Олег Бондарев - Кремль 2222. Строгино
«Трупы. Наверняка там одни трупы».
Впрочем, судя по тому, что крыша обвалилась не полностью, шансы у находящихся внутри были неплохие. Однако Игоря волновал только Громобой, который, судя по поведению «Рекса», все-таки действительно погиб или, как минимум, потерял сознание и утратил контроль над питомцем.
Надо было бежать прочь, но дружинник не находил сил, чтобы тронуться с места. «Рекс», покончив с «кордами», отступил на шаг и тоже замер. Со стороны могло показаться, что он любуется плодами своих «трудов», однако Игорь подозревал, что робот попросту израсходовал на рывок последние силы.
Вдруг дверь, ведущая на склад, распахнулась, и наружу шагнул…
– Громобой? – хрипло пробормотал Игорь, не веря своим глазам.
Нейромант брел, прихрамывая, но все же на своих двоих, да еще и убитого нео за собой волочил, точно охотник – тушу убитого зверя. Игорь удивленно захлопал глазами. Что это, обман зрения? Да ну, какой там! Бородача из Зоны трех заводов ни с кем не спутаешь. Но если нейромант жив, то почему «Рекс» устроил подобное безумие снаружи?
«И зачем Громобой тащит за собой дохлого нео?» – недоуменно подумал Игорь.
Держа пистоль наготове – мало ли что? – разведчик устремился компаньону навстречу. Маркитантов, автоматчиков и нео видно не было, но Игорь сохранял предельную концентрацию, прекрасно понимая, что враги могут нагрянуть в любой момент.
– Что случилось? – выкрикнул дружинник, когда между ними оставалось не больше пяти метров. – Кто начал стрелять? Вадим? Или Кондрат?
Нейромант мотнул головой.
– Я начал, – сказал он и, пыхтя, швырнул мертвого дикаря к ногам Игоря. – Первым делом пристрелил этого ублюдка, ну и маркитантам это отчего-то не понравилось…
– Но… зачем? – разглядывая лежащего на земле покойника, удивленно пробормотал дружинник. – Просто не сдержался?
– Ну, можно, наверное, и так сказать, – со вздохом произнес нейромант.
– Но… ты ведь стаббер… – произнес разведчик, наблюдая за тем, как Громобой усаживается на землю рядом с поверженным нео. – Разве ты не мог…
– Не гунди, паренек, – буркнул бородач. – И без тебя тошно…
Рука его метнулась к шее дикаря и, сжавшись в кулак, резко дернулась в сторону. Что-то блеснуло.
– Что ты делаешь? – спросил Игорь, выгнув бровь.
– А на что похоже? – Громобой исподлобья посмотрел на спутника.
Он разжал ладонь, и разведчик увидел крохотный амулет в форме сердца – точь-в-точь такой же, какой был у Морха.
– Что это? – удивленно глядя на трофей Громобоя, поинтересовался дружинник.
Вместо ответа нейромант швырнул амулет компаньону, и тот, поймав его на лету, поднес крохотное сердечко к глазам.
На потускневшей от времени поверхности было нацарапано всего три слова – «Гром и Бо». Игорь не знал, сколько лет самому амулету, но вот эта надпись определенно появилась на нем недавно.
Теперь, когда дружинник знал историю Громобоя, он бы предположил, что полтора, максимум – два года назад.
– Откуда он у него? – спросил Игорь, продолжая рассматривать амулет.
– Похоже, оттуда же, откуда и шрам, – сказал нейромант, поднимаясь. – Подозреваю, это тот самый нео, который загнал мою Бо в Красное Поле.
– Но ты же говорил, что он умер? – нахмурился разведчик, окончательно сбитый с толку таким заявлением приятеля.
– Я говорил, что он загнал Бо в Красное Поле, а потом выпал оттуда с ножом в глазу. – Он провел пальцем перед лицом, показывая, куда ударила дикаря покойная рабыня-жена. – Пульс я у него не проверял, так что…
– Но разве такие совпадения бывают?
– Как видишь. – Нейромант взглядом указал на амулет в ладони Игоря. – Если ты уже посмотрел, я бы…
– Да, да, конечно!
Дружинник спешно вернул товарищу памятную вещицу, и тот, ненадолго задержав взгляд на трогательной надписи, спрятал находку в нагрудный карман – поближе к сердцу.
– А где Вадим? И Кондрат? И автоматчики?
– Один из автоматчиков – там. – Громобой мотнул головой в сторону склада. – Попал ему в голову. Другой свалил, как и те две мрази.
– Маркитанты?
– Ну а кто ж еще? – Бородач утер нос грязным рукавом. – Больше там никого не было… а потом и эти куда-то делись. Не думаю, что стоит их искать. Тем более что…
Громобой запнулся. Взгляд его на время утратил фокус, однако нейромант тут же мотнул головой, будто отгонял морок, и, посмотрев на дружинника исподлобья, неожиданно виноватым голосом сказал:
– Ты прости, что с твоим побратимом так получилось… Я не думал…
– За что ты извиняешься? – удивился Игорь, стараясь казаться спокойным, однако сердце его обливалось кровью: он снова в красках представил, как Захар сражается на Арене – на сей раз с каким-то фантастическим шестируким мутантом о двух головах. – Это ведь я предложил остановиться на ночлег, значит, сам и виноват.
– Э, нет, паренек! – энергично мотнул головой нейромант. – Это меня ведь ранили, значит, и привал был по моей вине.
Он упер руки в боки и, закусив нижнюю губу, задумчиво уставился на потрепанного «Рекса». Игорь, проследив его взгляд, тоже повернулся к стальному динозавру и невольно присвистнул от увиденного. На Щелкуна было больно смотреть: «корды» неслабо потрепали этого стойкого био, особое внимание уделив головной башне и грудному отделу, практически уничтожив торчащую оттуда автоматическую пушку. По счастью, она давно уже была бесполезна. Но вот голова…
– Еще бы немного – и конец Щелкуну, – сказал Громобой тихо. – Мозг, конечно, надежно защищен, но от очередей из пулемета никакая броня не спасает…
Он шумно выдохнул, а потом сказал:
– Что ж, надо отправляться, а то рискуем не догнать.
– Ты что, про обоз? – не поверил ушам Игорь. – Его догнать хочешь?
– Ну да. А у нас что, разве есть выбор? Надо ж как-то спасать твоего побратима. Да и Кремль без груза пропадет… Только давай закинем кое-что Щелкуну в грузовой отсек да малость его подлатаем, чтоб потом помчаться во весь опор. – Нейромант задорно подмигнул компаньону.
– А ты не боишься, что Щелкуна… добьют? – с трудом подобрав более-менее подходящее слово, осторожно спросил дружинник.
Бородач окинул «Рекса» оценивающим взглядом, а потом с равнодушным видом пожал плечами:
– Ну, значит, такова судьба. В конце концов, что бы я ни говорил, а он вовсе не преданный друг и соратник, а злобная и вечно мечтающая о жратве груда железа, чью волю я однажды смог подчинить. Уж точно он не замена моей Бо.
«А я и не говорил, что он замена Бо», – хотел сказать Игорь, но вовремя удержался от подобной глупости.
Он прекрасно понимал, что сейчас происходит. И потому молчал, пока Громобой возился с обшивкой Щелкуна, пытаясь хоть как-то стянуть разошедшиеся стыки с помощью мощных болтов, которые на этот случай хранил в грузовом отсеке. Когда нейромант осматривал голову улегшегося на брюхо «Рекса» и с помощью молотка выправлял вмятины, дабы избавиться от щелей в броне, Игорь тоже не проронил ни слова. И только когда они перетаскивали ящики с боеприпасами из здания в грузовой отсек «Рекса», дружинник не удержался от вопроса, который мучил его с начала их знакомства:
– А ты не хотел бы отправиться в Кремль? Ну, как вы с Бо хотели изначально?
Громобой замер с коробкой в руках. Потом медленно засунул его в отсек и, отступив в сторону, почесал в затылке.
– Честно говоря, не думаю, что мне это подойдет, – признался он, стараясь не смотреть на дружинника.
– Почему? – удивился Игорь. – Ты ведь отличный воин! И твои способности…
– Да я не про способности, – поморщился нейромант. – Если б дело было только в них!.. Просто… это довольно сложно объяснить, паренек, но я попробую. Смотри: раньше у меня была Бо, была цель. Я к ней стремился. Теперь же, после ее смерти, моя цель – убить побольше нео, пока сам не умру. А ты предлагаешь мне отсиживаться в Кремле.
– Ну так если ты присоединишься к Кремлю, у нас обоих будет общая цель – защитить наш дом. Разве это плохо?
– Нет, но… Вот ты говоришь – дом. А разве можно заставить себя считать какое-то место домом? – невесело усмехнулся Громобой. – Думаю, нет. Сначала моим домом была Зона трех заводов, потом, когда я встретил Бо, мой дом стал там, где она. А теперь дома у меня нет. И вот так запросто, по щелчку пальцев, считать домом Кремль я не стану. Да и меня там за своего когда еще примут…
– Все придет со временем.
– Ха! – фыркнул бородач. – Я тоже так думал! Но все это ложь, паренек. Воспоминания никогда не отпустят до конца. Просто… бить, возможно, будут не так сильно. И то – не факт…
Взгляд его на некоторое время стал стеклянным, точно у покойника. Потом он мотнул головой и предложил:
– Давай лучше сконцентрируемся на спасении твоего побратима, а про Кремль поговорим уже потом, а, паренек? Все равно я пока не готов сказать что-то… конкретное.
