Бен Бова - Орион среди звезд
– Чепуха!
– Аня в прошлом не раз общалась с Орионом, – криво улыбнулась Гера. – Кто знает, может быть, она и сейчас согласится прислушаться к его доводам, хотя и отказывается вести переговоры с нами.
– На мой взгляд, не стоит пренебрегать и такой возможностью, – осторожно поддержал супругов Гермес.
Арес смерил меня грозным взглядом с ног до головы и задумчиво почесал подбородок.
– Атен, тебе бы следовало получше контролировать свое творение.
– Я и так контролирую его.
– Вы не можете контролировать меня, – возразил я. – Во всяком случае, не так, как прежде. Я явился сюда по собственной воле, а не потому, что вы призвали меня. И я твердо решил найти Аню, хотя вы и утверждаете, что это невозможно.
– Ты все ещё полагаешь, что обладаешь свободой воли, ничтожество? – прошипел Атен. – Что ты уже не послушная марионетка в моих руках?
– Я и раньше далеко не всегда подчинялся вашим приказам, – напомнил я.
– Я был слишком снисходительным к тебе…
– Хватит, – остановил нас Зевс, – прекратите перепалку, вы оба. Я предлагаю использовать Ориона для установления контакта с Аней. К угрозам патриархов следует относиться более серьезно.
– Может быть, ты и прав, – неохотно согласился Атен, – кто знает, вдруг и в самом деле этот червь может оказаться полезным для нас, даже вопреки собственному желанию?
На этот раз мой переход через континуум оказался на удивление простым. Мне показалось, что я задремал, а когда очнулся от сна, то оказался на своей постели в каюте «Аполлона», рядом с продолжавшей безмятежно спать Фредой.
Удивительное чувство счастья переполняло меня. Я отправляюсь на поиски Ани и скоро увижу её.
Я не сомневался, что она продолжала любить меня, так же как любил её я.
Все остальное не имело значения.
Глава 23
Фреда рассчитывала наш курс к системе Зета с очевидной неохотой. Впрочем, это обстоятельство нисколько не помешало ей отнестись к исполнению своих обязанностей с присущей ей ответственностью и знанием дела. Вся операция по корректировке курса и определению точки выхода в обычное пространство заняла считанные минуты. Исполнение самого маневра потребовало и того меньше времени.
Той же ночью, лежа в постели, она в очередной раз попыталась уговорить меня отказаться от исполнения опасного замысла.
– Это самоубийство, Орион! Они разнесут нас на куски, прежде чем мы успеем моргнуть глазом. Система наверняка оборудована автоматическими орбитальными станциями, запрограммированными на уничтожение любого неопознанного объекта, – убеждала меня она.
– Мы заблаговременно вышлем почтовые капсулы с указанием наших координат и точного времени выхода в обычное пространство, – повторил я свой основной аргумент.
– Лучше не придумаешь! В этом случае они заранее будут знать, куда и когда стрелять. Можешь быть стопроцентно уверен, что они не промахнутся.
– Наша миссия имеет сугубо мирный характер. В парламентеров не стреляют. Без сомнения, правительство Гегемонии прекрасно понимает, что появление в системе одного корабля-разведчика не может угрожать безопасности их столицы.
– Зато какой прекрасный случай поупражняться в стрельбе по живой мишени, – стояла на своем Фреда.
Каждую последующую ночь повторялось то же самое. И всякий раз, чтобы прекратить разговор, мне приходилось прибегать к стандартной фразе воинского устава.
– Лейтенант, разговор окончен. По праву старшего офицера я требую немедленного прекращения дискуссии.
Фреда продолжала ворчать, но разговор на этом заканчивался… до следующей ночи.
Мы почти прекратили заниматься любовью. Трудно предаваться сексуальным утехам, когда оба любовника убеждены, что его или её партнер не больше чем тупоголовый болван.
Только накануне того дня, когда мы планировали отправить наши почтовые капсулы, Фреда, перед тем как раздеться, наконец призналась мне, что беспокоило её больше всего.
– Ты каждую ночь во сне зовешь Аню, – сообщила она мне.
Весь сон с меня как рукой сняло. Я не нашелся что ответить.
– Это и есть та причина, из-за которой мы летим на Прайм? – прямо спросила она., – Да, – с трудом пробурчал я.
– Ты готов пожертвовать нашими жизнями ради встречи с нею?
– Она может остановить войну.
– Черта с два! Никто не в состоянии сделать этого. Война будет продолжаться вечно.
– Чего же ты хочешь? Чтобы война никогда не закончилась?
– Как и все, я прежде всего хочу жить, Орион, но мы солдаты. Если война прекратится, нас отправят в криогенные камеры.
– Если война будет продолжаться, рано или поздно вас попросту убьют.
Она задумчиво провела рукой по своим волосам.
– Но это дает нам хоть какой-то шанс, не так ли?
– Может быть, мне удастся изменить этот варварский обычай, – произнес я неуверенно, сам не слишком веря в возможность подобного исхода.
По её губам пробежала слабая улыбка.
– Ты спросил меня, чего я хочу. Отвечаю. Я хочу тебя, Орион. Я хочу навсегда покончить с этой ужасной жизнью, найти какой-нибудь небольшой удаленный мир, где ни Содружество, ни Гегемония никогда не отыщут нас, и хочу нормально прожить отведенные мне дни. Вместе с тобой!
Меня поразило выражение её лица. Выражение лица человека, не ожидающего ничего другого, кроме нового незаслуженного удара. Выражение лица рабыни, во всем покорной судьбе.
Она стремилась облегчить свою душу и была по-своему счастлива, что теперь я знаю, о чем она думает.
Со всей нежностью, на которую я был способен, я привлек её к себе и долго, очень долго держал её в своих объятиях. Оба мы молчали. Все было уже сказано.
Она первая слегка отстранилась и улыбнулась мне сквозь слезы.
– Я всего лишь солдат, Орион. Что я могу ждать от жизни, кроме битвы, холодильника, ещё одного курса переподготовки, послушания и лояльности?
– Ты должна иметь право жить нормальной жизнью, – прошептал я в ответ, – жизнью, о которой ты мечтаешь и которую давно заслужила.
– Хотелось бы… а пока… – она освободилась из моих объятий и начала стягивать с себя форменное нижнее белье.
Мне нечего было ей сказать, я лишь молча наблюдал за нею. Оставшись в чем мать родила, она прыгнула в постель и натянула на себя простыню.
– Что же, я всего лишь солдат, но знаю свои права и обязанности. Снимайте свои штаны, сэр, и полезайте в постель. Исполняйте и вы свой мужской долг!
Лишь с огромным трудом я нашел в себе силы улыбнуться.
– Слушаюсь, мэм! – гаркнул я.
На следующий день напряжение на капитанском мостике достигло своего предела. Мы снизили скорость, давая Фреде возможность окончательно скорректировать курс. Она внесла необходимые поправки в память компьютера и, когда наш корабль снова нырнул в гиперпространство, доложила слегка дрожащим от напряжения голосом.
– Следующая остановка – система Зеты, сэр.
Никто на мостике не произнес ни слова, но по тому, Как внезапно напряглись лица солдат, я понял, что никто из моих товарищей не надеется достичь конечной цели живым.
Я распорядился отправлять капсулы с копиями своего послания правительству Гегемонии по одной каждые четыре часа в течение следующих стандартных суток. Тридцать часов спустя нам предстояло сбросить скорость и выйти в обычное пространство у границ системы. Что нас ожидало в точке выхода, не знал никто.
Это были трудные часы ожидания. Наше положение осложнялось ещё и тем, что специалисты Гегемонии могли заранее рассчитать наш маршрут по времени и координатам появления почтовых капсул, что, в зависимости от их намерений, открывало перед ними практически неограниченные возможности для маневрирования своими силами. Единственное, чего они не могли сделать, так это заблаговременно уведомить нас о намерениях своего правительства.
Каждый из нас многое бы отдал за то, чтобы знать свою дальнейшую судьбу. Если бы такое было возможно, это бы сэкономило нам тридцать часов томительного ожидания…
– Одна минута до момента выхода, – объявил бесстрастный голос компьютера.
– Еще есть время повернуть, сэр, – подал голос Эмон.
Я бросил на него свирепый взгляд и заметил, что он делает безуспешную попытку улыбнуться, желая показать, что всего лишь шутит.
– Сорок пять секунд.
– Хотел бы я знать, каково быть облаком плазмы, – пробормотал офицер связи Магро достаточно громко, чтобы все присутствующие на мостике могли его слышать.
– Меньше чем через минуту тебе представится возможность удовлетворить свое любопытство, – пообещала Фреда.
– Тридцать секунд!
– На тот случай, если до сих пор вам не было это известно, я хочу сказать, что горжусь тем, что служил вместе с вами, – произнес я.
– Мы знаем это, сэр.
– Спасибо, сэр.
– Солдаты обязаны знать, что думает их командир.
– Десять секунд!
Мы обменялись взглядами с Фредой. Слова были излишни. Никто из нас даже не улыбнулся, но мы повяли друг друга.
