи.
Последние впечатления о пребывании на Обероне слиплись в сознании Омала в разноцветную кашу. Он видел хрупкую, как елочная игрушка, «Тувию», что притулилась в ущелье, между мрачными отрогами одного из трех вулканических пиков. Он видел, как блестящий сегментированный хобот грузоподатчика жадно присосался к ее изящному корпусу. Он видел серовато-невзрачные самородки элизиума, что грохочущей струей сыпались в приемные бункеры трюма. Он видел – уже из иллюминатора своей каюты – разверзшуюся под брошенным харвестером пылающую бездну. И последним впечатлением Омала стало эпическое зрелище схватки двух огневиков, что топтались на обломках «Марка Аврелия», патетически вздымая к равнодушным небесам исполинские клешни.
Космическая яхта огибала Оберон по параболе, и вскоре базальтовое плато скрылось из глаз, словно было лишь заурядным островком среди беспредельных просторов Пламенного Океана.
Обратный обмен
1
Слухи распространяются со скоростью, превышающей световую.
Едва «Тувия» вышла на орбиту вокруг Титании, радиоэфир заполнился голосами. Коммивояжеры, торговые посредники и даже лунные девушки наперебой предлагали свои услуги. И откуда они только узнали, что трюмы утратившей золотой блеск космической яхты битком набиты драгоценным элизиумом? Молчали только аборигены, которые вряд ли умели пользоваться радиосвязью, и к тому же их интересовал не элизиум, а поваренная соль. Может быть, поэтому коренные обитатели Титании вызывали сейчас у Омала Мохо куда больше симпатии.
– Ма бахт, – пробормотал он, убавляя звук на радиоприемнике. – Дай им волю, они растащат нашу бедную скорлупку по кусочкам.
– Большая добыча всегда привлекает мелких хищников, – философски заметил Уэйнбаум.
– И не только мелких, – сказал капитан. – Смотрите, кто к нам пожаловал!
Он ткнул трубкой в иллюминатор по правому борту. Из-за травянисто-зеленого полумесяца Титании показалась стремительная, ослепительно яркая в лучах Солнца звездочка.
– Судя по показаниям на локаторе, это наш старый знакомый барражир, – доложила мисс Брэкетт. – Перешел в режим торможения. На дистанцию стыковки выйдет через два витка.
– Похоже, мистер Бофор намерен увеличить свою долю еще процентов на шестьдесят, – прокомментировал Артур Бердо.
– Черта с два он у меня что-нибудь получит! – ожесточенно проговорил Омал.
– Вот речь не мальчика, но мужа! – сыронизировал авантюрист. Впрочем, и нотка уважения прозвучала. – Но хочу напомнить, что мы не прощелыги какие-нибудь, а честные авантюристы. Думаю, процентов пять за амортизацию оборудования и частичную его утрату могли бы скрасить мистеру Бофору его давно заслуженный отдых.
Харвестер потонул в Пламенном Океане вместе с кораблем свихнувшегося на нумерологии капитана Ноусера, большинство инсулитовых скафандров пришло в негодность, от наружных термоэкранов остались одни лохмотья. Тем не менее Бердо не слишком покривил душой – в отсеках, брошенные как попало во время бегства с разгневанного Оберона, валялись кое-какие инструменты, баллоны с герметиком, запасные части к харвестеру и прочая техническая мелочевка. Все это тянуло на несколько тысяч солларов.
– Если бы Бофор стремился к честной сделке, – добавил профессор Стросс, словно попугай восседающий на спинке кресла, – он взял бы на борт юристов, а не бандитов.
– Боюсь, шутками мы не отделаемся, господа, – сказал капитан. – Поэтому лучше приготовиться к встрече незваных гостей. – Он поднялся, одернул китель, оглядел присутствующих и добавил: – Прошу всех, кроме членов экипажа, покинуть рубку… Мисс Брэкетт, пошлите на встречное судно стандартный запрос.
– Слушаюсь, сэр! – отозвалась немногословная мисс Брэкетт.
Саймак распахнул дверь, и все посторонние покинули рубку. Омал и Артур своим ходом, а профессор – верхом на плечах авантюриста. Нептунианин остался без своего излюбленного термоса и потому был печален.
– Кстати, давно хотел тебя спросить, Артур, – сказал вдруг Омал. – Почему ты перестал называть меня Джо?
– Потому что ты больше не психотурист, дружище, – ответил, чуть помедлив, авантюрист. – Ты настоящий джентльмен межпланетной удачи…
2
Омал налил себе марсианского, облокотился о раму иллюминатора, поглядывая на то, как полумесяц Титании округляется до полноценной луны.
Хорошо, если Бофор не собирается брать «Тувию» штурмом. Надеется, что экипаж яхты не станет сопротивляться? Лапки кверху – и забирайте, господин шеф имперской безопасности, все что вам требуется, а мы уж как-нибудь так… А коли не выйдет – свистнет своих бандитов, тогда держись!
Драки Омал не боялся. Не впервой. Сколько там прошло времени с того дня, когда он вошел в комнату двести тринадцать в «Бюро Обмена»? Месяц? Год? Пожалуй, целая жизнь. Теперь даже не верилось, что раньше он боялся алкомана Шрама и звал солицию, когда к нему начинали цепляться «хамелеоны». И дело даже не в рефлексах и стальных мышцах бретёра Джо Бастера, они лишь помогли ему, тридцатидвухлетнему неудачнику, протиравшему штаны в офисе, обрести уверенность в себе, стать мужчиной, наконец.
«М-да, мужчиной… Хорошо быть мужчиной, когда другой нарастил за тебя мышцы, научился стрелять без промаха и не бояться разной мерзости… – подумал Омал с горечью. – А теперь этот другой сидит, словно крыса в железном ящике, и ждет невесть чего… Да, он напакостил мне там, на Земле, и теперь со всем этим придется разбираться, но ведь и поделом! Не надо менять свою жизнь на чужую, даже если эта чужая жизнь кажется более привлекательной, чем твоя собственная…»
Омалу захотелось немедленно спуститься в циклотронную, где Джо Бастер сидел, привязанный к запасному противоперегрузочному креслу, и освободить бедолагу. Пусть идет на все четыре стороны!
Он осушил бокал, поставил его на стол и шагнул к двери. И едва не столкнулся со старшим помощником.
– Не спешите, мистер Мохо, – сказал Уэйнбаум. – Я должен с вами поговорить.
– Пожалуйста, Стенли, – пробормотал Омал. – Чувствуйте себя, как дома… Вина?
– Не откажусь.
Старпом уселся в кресло. Принял от яхтовладельца бокал, кивнул благодарно. Омал уселся напротив, попытался налить и себе, но рука дрогнула, и он пролил вино на полированное зеркало стола.
Что-то назревало, что-то важное… Какой-то перелом…
Стенли Уэйнбаум смотрел на него неулыбчивыми ореховыми глазами, бокал в его огромной лапе выглядел еще более хрупким, чем был на самом деле. Омалу казалось, что он уменьшается, а старпом растет, что голова и плечи темнокожего межпланетника уже не умещаются в роскошной каюте и вот-вот корпус «Тувии», который выдержал гнев Оберона, треснет по сварным швам и распадется на кусочки. А Уэйнбаум будет расти и расти, пока самая большая луна Урана не превратится в зеленый мячик у него под ногами. И тогда великан рассмеется, поддаст Титанию исполинской ногою, мимоходом наступит на пылающий прыщ Оберона и зашагает к далеким звездам.
